Гром и Молния

Я хмыкнул и отвернулся.

Надо сказать ему, чтобы не обольщался. Я видел настоящее лицо этой женщины, а сейчас ей проще прятаться за маской.

После дня пути я велел остановиться на привал на вершине пологого холма. Магам и лошадям требовался качественный отдых, чтобы завтра продолжить путь. Впереди самые неспокойные отрезки.

Солнце садилось, делая горизонт алым. Поднялся ветер.

Я сорвал перчатки и сунул за пояс, сжал и разжал пальцы. Скорее бы оказаться дома, как давно я не был в Сеттории!

Вдруг спину прожег чей-то пристальный взгляд, и я повернулся.

Она шла быстро и решительно.

“А все-таки не зря ее прозвали Молнией”, – мелькнула мысль.

Глаза госпожи Мирай взволнованно блестели, губы были плотно сжаты. Вот она остановилась напротив меня, словно налетела на преграду. Сделала глубокий вдох. Каждый раз, говоря со мной, Молния преодолевала сама себя – это было заметно. И сейчас собиралась с силами, прежде чем произнести:

– У меня есть одна просьба. Прошу выслушать.

***

Молния

В стороне от стоянки, у подножия холма, росло дерево шимме. Я узнала его сразу по широкому приземистому стволу и узловатым ветвям, раскинувшимися во все стороны подобно крыше. Они еще не успели покрыться листвой, но кто-то уже повязал ленты, и яркие полоски ткани колыхались в такт дуновению ветра.

Помнится, Леи, моя первая и единственная подруга, верила в его силу. Однажды наш отряд проходил мимо древа шимме, Леи сняла с волос ленту и повязала на ветку, сказав, что когда лента сгорит, ее желание исполнится. Парни ее тогда обсмеяли, мол, только простолюдины верят в такие глупости. Я вступилась за подругу и тоже получила словесных тумаков.

Как давно это было! Будто бы в прошлой жизни. Много воды с тех пор утекло, а я стала совсем другой. И только сны – мост к тем далеким дням.

Я встала так, чтобы свет заходящего солнца не сильно бил по глазам, и сложила ладонь козырьком.

Неизвестно, когда я в следующий раз увижу священное древо, в Сеттории они не растут. Желание прикоснуться к его стволу, постоять под кроной и вознести молитву было неодолимым.

Может, даже загадать что-нибудь. В память о Леи и остальных.

Я метнула осторожный взгляд в сторону сетторцев. Если хочу подойти к дереву, сначала придется спросить разрешения у Грома. Я не хотела иметь с ним ничего общего, не хотела говорить и узнавать его ближе, особенно учитывая поручение Главы. Но и позволять страхам отравлять мое существование тоже не могла.

“Он смотрел на тебя так, будто хотел сожрать…”

Вот выдумал Искен так выдумал. Смотря на меня, Гром наверняка вспоминает нашу встречу до того, как Шиссай и Сеттория заключили мир. Он не может меня простить, и я прекрасно понимаю, почему. Мы с ним в этом схожи. Сначала моральные принципы, потом все остальное.

Пока не успела передумать, я сделала шаг в его сторону. Потом двинулась быстрее, и все равно внутри будто бы вырос барьер – закрыть, уберечь, не пускать. Не приближаться к нему.

Тело все помнило и выдавало защитную реакцию так невовремя.

Конечно, мои эмоции были подобны крику, и Гром их почувствовал. Обернулся и глянул на меня вопросительно.

– У меня есть одна просьба. Прошу выслушать, – я вытянулась по струнке, словно передо мной был капитан еще той, старой команды из детства, которого я боялась до трясучки. Но было одно отличие: Гром жив, а ни капитана, ни моих сокомандников давно уже нет.

– Слушаю, – произнес он безэмоционально, словно внутри у Грома раскинулась ледяная пустыня.

– Вы позволите отойти ненадолго?

– Зачем?

– Мне надо вознести молитвы под деревом шимме, – и указала пальцем направление. – Это совсем рядом. Я все время буду у вас на глазах.

Зря я это затеяла. Видно же, он не тот, кто оценит мои сентиментальные порывы. Он с трудом меня переносит, даже общая борьба с демонами этого не исправила.

Гром внезапно отмер и стал похож на живого человека. Непонимающе нахмурил брови:

– Дерево шимме?

– Его еще зовут деревом желаний. Так вы меня отпустите?

– Никто не может препятствовать желанию человека помолиться богам. Это право дано даже идущим на смерть, – сказал он, немного подумав. – Идите, госпожа Мирай.

И, когда я задержала дыхание от удивления, замешательства и еще какого-то странного чувства, он добавил:

– Но одну я вас не пущу. Я пойду с вами.

***

Гром

– Вы будете сопровождать меня к месту молитвы, не доверив это дело никому из своих людей? Окажете такую честь?

Показалось, или в ее словах действительно мелькнул сарказм?

Не объяснять же, что я не могу ей доверять безоглядно. Не маленькая, сама должна все понимать.

Она смотрела на меня как-то зло и одновременно беспомощно, и эти эмоции укрывали ее, как броня. Старший брат говорил, что я ничего не понимаю в чувствах. Но то, что ощущала в этот момент Молния, я понимал прекрасно.

– Вы столь опасны и непредсказуемы, что я никому не могу доверить эту тяжелую ношу, – решил подыграть я. – Ну и вдруг мне тоже захочется помолиться?

– Благодарю.

Она подавила то ли фырк, то ли вздох, отвернулась и зашагала по склону холма. Не выдержала.

Ветер перебирал темные пряди, собранные в высокий хвост, теребил края черной накидки. По гладкой темной ткани скользили вышитые серебристые молнии – эта женщина не изменяла себе. Мы спустились и немного прошли по каменной насыпи, пока госпожа Мирай не остановилась у кряжистого дерева. Его ствол выглядел сплетенным из нескольких стволов, ветви тоже были перекручены.

Между мной и Молнией было пятнадцать шагов. Ветви дерева шимме раскинулись во все стороны и укрывали нас, словно крыша. Я застыл, сложив на груди руки. Какое-то время она просто стояла, глядя на толстый ствол с потрескавшейся корой. Потом бросила на меня взгляд из-под полуприкрытых век.

– Можете начинать.

– Спасибо, – отрезала она и опустилась на колени, сложила ладони в молитвенном жесте.

И сразу стала такой спокойной, а ведь мгновение назад смотрела волком. Госпожа Мирай закрыла глаза, но уверен, она знает, что я на нее смотрю. Внимательно, ни на миг не отводя взгляда.