Глаза парня полезли на лоб от изумления, и тут подоспел Искен.
– Поменьше откровенничай с сетторцами, Мирай. Они только и ждут, когда можно будет всадить нож в спину.
– Может, вы не будете решать, что мне делать, а что нет? – я пришпорила лошадь и оставила этих двоих позади. Внутри кипело раздражение, казалось, я попала в клетку. Прутья со всех сторон, все так и хотят меня прижать, ограничить.
Говорили, что владение магией дает свободу и власть, что мы стоим над простыми смертными. Очень смешно. Просто обхохочешься.
Взгляд выхватил темную фигуру на вороном жеребце. Гром держался впереди отряда, и я замедлила ход, чтобы не сокращать расстояние. Чем он ближе, тем сильней начинает колотиться сердце, и воздуха не хватает. Это тело подкидывает воспоминания о том, что случилось на берегу ледяного озера.
За последние несколько часов я не перекинулась с Искеном и Рэйдо ни словечком. Дело шло к вечеру, и остановиться сетторцы решили в одной из мелких деревень, которых тут расплодилось, как грибов после дождя. Бедные лачуги жались одна к другой, стайка детей бросилась врассыпную, едва отряд показался на дороге.
Крестьяне выстроились в несколько рядов с обеих сторон дороги, отдавая глубокие поклоны. Высокий и прямой, как палка, старик покинул строй и собрался произнести слова приветствия. Внезапно, растолкав остальных, вперед вырвалась женщина в поношенном платье.
Она бросилась на колени перед лошадью Грома и запричитала:
– Господин! Помогите, не оставьте в беде! Помогите бедной матери, умоляю!
Глава 6. (продолжение)
– Уйди, безумная женщина! – старик в ужасе метнулся к ней, чтобы оттащить, но та начала голосить еще громче.
Я наблюдала за развернувшейся сценой, сжимая холодными пальцами луку седла. Так может кричать только тот, кто потерял что-то очень дорогое. Мне часто приходилось видеть подобные сцены отчаяния, и каждый раз внутри болезненно сжималось. А еще мучил стыд – хотелось отвернуться, уйти, не смотреть, ведь я ничем не могла помочь.
– Оставь ее в покое, – послышался голос Грома, и старик разжал руки. Женщина рухнула на землю бесформенным кулем и начала скулить. – Говори, в чем дело.
– Да дочь у нее пропала, господин, – ответила крестьянка помоложе и пошустрее. – Второй день найти не можем.
Бедняжка. У меня детей не было, но я могла понять материнское горе. А времена сейчас неспокойные: по дорогам рыщут дезертиры обеих армий, одичавшие от голода крестьяне сбиваются в стаи, как псы, недобитые демоны встречаются то тут, то там.
– Не наказывайте нас, господин! – проблеял старик, рухнул на колени и принялся отбивать поклоны. – У нас нет ничего ценного, на всю деревню две тощие клячи…
Гром прервал его властным жестом и велел отряду спешиться. В суете я так и не проследила за тем, что стало с несчастной матерью. Нам было велено разбить лагерь, и вскоре в центре деревни развернулись палатки и запылали костры. Наверное, Гром брезговал останавливаться в нищих хижинах, лучше уж под открытым небом.
Походная пища отличалась от той, что мы ели дома, но тетушка на этот раз превзошла себя и велела поварам наготовить деликатесов, которые после заботливо упаковали в зачарованные свертки. Они уменьшали объем и вес пищи и не давали ей портиться несколько недель.
Помню, какой голодной и тощей я когда-то была, ведь магия сжигала все ресурсы организма. Помню, как у нас не неделями не было ничего, кроме травяных пилюль. Разбухая, они заполняли желудок и ненадолго притупляли чувство голода, а сейчас меня начинало тошнить только от воспоминаний об этом.
Наученные горьким опытом многолетних войн, крестьяне разбежались по домам и боялись даже носы высовывать. Но любопытным детям как-то удавалось подкрадываться к лагерю, чумазые физиономии мелькали то тут, то там.
– Эй, малый, иди угощу, – Искен поманил мальчишку пальцем, но тот дал стрекача, как испуганный заяц. – Я что, такой страшный? – лицо братца обиженно вытянулось.
– Ты само очарование, – я потрепала его по плечу. – Пойду разомнусь перед сном.
– Этот… велел не разбредаться, – с неудовольствием напомнил Рэйдо.
– Не переживайте. Я в пределах лагеря.
– Ладно, тогда и мы пройдемся. Надо поговорить с нашими.
И Рэйдо с Искеном отправились к остальным дипломатам. После гибели Асая нас осталось шестеро, а трое остальных парней не слишком искали нашего общества.
Вскоре я пожалела о своем решении, потому что куда бы ни сунулась, все взгляды обращались ко мне. Я всегда предпочитала скрытность, а сейчас казалось, что меня заставили выйти голой на площадь. Заметив спину нового знакомого, Мая Бунье, я окликнула его.
– Мирай? – он выглядел удивленным. – Ты что-то хотела?
Я осторожно огляделась и поинтересовалась вполголоса:
– Ты не видел, куда увели женщину, у которой пропала дочь?
– Видел, – кивнул он уверенно и ткнул пальцем куда-то мне за спину.
Я обернулась. И правда, она стояла у стены дома, в руках была какая-то тряпка, а подле нее застыли двое сетторцев.
– Сейчас с ней Джен и Лейо, они лучшие поисковики в отряде. Если девочка жива, они ее отыщут.
Казалось бы, какое сетторцам дело до одной из тысяч крестьянских дочерей? И все же…
– Спасибо, Май.
Я прошла мимо недоуменно моргающего Мая, мимо кучки сетторских магов. У одного из них на коленях сидел мальчишка лет четырех и, давясь от жадности, уплетал лепешку. А мужчина умилялся, глядя на него, и что-то рассказывал своим товарищам.
Я хмыкнула. Не верилось, что это происходит со мной.
Когда я приблизилась к несчастной женщине, ее уже покинули Джен и Лейо. Кто из них кто, я так и не поняла – мужчины были похожи, как две капли воды.
Крестьянка подняла на меня усталые затравленные глаза. Я пока не знала, что хочу ей сказать, но просто лечь спать не могла. Мысли не отпускали. И вдруг та заговорила первой:
– Она так похожа на вас, госпожа. Но моей Ди всего тринадцать… – и заплакала.
– Ее найдут. Не переживайте.
И видно, что женщине так хочется в это верить, и в то же время все слишком хорошо знали, что значит пропажа человека. Почти никто никогда не возвращался.
Но мне ведь удалось. Я тоже однажды пропала.
У меня не слишком хорошо получалось утешать плачущих людей, поэтому я кивнула, дотронулась до локтя бедной матери и медленно пошла в другую сторону.
– Тсс! – еле слышный звук заставил обернуться и удивленно распахнуть глаза.
Прячась в темном проходе между двумя хижинами, на меня смотрел мальчишка. Светлые глаза казались огромными на исхудавшем лице, уши торчали, а указательный палец малец прижимал к губам.
– Тебе чего? – поинтересовалась я негромко и бросила опасливый взгляд в сторону лагеря.
Но этот паршивец только рукой махнул и исчез. Что за?
Мысленно ругаясь, я юркнула в проход и на заднем дворе заметила тонкий мальчишеский силуэт. Что ему он меня надо? Мальчишка подождал, пока я приближусь, и зашептал:
– Я знаю, где она, но ей требуется помощь.