Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая

– сохранили помещичью собственность на землю, отказавшись от эсеровской программы передачи земли крестьянам;

– ввели комиссии (продотряды) с комиссарами во главе по изъятию хлеба у крестьян силой, вызвав тем самым массовое недовольство крестьян;

– расстреляли почти всех жандармов (более трех тысяч) и многих полицейских, что привело к разгулу преступности в стране;

– организовали концлагеря для всех несогласных с властью Временного правительства;

– наладили печать новых денег (керенок) и старых царских ассигнаций, что полностью дезорганизовало деятельность промышленности и торговли, ибо деньги эти ничего не значили.

Именно поэтому большевики так легко взяли власть в стране, что буржуазное Временное правительство полностью себя дискредитировало и показало неспособность к управлению страной.

И после всего этого эсеры хотели вновь провозгласить на Учредительном собрании буржуазную республику и вернуть прежние порядки в России, что были при Временном Правительстве эсера Керенского.

Иван Петрович высказал эсеру Сараханову свои сомнения в агитации Учредительного собрания, что может вызвать недовольство крестьян и рабочих после декретов Советской власти о национализации земли, о мире, о рабочем контроле на предприятиях и национализации банков.

Сараханов только отмахнулся от доводов Ивана Петровича. – По существу ты, конечно, прав, офицер, – отвечал эсер, – но нам важно сейчас внести раскол между большевиками и другими партиями, и лучше, чем в Учредительном собрании, этого сделать нигде не получится. Провозгласим нашу, эсеровскую власть, а пока народ разберется, что к чему, отберём власть у большевиков, а потом, постепенно и земельную реформу проведём и кое-какие свободы рабочим дадим, а возможно и войну удастся прекратить – тогда и солдаты будут за нас.

Агитацию за эсеров мы проведем в уезде при выборах делегатов уездного съезда Советов, отберем власть у местного ревкома и так постепенно: уезд за уездом, губерния за губернией выдавим большевиков из Советов, а там, глядишь, и свое эсеровское правительство в России снова учиним и уже больше не отдадим власть голытьбе, что допустил этот краснобай Керенский. Тебя, Иван Петрович, как фронтовика, я прошу проехаться с нашими активистами по ближним сёлам с агитацией за эсеров: в феврале будет уездный съезд Советов, и мы надеемся там победить: тебя я вижу руководителем уездного комитета по продовольствию. Хватит, отдохнул при жене – пора и за партийную работу браться: всё равно отсидеться в стороне не удастся.

Иван Петрович нехотя согласился и следующие три дня ездил с группой партийцев-эсеров по деревням, агитируя в поддержку Учредительного Собрания и за выдвижение делегатов от эсеров на уездный Съезд Советов. Его, отставного офицера, выбившегося из солдат, к тому же сельского учителя, крестьяне встречали вполне доброжелательно, и на сельских сходах избирали делегатов, которые будут голосовать за эсеров на уездном съезде Советов.

Большевики, как и обещали, открыли Учредительное собрание пятого января, но накануне Ленин – председатель Правительства большевиков, опубликовал в печати Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа, где декларировались основные декреты Советской власти и предлагалось этой Декларацией принять декреты за основу новой Конституции России.

Эсеровско-кадетское большинство делегатов Учредительного Собрания отказалось обсуждать и принимать эту Декларацию, провозгласило Россию буржуазной республикой, отказалось узаконить Советы как органы народной власти, поэтому большевики следующей ночью разогнали Учредительное собрание и даже силой подавили немногочисленные демонстрации в Петрограде и Москве, убив несколько демонстрантов.

На этом деятельность Учредительного собрания закончилась, а делегаты разъехались по стране, организовывая вооруженные выступления против Советов и большевиков, что означало начало гражданской войны между обездоленными и имущими, между тружениками и паразитами, между справедливостью и угнетением.

Через неделю в Петрограде собрался третий Съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, который, объединившись со Съездом крестьянских депутатов, принял Ленинскую декларацию и одобрил все Декреты Советской власти. Черед два дня «Декларация…» была опубликована в уездной газетке, и Иван Петрович переписал в свой дневник-блокнот её основные положения, а именно:

Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа, принята на III Съезде Советов 12.01.18 г.

1. Россия объявляется Республикой Советов.

2. Россия учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация.

II. Ставя целью уничтожение эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы, подавление эксплуататоров, установление социалистической организации общества Съезд Советов постановляет:

Отменить частную собственность на землю;

Леса, недра, поместья и инвентарь объявляются национальным достоянием;

Подтверждается Советский закон о рабочем контроле на предприятиях и в учреждениях;

Подтверждается переход банков в собственность рабоче-крестьянского государства;

Вводится всеобщая трудовая повинность;

Декретируется образование Социалистической Красной армии и разоружение имущих классов;

Подтверждается закон об аннулировании займов, заключенных правительством царя, помещиков и буржуазии;

Эксплуататорам не может быть места ни в одном органе власти.

Декларация прав фактически состояла из лозунгов, позволяющих судить о намерениях Советской власти, но некоторые положения этого документа уже подкреплялись Декретами Советского правительства, и не было никаких сомнений у Ивана Петровича, что и остальные лозунги Советская власть намерена оформить законами и декретами.

Несколькими простыми и понятными фразами Ленин объяснил народу цели большевиков, их намерения и пути осуществления этих намерений. Декларация прав трудящихся и эксплуатируемого народа одобрялась Съездом Советов как преамбула к новой Конституции России, работу над которой начала специальная комиссия, учрежденная Съездом.

За обедом, вернувшись с собрания ячейки уездной организации эсеров, Иван Петрович рассказал тестю о Декларации большевиков и добавил:

– Теперь, Антон Казимирович, вы объявляетесь эксплуататором, поскольку на вас работают рабочие завода и мельницы числом семь человек, а ваше имущество в недалеком будущем, по советскому закону, который большевики вскоре примут, будет объявлено национальным достоянием: вот тогда-то местная голытьба и покуражится вдоволь над купцами и предпринимателями – именно поэтому и нужно власть в Советах на местах брать в наши руки – руки эсеров.

Хотя мы и называемся социалистами-революционерами, но считаем лишь землю общенародным достоянием, а заводы и фабрики, магазины и мануфактуры пусть остаются в собственности их хозяев и потом, постепенно, через выкуп перейдут в собственность общин, сёл и городов: такова наша программа эсеров. Большевики же решили одним махом покончить с вековым укладом жизни через насилие над богатыми, знатными и просто зажиточными людьми.

– Полно тебе, Иван Петрович, стращать меня, старого каторжника, а в юности революционера-народника какими-то большевиками во главе с Лениным: хозяйственные люди нужны при любой власти – иначе всё хозяйство страны развалится – это понимать надо: поймёт когда-нибудь и Ленин, да не было бы поздно!

На том и разошлись тесть с зятем из-за обеденного стола: тесть отправился на мельницу проследить за отгрузкой муки для отправки в Омск по заказу местного купца Силантьева, а зять со-товарищи поехал в дальнее село агитировать за эсеров: через неделю собирался уездный съезд делегатов для выборов уездного Совдепа, где эсеры надеялись получить большинство мест.

Уезжая, Иван Петрович, как всегда попрощался с Анечкой, обещая не задерживаться и вернуться домой завтра к вечеру. Анечка не вмешивалась в дела мужа, но всякий раз просила его поостеречься: при безвластии объявились лихие люди, которые грабили проезжающих и даже был случай убийства местного купца.

Иван Петрович, объезжая сёла, объяснял крестьянам, что земельную программу большевики украли у эсеров и различие лишь в том, что большевики землю национализировали, а эсеры обещали передать землю в собственность общин, волостей и губерний – что было ближе и понятнее даже сибирским крестьянам, которые никогда не знали помещиков и крепостного права.

Эсеровская агитация возымела действие, и когда в конце января состоялся уездный съезд делегатов, то в уездный Совет были избраны десять большевиков и десять эсеров – поровну. Тогда делегаты избрали большевика Сольцева Председателем Совета и наделили его двумя голосами, чтобы Совет мог принимать решения при равенстве голосов.

Новый Совет разместился в бывшем здании уездной управы, избрал Исполком, в котором Иван Петрович получил должность председателя Комитета по продовольствию. И началась его политическая деятельность, которой так не хотела и опасалась жена Анечка. Это случилось 31 января, а следующим днём, по Декрету Совнаркома, оказалось 14-е февраля!

Российская Советская Федеративная Социалистическая республика перешла на европейский календарь, который опережал юлианский православный календарь прежней России на тринадцать дней – потому за 31 января последовал день 14 февраля и далее все даты начали исчисляться по этому декретному времени, внося некоторую путаницу в официальные документы новой власти большевиков.

Заготовка хлеба и отправка обозов в Омск шли с трудом, поскольку крестьяне не желали продавать хлеб за деньги: царские и Временного правительства, которые совершенно обесценились, а товаров для крестьян в обмен на хлеб из города почти не поступало.

Иван Петрович пытался добросовестно исполнять свои обязанности, за что товарищи по партии эсеров делали ему замечания: зачем стараться исполнять указания большевистских властей из Омска, если того и гляди эта власть сменится: по всей стране бывшие власть и деньги имущие, и их прихлебатели поднимались на борьбу за возвращение утраченных привилегий, имущества и капиталов, понимая, что каждый мирный день служит укреплению Советской власти в центре и по всей стране.

Понимал это и вождь большевиков Ленин, и потому правительство вступило в мирные переговоры с немцами на предмет заключения сепаратного мира и выхода России из войны, в которую бессмысленно ввязался бездарный царь Николай Второй под нажимом англичан и французов, желающих достичь своих имперских целей на крови русских солдат, погибающих от немецких пуль и снарядов. Царь, будучи немцем по крови в десятом поколении, с царицей – чистокровной немкой воевал с немцами ради шкурных интересов англо – саксов – что может быть позорнее и глупее?

Ленин, желая сохранить и укрепить власть большевиков, убедил своих соратников в необходимости заключить мир с немцами на любых условиях, даже самых унизительных и кабальных.

Если на вас нападает бандит, и вы не в состоянии защититься и помощи ждать неоткуда, то на бандитское предложение: «кошелёк или жизнь» лучше отдать кошелёк, но сохранить жизнь, ибо лишившись жизни, кошелек вам больше не понадобится. Этим правилом и руководствовался Ленин, посылая в Брест делегацию для переговоров с немцами о мире.

«Революция ничего не стоит, если она не умеет себя защищать», – говорил Ленин, отправляя делегацию на переговоры с немцами о мире.– «Воевать мы не можем и не хотим: нет армии, которая самораспустилась по домам, нет и добровольцев, желающих продолжения войны с немцами ради англичан, поэтому нужен мир любой ценой, даже «похабный».

Ленин, который всю свою жизнь занимался лишь одним делом: организацией партии, способной совершить социалистическую революцию и обоснованием теоретических основ деятельности этой партии, оказавшись во главе государства, без практических навыков управленческой деятельности, руководствовался исключительно здравым смыслом при принятии решений.

Он отбрасывал догмы и постулаты марксизма, если того требовали текущие обстоятельства, а всю программу построения социалистического государства он изложил несколькими словами в «Декларации прав» и в дальнейшем руководствовался именно этим, а не многочисленными своими научными работами по теории построения социализма. «Практика – критерий истины», – любил повторять Ленин, когда соратники высказывали сомнения в правоте его действий, расходившихся с теорией марксизма.

Делегацию большевиков на переговорах с немцами в Бресте возглавил нарком иностранных дел Советской России Лев Троцкий (Бронштейн), который заявил немцам следующее: «Ни мира, ни войны, договора не подписываем, войну прекращаем, а армию демобилизуем», – этим заявлением он нарушил прямое указание Ленина заключить мир на любых условиях и весьма удивил немцев, осведомленных о неспособности русских оказать сопротивление немецкому наступлению.

Троцкий, как и многие в окружении Ленина и в руководстве партии большевиков, принадлежал к национальным меньшинствам, потому что вождь мирового пролетариата, как иногда уже называли Ленина его приближенные, не очень-то доверял русскому народу в разумности, трудолюбии и душевной порядочности, о чём неоднократно писал в своих статьях ещё до революции.

Поэтому Ленин предпочитал опираться на инородцев, забывая, что инородцы, не имеющие собственной государственности, зачастую руководствуются не интересами дела и благополучием страны проживания, а интересами своего национального меньшинства, что позволяет им выживать за счет титульной нации и в ущерб этой нации – то есть русскому народу. Впрочем, основатели марксизма, Маркс и Энгельс, тоже весьма презрительно относились к русскому народу, считая их чуть ли не варварами.