Мангуп

– Да, очень больно.

Она обняла его, прижалась к его груди и сказала:

– Я тоже когда-то была влюблена в одного молодого боярина. И он тоже погиб. Понимаю, как тебе тяжело. Но у тебя есть я, и есть наш ребёнок. Ты не можешь страдать слишком долго. Всё скоро забудется.

– Её я уже не любил. Я люблю тебя, Но смерть такой красивой, такой молодой девушки, с которой меня связывали детство, юность – это больно. Притупится боль. Но ничто не забывается, всё остаётся в нас навеки. Я понимаю, что жизнь состоит из потерь. Только примириться с этим трудно.

– Какой она была, Марина?

– Такой же, как ты: сильной, гордой, жизнелюбивой, способной на самые отчаянные поступки во имя любви. И вот теперь её нет, не будет никогда. Она не родила ребёнка, о котором так мечтала, не вышла замуж. Кроме отца и двух собак, у неё, по-существу, не было никого. Все её родственники погибли от моровой болезни.

– Я так понимаю, что князь Матвей тебя предал. Он заслужил смерть. А его дочь, неужели, она ничего не знала о предательстве отца?

– Марина ничего не знала. Она была чистая душа, хоть и безрассудная в страсти. Князь Матвей больше всего боялся за свою дочь. Ради дочери, чтобы сохранить ей жизнь и какое-то благополучие, он пошёл на это предательство. Я его не осуждаю. Ко мне он всегда относился плохо, как к совратителю его Мариночки, ведь я старше её на два года. Предать совратителя ради жизни дочери – действие почти благое. Не стал я ему объяснять, что никто никого не совращал, а виновата молодость, виновата любовь. Мой отряд уничтожил турок, шедших по мою голову, а Марина спасла меня, помогла вырваться из крепости. За всё это турки убили их обоих. Марина погибла из-за меня и из-за своего отца. Так сложилось, и ничего уже не поделаешь.

За окнами дворца багровела вечерняя заря. После жаркого дня, проведенного в седле, хотелось освежиться, искупаться.

– Поехали на озеро! – предложил Александр.

– Это то, которое видно отсюда, сверху?

– Да, оно совсем близко.

– Я хочу на море. Но твой палец…

– Поехали на море,– согласился Александр. – А палец уже не болит.

– Поедем одни, без вестиаритов, мандария?

– Поедем без охраны,– согласился Александр.

– Ура!– почти взвизгнула от радости София, и крепко чмокнула Александра в губы.

– Но ведь тебе нельзя ехать верхом, ты беременна! Хорошо, прикажу запрячь повозку, накидать туда свежего сена. Готовься,– сказал Александр.

Уже зашло солнце, на небе показались первые звёзды, когда князь с женой сели в двухколёсную повозку, набитую сеном. Сверху сено было закрыто мягкими покрывалами. Спустились с Мангупа, и пара лошадей помчалась по петляющей среди деревьев дороге. Александр с женой сидели рядом на душистом свежескошенном сене. Одной рукой князь держал вожжи, другой обнимал Софию за пополневшую талию. Иногда мимо проезжали одинокие всадники, в разрыве деревьев мелькали посёлки, где в это время доили коров и коз. Один раз их остановил военный патруль, но начальник патруля узнал князя, и вытянувшись перед повозкой, доложил обстановку, что всё нормально, подозрительных лиц не обнаружено. Они поехали дальше, мимо невысоких гор и редких ручьёв, мимо постоялых дворов и заброшенных древних руин.

– Скоро нам рожать?

– В сентябре, октябре.

– Как ты думаешь, мальчик или девочка?

– Я знаю точно: мальчик.

Князь бросил вожжи, обнял крепко Софию, и они оба легли на покрывала, глядя вверх. Звёзды сияли, словно мириады бриллиантов на чёрном бархате бездонного неба. Жара спала, и свежий воздух опустился на долины.

– Когда ты сражаешься в бою, ты боишься умереть?– спросила София.

– Нет. Почти не думаю об этом. Умирать на людях не страшно.

– А я боюсь. Ночью. Когда тебя нет рядом. От родов, от болезни. Что там, за чертой? Кто нас встретит: ангелы или черти?

– Тебя ангелы, меня – черти.

– Почему тебя черти? Ты грешен?

– Конечно. Я постоянно нарушаю заповедь Божью: «Не убий!».

– Для меня главное, чтобы ты не нарушал заповедь: «Не прелюбы сотвори!»,– рассмеялась София.

– Никого там нет. Пустота. Небытие,– сказал Александр.

– Не веришь в Бога?– изумилась София. – Тогда ты действительно грешен! Ничего, хоть я и не очень ревностная христианка, но теперь буду за тебя молиться вдвойне.

Александр поцеловал жену, и её губы дрогнули под его губами, раскрылись, готовые принять, любить и наслаждаться. Лошади осторожно спустились по ложбине к самому морю. Это было любимое место Александра. Небольшая бухточка с мелкой галькой, а вокруг широкие камни, с которых было удобно прыгать в кристально чистую воду. Александр набросил вожжи на острый выступ скалы, помог Софии сойти на галечный берег. Князь отстегнул меч, сбросил простые полотняные штаны, рубаху и с волнением следил, как раздевается София. Наконец, упали к её ногам летние лёгкие одежды, и чуть пополневшее в талии от беременности, прекрасное тело, осветили ночные звёзды. Александр обнял жену, ласково прикоснулся губами к увеличившимся в размерах сосочкам её груди, погладил нежный животик, в котором уже жило крохотное создание, их ребёночек, и словно невзначай, а на самом деле вполне сознательно, опустил руку ниже. Засмеялась, нагнулась, ускользая от пальцев, оттолкнула руку.

– Не сейчас!– и шагнула в тёплую воду. Он шёл за ней. Любовался плавными изгибами её спины и шеи, её голенькой попы с высокими бёдрами. Наконец, они поплыли. Вода лежала без единой морщинки: тёплая, почти незаметная в ощущении для голых тел. Вода и звёзды. Луны не было. Александр опустил голову в воду, стараясь не замочить повязку на руке, и вдруг увидел, что их тела светятся, а при резком движении мириады мелких зелёных звёздочек отмечают путь ноги, руки. Он знал это явление. Иногда, он видел такое в августе. А сейчас лишь начало июля, но необычно жаркое лето подарило им эту сказочную ночь.

– Опусти голову в воду, посмотри, как красиво под водой,– сказал он, и София нырнула, а потом, с восторгом, ныряла ещё и ещё, любуясь необычным зрелищем, словно оказалась она на миг в раю, и могла со стороны видеть и себя, и Александра. Под водой два нагих, сверкающих зелёным пламенем тела, держались рядом, постоянно соприкасаясь, словно притягивала их друг к другу неведомая сила, а вокруг была лишь чёрная зияющая пустота. Александр брызнул водой, и словно зелёный взрыв вспыхнул над поверхностью моря. Князь поплыл на спине, создавая ногами бурун, и со стороны его тело казалось светящейся стрелой с зелёным оперением, пущенной из волшебного арбалета в неведомую звёздную даль.

А потом под ногами у них оказалась поросшая травой скала. Александр обнял Софию, прижался голым телом к её голому телу, и она подчинилась его желанию. Их окружало полное безмолвие. Звёзды над головой, звёзды в воде, как тогда, во Флоренции, и они одни среди мириадов мерцающих звёзд. Лишь чуть слышный лёгкий плеск нарушал абсолютную тишину. То замирая, то качаясь в неизбывном ритме любви, они любили друг друга на грани неба и земли, воздуха и воды, звёзд и моря, жизни и смерти. А потом, умерев, постепенно оживали вновь, и вновь ощущали воду, мягкую, как ложе любви, морскую траву под ногами, видели звёзды, отражённые в воде и каждой клеточкой, каждой волосинкой чувствовали прикосновение друг к другу.

Вдруг, взглянув в звёздную даль, Александр разглядел тёмную массу кораблей, чёрными тенями движущуюся вдоль побережья с востока на запад. Как волки в ночи, бесшумно скользили тени по поверхности воды, держась подальше от берега. Корабли шли под вёслами, но из-за расстояния, плеска вёсел слышно не было. Только иногда над водой доносился странный чуть слышный мерный звук команд на незнакомом языке.

– Турки,– сказал Александр. Надо возвращаться.

– Они нас не заметят?

– Нет! Берег им кажется чёрным. Да и не станут корабли подходить к берегу в ночи. Можно сесть на скалу, разбиться. Наверно, идут на Чембало. Наш флот перекрыл вход в херсонскую бухту, и турки не смогут напасть на Авлиту неожиданно.

– У тебя кровь окрасила повязку,– сказала София.

Действительно, повязка намокла, и от крови казалась чёрной. Они вышли на берег, Александр размотал повязку, залил рану крепким вином, наложил заранее приготовленные и промытые вином листья заживляющего раны растения, и с помощью Софии заново обмотал руку чистой белой тканью.

Они вернулись в столицу среди глубокой ночи. Стража впустила повозку князя, и вновь заперла ворота. Александр приказал вызвать к себе Теодорика.

Вошёл Тео. Его лицо было заспанным, и вода, которой он пытался согнать сон, капельками стекала у него с бороды. В свете горящих свечей, капли казались чёрными агатами, вплётёнными в бороду.

– Турецкие корабли пошли в сторону Чембало, Авлиты. Множество кораблей. Видел лично,– сказал Александр.

– Послать войска?

– Да, на всякий случай, пошли тысячу копейщиков на защиту Каламиты.

– Будет исполнено,– сказал Тео, и пошёл поднимать войска.

Рано утром войска вышли в сторону Херсона. Не успели воины скрыться за ближайшей горой, как прибыл гонец из Фуны: турки ночью высадились на побережье и заняли Алустон. Сколько их – в темноте посчитать не удалось.