Лисофанже

– Вода хорошая, освежает, не правда ли? Представь, что ты в ванне. Ты плавать-то умеешь?

– Нет, – выдавил из себя Кира. Лето он проводил в городе, где купаться ему не приходилось.

– Зачем же ты прыгнул!? – в сердцах воскликнула Глаша.

– Думал сразу плавать научусь, – отшутился Кира сдавленным голосом. Глаша промолчала, удерживая Киру на поверхности, и задумалась.

Из Летающей квартиры, отдаляющейся от ребят дальше и дальше, вылетели три пони. Всадники держали в руках фонарики. Они были похожи на три маленькие звездочки, кружившие над волнами. В какой-то момент Глаше захотелось окликнуть всадников, но обида, кипевшая в девочке, заставила ее передумать.

Глаша вдруг вспомнила, как давно не видела звездное небо – россыпь мерцающих огоньков на ночном небе, когда она засыпала в своей постели в комнате под стеклянной крышей. Неужели она больше никогда не вернется в Летающую квартиру! Потом она вдруг вспомнила про Чушку, оставшегося в саду. «Я пообещала ему, что расцветут яблони», – с грустью подумала Глаша: «Я обязательно вернусь за тобой, Чушка. Если выберемся отсюда…». И мысли перескочили на Киру: «Напросился в гости! Небось сто раз пожалел. Еще и прыгнул за мной…».

Глаша не хотела себе признаваться, как она благодарна Кире за то, что он прыгнул в черную бездну вместе с ней. Она начала догадываться, что ее поступок был опрометчивым. Вода смыла злость, и теперь посреди океана надеяться приходилось на удачу. Летающая квартира и три огонька едва мерцали вдали и растворялись в темноте.

– И какой у тебя план? – наконец, спросил Кира.

– Для начала научить тебя плавать, – бодро ответила Глаша, чтобы не напугать Киру раньше времени. Тонуть Глаша не планировала и надеялась на встречу с маленькими островками, встречающимися довольно часто в этой части океана. Но как долго придется ждать островка и дрейфовать на волнах, Глаша не знала.

– На спине плавать удобнее. И поговорить можно, – сказала Глаша, помогая Кире поймать равновесие. – Так я тебя отпускаю? Дальше сам?

– Да, – Кира почувствовал, как Глаша осторожно отпустила его, и, словно живые, темные воды подхватили и удержали мальчика на поверхности. Притихшие волны мерно покачивали ребят.

– Ты точно знаешь, где берег? Без звезд на небе ориентируешься? – уточнил Кира.

– Да, я с закрытыми глазами ориентируюсь! Даже не переживай, я это болото знаю. Нам туда, – уверенно заявила Глаша, кивнув в кромешную тьму, и вальяжно погребла по волнам. Кира, приноровившись удерживать равновесие на спине, осторожно и неуверенно погреб вслед за ней

– А где Летающая квартира? – спохватился Кира, и Глаша принялась увлеченно рассказывать про легкий дрейф островов Лисофанже, который замечательно убаюкивает по ночам.

За разговором время шло незаметно, но усталость и пробирающий насквозь холод заставили Киру опомниться:

– Ты говорила, что до берега метров сто! Мы уже час гребем. Если острова перемещаются, как до них вообще можно добраться!

– И вовсе не час. Острова перемещаются и кружат на одном месте, как резиновые уточки в тазу, но не расплываются далеко. Даже за тучу не могут выбраться. Они то взлетают, то садятся на воду. Летающей квартирой, Софлигором и другими заселенными островами можно немного управлять. А есть почти неподвижные острова, они еще слишком малы, чтобы летать и цепляются за дно. Но когда вырастут, оторвутся и взмоют в воздух. А есть острова старые, они уже утонули и только их верхушки торчат над водой. До ближайших таких минут пятнадцать не больше. У меня врожденное чувство времени. А вот измерение расстояния на глаз у меня хромает. Может, до суши метров не сто, а двести или триста. Берег уже вон там. Ты что, не видишь?

Кира вгляделся в темноту, но ближе, чем на два метра, была непроглядная мгла:

– Не вижу!

– Это потому что мы тащимся как бревна плавучие, – и Глаша перевернулась на живот, поднырнула под волну и проплыла вокруг Киры. – Если б ты брасом умел плыть, мы бы быстрее добрались. Давай научу!

Но Кира настолько выдохся и устал, что ни о каком брасе даже думать не хотел, лишь бы нащупать под ногами твердую землю. Киру с новой силой охватило беспокойство, от чего его движения разладились, и мальчик остановился, не в силах больше грести.

– Глаша! – крикнул, он, перекрикивая усилившийся шум волн.

Глаша обернулась. Лицо у нее было взволнованным и уставшим, хотя девочка тут же попыталась улыбнуться:

– Ну что, подрейфуем. Я тебе рассказывала, как однажды…

– Глаша! – перебил ее Кира срывающимся голосом. – Нет никакого берега!

– Конечно, есть, – Глаша хотела сказать бодро и уверенно, но голос ее подвел. – Кира, еще чуть-чуть…

Но Кира уже не слышал. Кира ясно осознал, что они посреди огромного океана в полнейшей темноте, и дикий ужас сковал его. Руки машинально хватались за воду, а ноги камнем пошли ко дну, утягивая под воду.

– Кира! – уже под водой он услышал далекий и гулкий крик Глаши, которая бросилась к нему на помощь. Воздух закончился, и Кира хлебнул воды, которая хлынула в горло и душила его.

И вдруг ноги коснулись дна.

С неведомо откуда взявшейся силой Кира оттолкнулся от спасительной твердой поверхности и стремглав вынырнул, столкнувшись лбом с Глашей.

– Дно! Там дно! – заорал Кира, выпустив струю воды и отплевываясь.

– Ура! – заорала в ответ Глаша. – Слышишь – шум прибоя. Волны бьются о берег.

Ребята с новыми силами погребли вперед, ныряя и проверяя повышение дна. Вскоре они могли идти по скользкому илистому дну, увязая в нем и тяжело переступая, спотыкаясь о крупные валуны, обросшие скользкой тиной и мидиями. Волны хлестали в спину и подгоняли. Наконец, ребята распластались в пене прибоя, задыхаясь от смеха и не в силах сделать больше ни шага.

От свежего ночного бриза колотило от холода. Сил подняться у Киры не было. Мальчик лежал плашмя в вязком иле, который по сравнению с воздухом казался горячим.

Глаша уже стояла на ногах. С нее ручьями стекала вода.

– Колбасников, вставай. Надо осмотреться.

В серых сумерках можно было разглядеть пустынный силуэт острова. Глаша вскарабкалась на обросшие мхом и лишайниками валуны. Остров оказался крошечным в тридцать шагов по диаметру, поросшим карликовыми деревцами и ягодными кустарниками с посеревшими листьями. Глаша разглядела несколько безвкусных засохших ягод морошки, затем присела возле углубления в валуне, где скопилась дождевая вода и брызги прибоя. Девочка зачерпнула ладошкой воду, попробовала на вкус и крикнула:

– Кира, смотри, что я нашла!

Кира с трудом поднялся, ощутив тяжесть в руках и ногах, и медленно вскарабкался следом. Глаша сидела возле небольшой лужи в углублении скалы и пила с ладошки воду:

– Чуть солоноватая, но пить можно.

Кира опустился на живот, прильнул губами к луже и пил, пил, пил, избавляясь от горечи соленой воды, царившей у него во рту.

Глаша тем временем энергично ползала по камням и что-то от них отковыривала.

– Я придумала, как высушить одежду, – заявила Глаша и, подскочив к Кире, стала запихивать ему за шиворот что-то мягкое и шероховатое.

– Что это? – не в силах сопротивляться, поинтересовался Кира.

– Лишайники. Мы запихнем их под одежду. Смотри, они сухие, – Глаша положила Кире в ладонь несколько кустиков, которые показались Кире даже теплыми. – Одежда отлипнет от тела и быстрее высохнет от нашего тепла и от ветра. Здорово придумала!

Киру колотило от холода, мокрая одежда противно липла к телу.

– Включи солнце хоть на полчаса, чтоб просохнуть, – попросил он дрожащим голосом.

– Если б я могла, – хмыкнула Глаша синими губами. От холода у нее стучали зубы.

– Но ты же могла!

– Колбасников, ты не догадался? Я знала только время, когда появится солнце. И не знала, что оно скроется! – воскликнула Глаша, и вновь обида заговорила в девочке. – Хорошо, что солнце исчезло. Лучше и придумать было нельзя. Так им и надо…