Путешествие к новым берегам

Путешествие к новым берегам
Станислав Иосифович Гольдфарб

Первые люди
Долгие годы жизнь на берегу Бурного потока шла своим чередом: люди жили в удобной пещере, охотились, собирали коренья и ловили рыбу. Но пришли холода. Год от года пустела земля, уходили животные. Пришло время и людскому племени покинуть родные места в поисках новых берегов.

Таука, юный сын камнедела, был рад возможности посетить новые земли и нарисовать уведенное на камнях для тех людей, которые придут после него. Он и его подруга Юкка, вместе со своим племенем, пустились в дальний путь, на котором их ждали приключения, опасности и невероятные открытия. Найдёт ли племя легендарную Ангариду – тёплую, покрытую зеленью землю, где путешественников ждёт счастье, – зависит во многом именно от Тауки.

Для широкого круга читателей.

Станислав Гольдфарб

Путешествие к новым берегам

Повесть

Часть I

К новой земле…

Глава 1

Берег Бурного потока

…Вряд ли кто вспомнит, сколько времени племя охотников жило на берегах Бурного потока. Что уж говорить, если даже Старый шаман затруднялся дать ответ. В давние-давние-давние времена люди облюбовали эти берега и эту пещеру, которая исправно согревала в холодные дни, давала ночлег, была мастерской, хранила огонь костра. А вот теперь, сидя на берегу Бурного потока, вождь Синака с горестью и сожалением думал о том, что придётся покинуть обжитые предками лес, холмы, низины…

Никто не знал, откуда приходит Бурный поток и куда он стремится дальше, живут ли на других его берегах племена, выходит ли к водопою гигантский лось или олень, который своими огромными рогами легко ломает тол стые ветви деревьев.

Прямо здесь, на берегу Бурного потока, разожгли большой костер, вокруг которого собрались все взрослые члены племени.

…Вождь Синака пел. Звуки его хриплого голоса несли грусть и печаль. Охотники хлопали в такт, раскачивались из стороны в сторону под заунывный мотив…

Мальчик по имени Таука не задумывался, о чём поёт вождь в этой полной грусти песне. Ему некогда было грустить, ведь каждый день приносил столько хлопот, что к вечеру Таука нередко забывал съесть то, что приготовили заботливые женщины племени, и потом совсем скоро его ждал обряд посвящения в охотники.

Рядом с Таукой сидела Юкка, дочь одного из охотников племени. В былые времена их родители в пещере старались держаться вместе, мужчины помогали друг другу на охоте, женщины готовили еду и мастерили одежду для своих мужей и детей, помогая другу выделывать шкуры, готовить жилы для шиться.

Если бы Юкка не родилась девочкой, то возможно, тоже стала бы охотником – так ловко она метала дротик, так быстро находила звериные тропы, по которым шли на водопой крупные звери, или отыскивала маленькие, совсем неприметные норки, где прятались небольшие зверьки. А ещё Юкка ловко лазила по деревьям и быстро бегала. В племени её называли Юкк, словно бы и в правду считали её мальчишкой. Юкка не обижалась, ей это даже нравилось. А ещё ей нравилось, смотреть как из-под резца и скребка Тауки выходили очень нужные для племени крючки, зубила, острые лезвия, наконечники для стрел…

Юкка была высокой и стройной, слишком высокой для своих лет. Густые чёрные волосы она постоянно укорачивала острым скребком, подаренным Таукой, и оттого голова её больше напоминала пучок травы откуда торчали разной длины соломинки и веточки – так что сразу и не поймёшь мальчишка или девчонка перед тобой. Вдобавок ко всему она была увешана охотничьими предметами: нож, палка с толстыми наростами, и ещё одна подлиннее с острым длинным каменным полотном – в чём-то похожая на острогу. У Юкки было круглое лицо, глаза бусинками и курносый нос. Так что при всем её воинственном виде сердиться, глядя на Юкку, было просто невозможно. А все её попытки напустить на себя серьезность или разозлиться вызывали у Тауки хохот. Ну никак Юкка не могла изобразить злость, а все её кривляния только добавляли веселья.

Она рано осталась без матери, отец, как и все мужчины племени, часто уходил на охоту, и Юкка, предоставленная сама себе, очень быстро стала самостоятельной. Отец научил её держать дротик, пользоваться каменным ножом, метать пращой камни, и надо сказать, девочка освоила это неплохо.

Таука немножко побаивался ритуала посвящения в охотники. Конечно, он тоже умел держать нож, ловко орудовал пращой, метко стрелял. Но были в племени юноши, которые делали всё это гораздо лучше. Таука очень боялся подвести отца, хотя тот много раз говорил сыну, что охотников в племени было много, а искусных камнеделов только два: он сам и Таука. Кстати, Юкка была уже в том возрасте, когда такие истины усваивают хорошо, и потому никогда не кичилась своими охотничим навыками. Только хорошая стрела имеет шансы попасть в цель. А они эти стрелы из рук камнеделов. И древки дротиков, и острые ножи, и удобные топоры – всё это их заботы.

…Таука, словно невзначай, частенько поглядывал на Юкку. И зачем она столько времени сидит и смотрит на его работу. Сам бы он наверняка пошёл к Потоку, или к скалам, где живёт пещерное племя, а может быть поднялся по берегу вверх, где на высокой скале раньше было много гнёзд и всегда ждала лёгкая добыча в виде птичьих яиц. А разве не интересно прорыть канаву от потока, запустить туда воду, из гальки и песка соорудить преграду в виде холма, в котором прорыть дыру и смотреть как вода прорывается через неё дальше. Да мало ли что можно придумать… А Юкка никуда не уходит, сидит и смотрит, как он работает с камнем.

– Таука, когда ты сделаешь этот скребок пойдём к Потоку? – спросила она, словно прочитав его мысли.

– Будет уже поздно…

– Ты что боишься?

– А ты ничего не боишься?

– Конечно боюсь! Старый шаман говорит, тот, кто ничего не боится, рано уйдёт к предкам, – Юкка подняла вверх палец.

Таука оторвался от работы и удивлённо посмотрел на девочку. Такое он слышал от неё впервые.

– Юкка боится?!

Девочка рассмеялась и вскочила, приняв позу охотника, намеревавшегося кинуть дротик в зверя. Лицо её сразу стало серьёзным, и Тауке даже показалось, что её глаза блеснули так, словно зверь и вправду встал у неё на пути и сейчас произойдёт схватка.

– Ладно, пойдём к Потоку, – согласился он, аккуратно пряча в кожаный мешочек заготовки, над которыми трудился, – поглядим со скалы, как Белый шар сменяет Огненный…

До скалы добрались быстро. Она нависала над Потоком широким выступом и вся поросла мхом. Отсюда были хорошо видны и сам Поток, и долина, где жили и охотились люди племени, и противоположный берег с ещё более высокими каменными выступами и выемками. На скале укоренилось дерево, которое каким-то чудом проросло сквозь камень. Дерево от холода потеряло почти всю свою листву, но в нём всё ещё теплилась жизнь, оно сопротивлялось и не хотело засыхать.

Таука и Юкка примостились у дерева. Молчали, всматриваясь в сумеречную даль. Если смотреть долго в одну точку, то начинает казаться, что там, далеко-далеко, что-то двигается, большое и страшное, с огромным хвостом, рогами и глазищами.

Юкка невольно прижалась к плечу Тауки.

– Испугалась?

– Там что-то есть, очень большое и зубастое!

Он улыбнулся. Всё-таки, несмотря на все охотничьи навыки, Юкка была девочкой.

– Посмотри на Поток, – предложил он.

Юкка посмотрела.

– А теперь снова туда, где ты увидела страшное.

– Оно куда-то исчезло! Его больше нет!

– Значит, оно испугалось нас и решило, что мы сильнее!

Юкка тоже заулыбалась:

– Ты как Старый шаман умеешь пугать злых чудовищ и отгонять их от племени!

Они ещё какое-то время молча сидели на скале, слушали Бурный поток и поглядывали туда, где Белый шар скоро сменит Огненный и появится много-много мерцающих огоньков – это предки разожгут свои костры, чтобы охотники знали: они под защитой родных душ.

Когда Таука и Юкка осторожно спустились в низину, Белый шар уже сменил Огненный, и всё вокруг погрузилось в темноту…

Юкка ушла в дальний угол, где отдыхал отец. Таука закутался в медвежью шкуру, подаренную вождём Синакой его отцу ещё в те времена, когда они были молодыми охотниками, и, глядя на костёр, который день и ночь горел в пещере под присмотром женщин и стариков, закрыл глаза. Он размышлял – хорошо это или плохо, если племени всё-таки придётся сняться с насиженных мест и отправиться в поисках нового дома. Таука считал, что хорошо, ведь это настоящее приключение! И поэтому не очень грустил, как это делали взрослые.

…Иногда вождь Синака пел о смельчаках, которые отправились вниз по течению преследовать мамонта. Эта песня нравилась Тауке, она не была такой заунывной, как другие старые песни. Ее быстрый ритм будил желание метать дротик, бежать на холм, а то и вовсе прыгнуть в чёлн[1 - Чёлн – лодка, выдолбленная из дерева.] и плыть, плыть, плыть!

Смельчаков Таука жалел. Ушли и не вернулись! Что случилось с храбрецами-охотниками – неизвестно.