Последний сын графа

Он вновь, внимательно посмотрел на меня.

– Ты стала так похожа на свою маму…

Я истерически рассмеялась: о, да! Еще как похожа. Втрескалась в папочку, совсем как она.

– Такая же озабоченная, истеричная и насквозь больная? Бегаю за парнями, которые любили ее? Как она за тобой и Маркусом?

– Я имел в виду, внешне, – сказал отец сухо. – И она не бегала за Маркусом! Ей нужен был только я! Понятно?!

Я отвернулась, зарыла пальцы в мягкий песок. Теперь я понимала, почему она спятила, но помочь себе не могла. История повторялась, только чуть-чуть иначе: моя мать покончила с собой, а отец начинал сходить с ума, ища ее образ всюду. У Джессики все было наоборот. С собой покончил мой дедушка, а бабка сошла с ума.

– Дарлинг, – сказал Фредерик, не поднимая глаз на идущего мимо нас Хадиба. – Я устал делать вид, что тебя не вижу. Имей уже совесть и поди в другой конец Променада. Нам нельзя, мы с собакой, а ты один.

Хадиб рассмеялся и подошел. Его девушка тоже приблизилась. Тоже высокая, стройная, как и Джесс. С волосами цвета спелой пшеницы. Только вот таких сисек у нее не было.

– Это не то, что вы думаете, – сказал Раджа. – Ее зовут Света. Ей нравятся мужчины постарше!

Отец рассмеялся и встав, протянул девушке руку. Что-то сказал и девушка удивленно ответила.

Брезгливая дамочка с дорогой укладкой, чуть не плюнула в пепельницу с досады и надела свои очки. Она таскалась за Фредом, как чайка за умирающим крабом. Какой, наверное, был облом.

– Совсем уже совесть потерял!

– Хоть бы собаку завела из приличия, – нарочито громко сказал отец.

– Хам! – оскорбилась женщина.

Отец не ответил.

– Как насчет старой курицы, Маркус? – спросил Хадиб, кивая в сторону ресторана. – Зажаренной дочерна на гриле?

– Хорошая мысль, Самир! Что скажете, Света?

Света что-то мурлыкнула на своем языке и Фредерик рассмеялся.

…Света ласково улыбалась, мой отец улыбался ей. Раджа и я сидели напротив них. Каждый в собственном телефоне.

Отец стал Маркусом, я Вивиан, Герцог Ланселотом…

После ужина и вина с личных виноградников у нас на террасе, Света окончательно поняла, как любит мужчин постарше. Но ее словарный запас слишком мал, она лучше ему покажет. Да-да, она актриса. Будущая…

Мы с Самиром остались на крыльце. Он явно не выглядел расстроенным. Скорее, наоборот.

В кармане тонких джинсовых шорт отчетливо выделялись сложенные купюры, и я была уверена, что их не было, когда он подошел к нам на пляже!

– Ты водишь ему баб? – уточнила я.

– Ты предпочла бы, чтобы я парней приводил? – миролюбиво спросил Хадиб, привалившись спиной к лестничному столбу и улыбнулся густо-белыми зубами. Выстрелил мне в лицо улыбкой.

– Я много богаче Маркуса.

– Не выйдет: мне платят сразу двое, чтобы ты никого не встретила.

– Я перебью их цену, – сказала я. – Мне даже не надо ужина и вина. И говорить, насколько я потрясающая. Просто парень. С членом.

– Увы, – Хади развел руками. – Отец преподобный Ральф обещал перебить мне коленные чашечки. А молодой граф… как же он это сказал?.. А! Он обещал, что вычеркнет меня из списка людей, которые могут брать феррари и внесет в список тех, кто может взять катафалк. Что я могу поделать? Ты роковая женщина. Когда кто-то попадает в твои сети, то попадает в них навсегда.

Ага! Потому я и бегаю взад-вперед по пляжу, пытаясь снизить общую неудовлетворенность, – подумала я.

– Оставь этот сироп для девочек, – попросила я. – Если я тебе не нравлюсь, так и скажи. Я уже привыкла. Пока все мои подруги читали «Золушку», я «Русалочку» наизусть учила.

Раджа улыбнулся.

– Знаешь, в чем самая главная ошибка русалок? Пока они резвятся в волнах и скрываются от глаз посторонних, им кажется, что их хотят все. Да так и есть: все хотят, потому что Русалка – редкость. Вот только стоит ей перестать петь, как морок падает и люди хотят получить трофей. Нет у русалки счастья с обычным парнем. Либо парень утонет, пытаясь достать ее, либо она умрет на берегу…

– Русалки фригидные, – ответила я, поразмыслив и ни черта не уяснив. – А есть какие-то таблетки для понижения тонуса? Как для кошек, или собак? Джесс что-то такое подмешивали в психушке, ты должен знать.

Хади пожал плечами и опять улыбнулся.

– Практически все психотропные снижают либидо, но психотропные даже хуже, чем наркота.

– Его Епископство советовали холодный душ. Но предпочли литовочку… А она не би? Когда я училась в католическом интернате, мы с кузинами боролись с воздержанием, как могли…

– Заткнись, – рассмеялся он, затыкая уши. – Когда ты так сладко поешь, я начинаю думать о том, как можно жить без коленных чашечек.

– Я куплю тебе новые, – сказала я, опрокидываясь на спину и теплые доски напомнили палубу «Мирабеллы» и Филиппа, сиганувшего от меня за борт. – Иногда мне кажется, Дитрих спятил. Как можно любить человека и не хотеть?

– Он хочет, просто

Наверху послышались голоса. Потом шум воды.

– О чем они говорят?

– Он говорит: «Пожалуйста, будь потише, там моя дочь!», а она: «Она все равно когда-то о нас узнает!»

– И вот у таких дур есть секс…

– Потому что они не пугают парней. А ты пугаешь… И не только парней. Твоя бабушка просила меня сообщить, если я решу, что у тебя поехала крыша.

– Я и сама могла бы ей сообщить, если б она спросила. Вчера я гуляла по пляжу, в надежде, что меня изнасилуют. И три подозрительных чувака таскались за мной… ждали, пока я добью, чтобы взять бутылку. И мне постоянно хочется умереть.

– Тебе не хочется умирать, тебе хочется перестать любить тех, кто тебя не любит, – ответил он. – Просто ты не веришь, будто это возможно, пока сердце бьется… А это возможно. Просто смирись с тем, что ты не сможешь им отомстить. Или представь, как ты умерла, а они все радуются… Ну, или грустят напоказ, а сами счастливы, что проблема решилась… И как они все спокойно ставят твой прах в нишу и живут себе дальше. А ты мертва. И все они трахаются со Светой, а ты – мертва.

Это проняло меня куда больше, чем гипотеза про русалок.

– Если бы ты чаще клал женщин на диван и реже под себя лично, ты был бы уже богаче меня.

Мы не договорили: хлопнула парадная дверь и отец тяжелыми шагами пошел к крыльцу.