Камень. Книга шестая

– Так что там у нас по срокам, отец? – вздохнул я. – Есть надежда, что прокурор попросит условку или, накрайняк, условно-досрочное, раз уж мы тут паримся? Чего в коридорах власти-то говорят?

– Коридоры власти замерли в ожидании совета рода, сынок, на повестке дня которого основным вопросом будет разбор твоей очередной выходки. – веско сказал он. – А уж недоработки присутствующих в твоем воспитании идут довеском.

Отец прищурил глаза и стал явно ждать моей реакции. Я же поддел вилкой маринованный огурчик, сунул его целиком в рот и захрустел. За огурчиком последовал кусок груздя в сметане.

– Что-нибудь скажешь? – протянул отец.

– Ага. – я кивнул. – Очень вкусную баланду в Бутырке дают, кто бы мог подумать…

– Я тебя про совет рода спрашиваю. – раздраженно сказал он.

– А-а… Совет рода… Папа, мне эти ваши советы рода уже надоели, заняться вам что ли нечем? Давайте вы там без меня все порешаете, а потом открытку с решением по почте пришлете? Адрес знаете.

– Ты это серьезно? – нахмурился он, а дед Михаил тяжело вздохнул.

– Более чем. – кивнул я. – Так и передай царственному дедушке, что я лучше здесь посижу, чем на эту вашу говорильню опять пойду. И это я еще молчу про то, что тащат меня туда после того, как я ваши же проблемы и порешал. Правильно Иван тут ранее сказал, везде двойные стандарты. Хватит, надоело.

И еще один кусочек груздя закинут в рот. А уже готового что-то сказать отца остановил дед, положив тому руку на плечо:

– Алексей, мне еще вчера Прохор рассказал, что ты у «Русской избы» помимо огня еще и с воздухом в праведном гневе забавлялся? А Виталий твоему отцу доложился, что ворота особняка Карамзиных ты тоже воздухом снес.

– Было дело. – кивнул я. – Не знаю, как так получилось, я вообще на время потерял способность нормально соображать, все как в тумане было.

– Ванюшу ты тоже в тумане загасил?

– Нет, деда, в этом конкретном случае я действовал вполне осмысленно. Если бы атака Ивана не прочистила мне на какое-то время мозги, его бы сейчас уже отпевали. – я перевел взгляд на посерьезневшего колдуна. – Ваня, ты же по достоинству оценил мое благородство?

– По достоинству. – криво улыбался он.

Тут уж и все остальные повернулись к колдуну.

– Иван, это… правда? – спросил отец.

– Уверен, что да. – кивнул тот, продолжая криво улыбаться. – Царевич действительно был со мной ласков. И вообще, Саша, что у вас за семейка такая? Один мозги мехом наружу выворачивает, а второй просто бьет без затей? Злые вы! Уйду я от вас!

На очередное кривляние Кузьмина, впрочем, никто не обратил внимания, все опять повернулись ко мне.

– Лешка, – прищурился отец, – а можешь воздухом вон те бутылки покрошить? – он указал на угол рядом с открытыми настежь дверьми камеры.

Последствия попытки прислушаться к себе были более чем эпичными: превозмогая боль в членах, я опрокинул табурет, метнулся к нужнику и выблевал все, что успел съесть и выпить. После чего умылся, вернулся на дрожащих ногах к столу, взял бутылку минералки и с разбегу завалился обратно на койку.

– У меня такое один раз на войне было… – сказал Кузьмин. – От перенапряжения. Проша, помнишь ты меня на себе сутки тащил?

– Помню.

– Я потом еще дня три в себя приходил. Но вот поесть тебе, царевич, все же рекомендую. – я же при упоминании процесса приема пищи судорожно задергал кадыком. – Не сейчас, попозже. А вот напрягаться наоборот, хотя бы сутки не стоит.

На то, как через некоторое время ужинают мои «подельники», я смотрел уже более или менее нормально, а около десяти вечера и сам сумел затолкать в себя салат, суп и приготовленные на пару биточки и даже поучаствовал во все более веселых и пьяных разговорах за столом. Под шумок попытался забрать у захмелевшего отца телефон, чтобы позвонить Виктории и Алексии, на что получил вполне ожидаемый отказ:

– Девушки в курсе того, где ты содержишься, а за самими девушками присматривает Пафнутьев. И вообще, телефоны Пафнутьевой и Вяземской на прослушке, дед обязательно узнает, что ты им звонил, и обозлится на нас с тобой еще больше.

– Ясно. – вздохнул я.

И даже успокоился – Пафнутьеву можно было доверять.

Около полуночи отец с дедом ушли в свои камеры спать, а оставшиеся у меня Прохор с Иваном с заговорщицким видом переглянулись.

– Ну, Ваня, не жмись, спрашивай. – хмыкнул пьяненький воспитатель. – Мне тоже интересно, как такого могучего колдуна мог загасить семнадцатилетний подросток?

А вот колдун смотрел на меня вполне трезвыми глазами:

– Царевич, тут такое дело… Как ты это делал, когда меня гасил?

– Делал и все. – пожал я плечами. – Говорю же, не в себе был.

– А ты вообще понял, что я на тебя настроиться не мог? – вскочил он и заходил по камере. – Как это у тебя получилось? Ни в одной книжке о таком способе защиты я упоминания не встречал!

– Какой еще способ? – не понял я.

– Что, действительно не понимаешь? – остановился он, а я помотал головой. – Ты постоянно менял частоту мышления, а я не мог с тобой срезонировать!

– Ваня, успокойся! Вот вообще не понимаю, о чем ты! Может это все от адреналина случилось? Меня ж всего трясло! Вот и…

Колдун схватился за голову и буквально упал на свой табурет:

– Господи, ну почему одним все, а другим ничего? Учишься, тренируешься до посинения, на войне жопу рвешь чтобы выжить, а тут адреналин… и все! Почему???

Мне даже как-то стало жалко Кузьмина, а вот Прохору нет:

– Утри сопли, Колдун! – презрительно бросил он. – Ты нам тут еще за справедливость речь проникновенную толкни! И завязывай с жалостью к себе, не продуктивное это чувство! Тебе и так повезло, что в конце концов с Лешкой рядом оказался, а не продолжил якшаться с дружками своими из контингента.

Кузьмин затих, а потом посмотрел на меня с надеждой:

– Научишь?

Иван сейчас мне напоминал Николая с Александром, которые тоже просили меня «научить», только вот того щенячьего восторга в глазах колдуна не было, там была только надежда на получение новых знаний.

– Научу. – кивнул я, сам толком не понимая, чему должен научить.

***

Император с Императрицей и великие князья Владимир Николаевич с Николаем Николаевичем с интересом слушали сокращенную копию записи разговоров из камер Бутырки. Доставивший запись Пафнутьев ее уже слышал и поэтому сидел на стуле с отсутствующим видом. Наконец, запись закончилась.

– Виталий, что ты по этому поводу думаешь? – поинтересовался у сотрудника канцелярии нахмуренный император.

– Простите, государь?.. – тот обозначил недоумение.

– Вот только не надо тут перед нами невинность разыгрывать! – рявкнул император, а Пафнутьев привычно вскочил и вытянулся. – Все ты прекрасно понял, за это и держим тебя на занимаемой должности! Сядь уже! Нам всем показалось, что ты нашел с Алексеем общий язык, вот и выскажи свое мнение насчет услышанного. То, что оно у тебя есть, я нисколько не сомневаюсь. Ну!