Камень. Книга шестая

– Иван! – с угрозой в голосе сказал дед Михаил.

– Вот-вот, Михаил Николаевич, политика двойных стандартов во всей ее наглядности! Мы, значит, с Прошкой и Виталькой упыри канцелярские, а внук невинное дите, ставшее жертвой сложных жизненных обстоятельств! Обидно просто…

– Иван!!! – теперь голоса было уже три, к деду присоединились отец с воспитателем.

– Да нормально все с его молодым императорским высочеством! – буркнул Кузьмин и ухмыльнулся. – Царевич, белое сухое будешь? Или сразу водочки для заводочки намахнешь?

Раздался звук удара, шлепок и чье-то оханье. Я, наконец, сумел сфокусировать взгляд, и первое, что увидел, был сидящий на попе у до боли знакомой стены Кузьмина.

– Никогда за тобой не успевал, Саша. – потирал он левое ухо. – А рука у тебя явно с тех благословенных времен тяжелее стала…

– Прекращайте кривляться. – рявкнул дед и посмотрел на меня. – Лешка, ты как? – они с отцом и воспитателем встали и подошли ко мне.

– Пить… – заворочал я сухим языком и перевалился набок.

Прохор быстро метнулся до стола и вернулся с бутылкой минералки. Каким же удовольствием было пить прохладную воду! Напившись, я перевернулся на спину и вздохнул: опять эта гребаная Бутырка, царственный дедуля не отличается оригинальностью!

– Полегчало, Лешка? – спросил отец.

– Ага. – говорить было гораздо легче. – Нас что, всех в одну камеру засунули?

У меня даже не возникло вопроса, почему я тут оказался, все было понятно и так.

– В разные. – ответил он. – Но у тебя самая… комфортабельная, я распорядился. Вот мы здесь и собрались, тем более Ивану все равно за тобой присматривать поручено.

– Ясно. А времени сколько?

– Семь вечера, скоро ужинать будем. И да, ты проспал больше шестнадцати часов.

– Что патриарх?

– Насколько я в курсе, рассказал все, что знал, и предоставил полный доступ к финансовой документации, а это для нас, Алексей, очень и очень хорошо. – он сделал паузу. – Что же касается компании Тагильцева, то Святослав подробностей не знал и знать не хотел, а допросивший его Лебедев это полностью подтвердил. В общем, глухо, сынок, у нас даже направления на карте нет, куда эти твари могли свалить! Единственная зацепка – это счета церкви, к которым у колдунов остался доступ, и которые сейчас под нашим контролем. Но после твоего вчерашнего яркого выступления у Карамзиных с выбиванием ворот, демонстрацией отличного владения рукопашным боем, применения царского гнева, которым зацепило полквартала, и прибытия на место событий вертушек с гербами Романовых и Русской православной церкви, уверен, что Тагильцев по этим счетам больше никаких операций не проведет.

– Да, тут я ступил… – признал я. – Но все равно, по-тихому все это провернуть у меня не получилось бы, меня и Прохор отговаривал, а уж Виталий Борисович до самого конца слюной брызгал, доказывая, что подобные вещи делать абсолютно недопустимо. А уж про тебя с царственным дедом я вообще молчу, даже представить страшно, чтобы вы со мной сделали в том случае, если бы я про подобное просто заикнулся.

– Именно так. – кивнул отец. – А уж когда мы поняли, что ты все равно доведешь задуманное до конца, решили поддержать. Правильно говорят, не можешь бороться – возглавь! Вот государь и возглавил. И бабушке потом спасибо не забудь сказать, это именно она, в большей степени, повлияла на решение деда поступить так, как он поступил, а то бы… Вот теперь и я боюсь представить…

– И почему я не удивлен… – попытался я улыбнуться, но боль в потрескавшихся губах не дала этого сделать. – Слушай, отец, я за Прохора с Иваном спрашивать не буду, даже с дедом Мишей все более или менее понятно, но ты-то здесь за что?

– А меня сюда, сынок, государь за твое отвратительное поведение закатал! – он хмыкнул. – Цитирую практически дословно его слова: за проявленную халатную беспечность в деле воспитания сына, приведшую к регулярному непредсказуемому и неконтролируемому поведению последнего.

– Не переживай, папа, так-то царственный дед не прав. – мне опять захотелось улыбнуться. – Это же он сам ко мне батю с говорящим позывным «Зверь» приставил и в Смоленские леса отправил, вот и вырос я диким и неуправляемым. Так что тебе тут с нами отбывать труднее всех будет, потому как ты единственный из нас реально невиновный, а все остальные как бы и при делах, даже Иван.

Отец опустил голову и ничего не ответил, Прохор отвернулся, молчал и дед Михаил. Ситуацию разрядил истерично заголосивший Иван:

– Ты чего опять несешь, царевич? Я-то тут при каких делах? Только краем и прошел, даже за свидетеля не сканаю! А если ты решил за паровоза пойти, я твой поступок уважаю! Но не надо меня за собой в этот блудняк тянуть! Хотя признаю, кодла подобралась крайне авторитетная, цельных два великих князя, князь далеко не последнего главного рода и помощник Самого… Тут как бы сам бог велел к вам в качестве подельника напроситься в преддверии будущих жирных барышей… Короче, кому клятву на верность кровью приносить?

– Мне, Ваня. – сказал я. – Но перед принятием в кодлу тебе надо добыть напильник.

– Понял, пахан. – хмыкнул он. – Когда с крытки соскакиваем?

– Дай в себя-то прийти.

– Да я тебя на себе поволоку, лишь бы здесь не оставаться. С детства не люблю закрытые пространства. А Зверя с собой, пахан, предлагаю взять в качестве консервы.

– Я тебя сейчас сам консервой сделаю! – возмутился тот.

– Меня не выгодно, ты в полтора раза крупнее меня, нам на дольше хватит.

– Все, пошутили и хватит. – скомандовал дед Михаил. – Устроили тут… непонятно что. Чему вы подрастающее поколение учите? Лешка, лучше стало?

– Вроде. – Я аккуратно, без резких движений уселся на койке. – Да, времени даром вы не теряли…

Только сейчас я разглядел составленные вместе и накрытые скатертью два стола, за которым сидели мои «подельники»: бутылки с вином, коньяком и водкой, минералка, два графина с соком, тарелки с разнообразной закуской, зеленью и порезанным хлебом. В животе призывно заурчало, и только сейчас мне стало понятно, как же зверски я хочу есть!

– Еще один стол вы принесли?

– Да, – кивнул отец, – вернее, охрана. Помочь?

– Хотелось бы…

Поддерживаемый отцом я доковылял до стола и уселся на заботливо подставленный Прохором табурет. Только успел потянуться к нарезанной буженине, услышал комментарий Ивана:

– Послушай моего совета, царевич, не увлекайся сухомяткой. Скоро нормальный ужин принесут, вот первый голод у тебя и пройдет. А часа через три снова поешь. Просто ты вчера очень сильно свой метаболизм разогнал, видно же было, как тебя колбасило, а потом, со слов Саши, в момент срубило. Это выработка адреналина спровоцировала выплеск и других гормонов в кровь, что заставило работать организм на пределе своих возможностей. – Он встал, сходил за зеркалом и поставил его передо мной. – Оцени свой внешний вид.

– Жесть! – прошептал я.

Если желтоватый цвет лица еще можно было как-то списать на освещение в камере, то вот запавшие щеки, заострившиеся скулы и темные круги под горящими нездоровым светом глазами говорили сами за себя.

– Жесть! – повторил я. – Кащей Бессмертный, не иначе!

– Тебе больше образ графа Дракулы подходит. – хмыкну Кузьмин. – Он, говорят, в отличие от Кащея, был мужчиной в самом рассвете сил.

– Не слушай Ваню, Лешка, – Прохор сделал знак колдуну убирать зеркало, – он тебе за вчерашнее мстит, потому как в себя пришел только через пятнадцать минут после твоей… твоего отъезда, а потом на снежок битый час блевал, чуть желудок с кишками не выплюнул.

– Прохор… – покривился вернувшийся за стол Кузьмин.

– Я ему даже в машине по дороге сюда пакет выдал, – продолжал делиться с нами подробностями воспитатель, – но он стоически держался, и только во внутреннем дворе…

Все эти не очень аппетитные подробности меня не остановили от «закидывания в топку» очередного куска буженины с куском хлеба.

– Отец, – дожевал я, – а мы тут вообще как, надолго? Или вас, – я указал на стол, – все и так устраивает, и вы этим вопросом решили пока не заморачиваться?

– Мы-то заморочились, сынок! Еще как заморочились! – улыбался он. – Это ты у нас абсолютно не волнуешься по поводу пребывания в Бутырке. Похоже, сказывается опыт прошлой отсидки.

– А чего мне волноваться? – пожал я плечами и покривился от боли в потянутой спине. – Здесь тепло и кормят, компания «подельников» подобралась лучше не придумаешь, домашку для универа делать не надо, да и свалить отсюда могу в любой момент, я ведь никому на этот раз никаких обещаний не давал. И больше не дам, хватит пользоваться моей доверчивостью и врожденным благородством. – я обозначил улыбку. – Но вот когда ко мне придет фея утреннего стояка – тут же умоюсь, оденусь, и свалю на волю удовлетворять основной инстинкт. И пусть меня потом Пафнутьев с собаками ищет…

Если отец с дедом и воспитателем смотрели на меня осуждающе, то вот улыбающийся Кузьмин незаметно показал мне большой палец вверх.