Мангуп

– За деньги спасибо. Но ты очень горяч, княжич, и без меня легко можешь нарваться на неприятности.

– Я всё равно на них нарвусь, с тобой или без тебя. Неприятности меня любят. Да и мне без них скучновато.

Прошло несколько дней. Тео увлёкся бумажной принцессой, и теперь Александр всё больше времени проводил в обществе Василия. Зарядили дожди. Что может быть тоскливее в городе, стоящем на воде, чем вода, льющаяся с неба? Каналы соединились с небесами, растворились в них и расплескались среди серых туч. Потом они падали сверху, проникали за шиворот, образуя тысячи новых микроканалов и макрорек. Даже кожаный плащ быстро тяжелел и начинал вонять плесенью. Вяло текущий карнавал превратился для многих скорее в обязанность, чем в праздник. Тоска была кромешная. Только Василий оставался весел и беззаботен: живой, чернявый, разговорчивый. Как грек, но не грек. Наверно, как молдаванин.

– Княжич, тебе женщина нужна? Я сейчас быстренько сбегаю и приведу.

– Не нужна. Лучше быстренько сбегай и принеси вина.

– Сопьёшься, княжич.

– Сопьюсь. Если у меня не будет дела, точно сопьюсь. Лучше уж воевать, чем с утра до вечера слоняться по этому городу-утопленнику среди болот. Если нобиле перестанут воевать, то они выродятся. Человек без дела тупеет и спивается.

– Найди себе красотку, княжич. Бери пример с Теодорика. Ему совсем не скучно.

– Тео – старый распутник и ловелас. А мне моя невидимая корона не позволяет окунуться во все тяжкие. Если и наследник престола, хоть и отстранённый от власти, станет распутником, то куда покатится мир?

– Целомудрие может повредить твоему здоровью, – не успокаивался Василий.

– Глядя на целомудренные лица служителей церкви, и рыцарей воинства Христова, я не вижу никаких признаков ущерба для их здоровья. Совсем наоборот. Они готовы треснуть от его переизбытка. Неси вина, лентяй!

Вошёл слуга:

– Тебе письмо, граф.

Александр развернул письмо. Оно было написано по-латыни. В письме содержалось приглашение ему и Теодорику на бал маскарад. Внизу стояла подпись неизвестного княжичу вельможи Барди. «Посол Молдовы постарался» подумал Александр.

На следующий день ближе к вечеру Александр и Теодорик приплыли в гондоле к вилле на острове Лидо.

Вилла была украшена мраморными резными колоннами и богатой лепниной на фасаде. За виллой располагался обширный сад. Ещё не стемнело, но уже тысячи свечей горели в танцевальном зале, отделанном сусальным золотом и украшенным дорогими картинами.

Александр и Тео назвали свои имена, после чего их представили как графа Монго и барона Вельца знатному вельможе, хозяину виллы Джованни Барди.

Ему не было ещё и тридцати пяти. Он повернулся к двум стоявшим рядом женщинам и представил им Александра и Тео. Одна из женщин была его матерью, Гитой Барди. Её лицо изуродовала страшная болезнь. С ней рядом стояла необыкновенно красивая женщина с умными проницательными глазами, похожими на коричневые цветы.

– Анна Нотарас, – представилась она, и тепло улыбнулась Александру. – Мне приятно познакомиться с сыном князя Олубея. Я очень уважала твоего деда, князя Алексея, и твоего отца. Великие князья, наследники славы Византии!

– Спасибо тебе, Анна, на добром слове. Я тоже знаю твою фамилию. Мегадукс Лукаш Нотарас – был одним из виднейших архонтов Константинополя.

– К сожалению, мой отец погиб вместе со славным городом.

– Да, я это тоже знаю. Как тебе удалось спастись?

– По распоряжению базилевса Константина, нас, семьи высших архонтов империи, вывезли на судне в самый последний срок. Уже двадцать лет я живу в Венеции и просто мечтаю поговорить с кем-нибудь на родном греческом языке. Тебя можно будет пригласить в мой дом, Александр?

– Сочту за честь, и буду просто счастлив, улыбнулся Александр, низко поклонившись Анне.

– Но не забудь, что сегодня ты мой гость и должен уделить несколько минут хозяевам бала, – добавила госпожа Гита, улыбаясь красивыми умными глазами на неподвижном и страшном лице.

– Господа уже помолились мощам святого Николая чудотворца? – спросил у Александра и Тео её сын Барди.

– Разве мощи святого находятся не в итальянском Барии, а в Венеции? – спросил Теодорик?

– Действительно, в Барии находится большая часть мощей святого, но и здесь, на острове Лидо хранится часть мощей, – сказал Джованни Барди.

К ним подошёл дож Венеции Пиетро Мочениго. Он поинтересовался у Александра делами в графстве Теодорезо, а когда узнал, что тот прибыл из Молдовы, то долго расспрашивал о конфликте Штефана и Радула. Александр не слишком откровенничал, боясь разболтать какую-нибудь тайну Штефана, и скоро их с Тео, наконец, оставили в покое.

Играла музыка. Одни маски приглашали на танец других. Наверно, сверху Богу было приятно смотреть на чудесные узоры, которые образовывали танцующие в зале. Александр и Тео стояли у стены. Вереницы ещё более диковинных животных и существ, чем это было в городе, текли мимо. Такого великолепия одежд и масок Александру ещё не доводилось видеть.

Внезапно, к Александру подошла серая маска утопленника и что-то прошептала ему на ухо.

– Пошли, нас ждут, – сказал Александр Теодорику, и зашагал к стоянке гондол.

Друзья взяли у Василия сабли и углубились в небольшую рощу рядом с усадьбой.

На поляне стояли две фигуры. Чёрные одежды, чёрные маски, чёрные бархатные плащи с серебряной вышивкой. Вечерние сумерки надвигались быстро, делая почти невидимыми двух одетых в чёрное незнакомцев.

– Что вам угодно, господа? – спросил Тео.

– Нам нужен вот этот господин, – сказала одна из масок, и бесцеремонно ткнула пальцем в Александра. – Он неприлично отозвался об одном из нас, и теперь должен смыть оскорбление кровью.

– И кто же из вас та тупая ободранная курица, которая даже не извинилась за свой подлый поступок? – спросил Александр.

Молчавшая до этого маска вышла вперёд, откинула плащ, резко со звоном обнажила меч.

Александр вырвал саблю из-под плаща, и первым нанёс колющий удар. Смертоносная сталь летела к горлу врага. Но короткий быстрый меч легко отразил атаку. Александр мгновенно развернул саблю и ударил рубящим ударом слева. Отбит. Справа. Отбит. Снизу. Опять отбит. Укол в грудь. Противник ушёл. Укол в пах. Удар отбит и впервые короткий меч, очертив сияющий круг, нанёс резкий удар, нацеленный в грудь. Александр успел отразить его, и почувствовал, что хоть и скор противник, но физической силы ему явно недостаёт. И тогда Александр стал наносить сильные удары, не особо надеясь, что они проникнут через защиту. Но когда на пути сабли неизменно возникал короткий меч, то Александр задерживал саблю, не торопясь оттянуть её назад, и с силой давил на противника, вынуждая его отступать. Опять бил, и опять давил, пока не почувствовал, что всё, противник измотан силовым напором, его рука наверняка стала ватной, и тогда Александр резко и мощно после ложного удара слева крутанул саблю по солнцу и нанёс справа рубящий удар в левую ключицу над сердцем. Казалось, противник не успеет отразить удар, и всё кончено. Но вдруг, левой рукой противник выхватил из-за пояса кинжал, и опять с треском и искрами сталь встретилась со сталью. Александр замер, остолбенел поражённый: на руке неприятеля, сжимавшей рукоять кинжала, алой звездой горел знакомый перстень с рубином.

– София!!!

Чёрная маска сделала два шага назад, убрала оружие. Но вперёд выступила другая чёрная маска.

– Сударь, ты оскорбил даму. Этот факт можно смыть только кровью. Защищайся!

Александр поднял саблю, но движения его были замедленными: шок от неожиданной встречи не позволял ему сосредоточиться. Пропала ярость. Ушёл азарт. А новый противник был ещё более быстр и чрезвычайно силён. Александр защищался, отражая всё новые и новые хитроумные удары. Но меч всё быстрее и быстрее мелькал в вечерних сумерках. Порой он был так стремителен, что становился невидим, и только по движению тела врага Александр мог догадаться, куда будет нанесён следующий удар. В какой-то момент Александр понял, что противник сильнее, быстрее и искуснее его. Тогда он осознал, что выхода у него нет. Впереди только смерть. Смерть на глазах той, которую полюбил по одному только прикосновению, по одному сиянию глаз. Любовь и смерть. Они всегда рядом.

Но Александр сражался. Стиснув зубы, явно не успевая за разящими ударами и недоумевая, почему он ещё жив.

Видя, как гибнет княжич, обнажил саблю Теодорик и рванулся на помощь Александру.

– Нет!!! – заорал Александр, и своей саблей отбил саблю Теодорика, вставшего рядом. – Уйди, или станешь моим врагом!

В ужасе отпрянул Тео, а потом слёзы отчаяния потекли у него из глаз, и сквозь слёзы он с трудом мог видеть, как погибает его лучший друг.

Разящий меч превратился в блистающий вихрь и словно прощальный салют над телом уже неживого Александра ещё сыпались короткие красные искры из его безнадёжно поднятой сабли. Последний удар. Он неотразим. Рука с саблей Александра отброшена вправо, а удар уже летит слева и нацелен в горло. Остановилось время. Наверно, так задумано. Чтобы человек смог попрощаться с жизнью. Вспомнить всё, и ещё раз пережить грехи и падения. Коротка была жизнь. Мало Александр успел увидеть. О многом мечтал, но ещё ничего не сбылось. Настоящая любовь, казалось, только мелькнула в отдалении, как слабая, но прекрасная надежда. «София, последняя моя мысль будет о тебе. Прощай! Прощай, любимая!!!».

Александр чувствовал, как меч вспарывает кожу, как углубляется в плоть… и вдруг…, лезвие остановилось, словно в нерешительности, а потом медленно вышло из раны. «Он убит? София!».

Александр упал на колени, выронил саблю, и стоял так, совершенно раздавленный, более мёртвый, чем самый холодный мертвец.