Дневник влюбленной во всех десятиклассницы. 1996—1997

– Как так?

– Ну, просто… Я могу исчезнуть. Ходил-ходил – а потом бац! – и пропал… Но все равно приду к тебе.

– Спасибо, что предупредил… Не пугай меня так. Не пропадай! Я буду скучать.

– Меня уже трижды предупреждали. Решил предупредить тебя, – так сказал Алекс на прощанье, и помахал рукой.

Почувствовала всхлипы души, и думала о «плюсе-крестике», о страхах и о том, кто его предупреждал. И что будет, если его не будет рядом. Да начинается всё по мелочи – пока лишь насморк. Лишь бы не заболеть!

27 октября 1996. Жизнь по зимнему времени…

Перевели часы на зимнее время. Мы провели вечер с семьей наших друзей – у дяди Нурбулата, вечер трезвеннического типа. Мы ездили к ним в гости. Пили чай с вкусными пирогами – с мясом, с луком и яйцом, с яблоками и с вишней.

Рафаэль играл простые мелодии на клавишных. Еще Рафаэль ходит в тхэквондо, это современное корейское боевое искусство, похожее на каратэ. Он спросил меня, хочу ли я вступить в клуб по тхэквондо, пообещала подумать об этом. Марат Нурбулатович показывал фотоальбом с туристических поездок, по паре фотографий с каждой поездки, так уже почти целый фотоальбом набрался. Видела фотографии Булата и Ромы с последнего сплава.

Чтобы уйти пораньше, папа сказал: «Пора ложиться, а то завтра вставать очень рано!» – «Зачем?» – «В 3 часа ночи вся страна переводит часы назад, надо будет в 3 часа встать. Стрелки перевести!» – пошутил папа.

29 октября 1996. Tombe la neige (Снег идет)

А на душе у меня песня Сальваторе Адамо – Tombe la neige («Снег идет»). Нет, снег ещё не идет. Всё в этой песне – и радость, и боль, тоска, ожидание… и моя тайная влюбленность в Прокофьева. Его не было с 11-ти утра, опять был на подготовке к концерту. После первого урока Прокофьев попросил меня быть сегодня ответственной за журнал, а после уроков занести его в учительскую.

Вечером играла на фортепиано «Tombe la neige» по своим нотам, вспоминала по памяти: в прошлом году в мае мне удалось подобрать основную мелодию, мотив этой песни. Когда я его полюбила. Красивая, трогательная, милая мелодия. Найти бы настоящие ноты!

30 октября 1996. Там где страх, места нет любви…

Утром стоял легкий и морозный туман, дождя не было.

Прокофьев пришел сегодня в школу такой красивый, просто… удивительно какой. Как будто вчерашнее воспоминание о нем и музыка… да, глупости какие… Ну не знаю, прямо так и хочется… его обнять, что ли? Обнять глазами. Так обожаю его… Но нет, нет, я не влюблена!

Сходила в «Вегу» – в дворовый театральный клуб. Там группа репетировала, читали рассказ по ролям. С театрального, не заходя домой, пошла в школу – во дворе нашей школы была дискотека.

Слова одной песни, «Агаты Кристи», просто вдруг оглушили меня:

…Боль. Это боль – как её ты не назови!
Это страх. Там где страх, места нет любви…

Слова песни оглушили не громкостью. А смыслом. У любой песни стараюсь послушать слова, чтобы проникнуться их значением.

После всего этого шума, криков и толкучки – я незаметно отрываюсь от них и грустно бреду к себе домой. Опять раньше всех иду одна – уставившись в землю, размышляю на тему: «Там где страх, места нет любви!».

В том-то и дело – это правда! Недавно Алекс спрашивал меня о том, боюсь ли я его. Ответила ему, что не боюсь. На самом деле – боюсь. Боюсь не его, боюсь отношений. Боюсь совершить ошибку. Дрожу даже от любого касания… Зашла к Асие, позвала её на театральный.

Еще три месяца назад боялась находиться в непосредственной близости – ближе метра – от любого человека противоположного пола.

Сейчас Алекс становится мне ближе и ближе… Ближе и дороже.

Рада, что он приходит ко мне, и каждый раз остается подольше. Уже и думать забыла – с самого первого дня встречи Алекс был для меня сначала лишь другом того мальчика, в которого я влюбилась в десять лет. На чей день рождения впервые попала в этом году. Теперь он не только друг Булата. Он мой друг.

Последний октябрьский день 1996-го

Урок театрального искусства пошел мне на пользу. Выразительно рассказала стих Тютчева «Первый лист»:

Лист зеленеет молодой.
Смотри, как листьем молодым
Стоят обвеяны березы,
Воздушной зеленью сквозной,
Полупрозрачною, как дым… (…)

Так выразительно прочитала стих, что впервые самой понравилось.

На уроке литературы Артем на вопрос Венеры Петровны почему он ничего не выучил, ответил: «А я не смог ни одного хорошего стихотворения найти»… Все стихи из выданного нам списка, кроме «Первого листа», были о любви!.. Тоже не готова прочитать стихотворение о любви перед всем классом, – я поняла, что он имеет в виду… может, у него были такие же мысли, как и у меня?..

– Артемий, как так? «Не мог стихов хороших найти». Влюбиться надо – тогда все стихи хорошими станут! – порекомендовала ему Венера Петровна. Да уж, попробуй-ка перед всем классом расскажи, ладно хоть я «Первый лист» там нашла!

Лиза рассказывала стих слишком быстро и торопливо, так что Венера Петровна останавливала ёе:

– Лиза, не торопись со стихотворением! Попробуй помедленнее и поласковей это сказать!

– Лиза, влюбиться надо! – с последней парты донеслось замечание Артема. И весь наш класс засмеялся…

Ко мне после уроков зашла Асия. Мы часик посидели и собрались выходить, как раздался звонок в дверь:

– Кто там?

– Алекс.

– На этот раз ты как-то впервые пришел не вовремя…

Я шла с Асией на наш театральный… И в то же время не хотелось разлучаться с Сашей…

Так этого и не произошло! На театральный мы пошли все вместе. Как только зашла туда с ним, почувствовала, как начинаю краснеть, то ли из-за перехода из холода в тепло, то ли опять из-за страха… или… одним словом, от стыда?

После театрального клуба Алекс проводил меня домой.

Мы сидели и говорили в моей комнате, прочитала ему кое-какие стихи. Из того заданного на дом списка стихов о любви.

– Только звук «Р» подводит меня, да?

– Ничего, все прекрасно: ты словно кошка мурлычешь…

– Алекс, а тебе кто-нибудь когда-либо писал стихи?

– Нет.

– Тогда можно я напишу…?

– Пожалуйста!