Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая

За воскресным обедом, который собирал за стол всех обитателей дома тётки Марии, откушав борща, который, как всегда, Евдокия Платоновна приготовила весьма вкусным, Иван Петрович поддел тестя:

– Давеча прочел в местной газетке Декрет об отмене наследования. Теперь никакое имущество не может быть передано по наследству, а объявляется собственностью РэСэФэСэРии. Так что, Антон Казимирович, если бы ваш дом не реквизировали, то и передать его по наследству стало невозможным, а значит и сожалеть об этом доме не приходится, не говоря уже о заводике вашем и мельнице.

Кроме того, Декретом о национализации внешней торговли вывоз товаров из страны частными торгашами запрещается из чего следует, что передавать состояние по наследству стало невозможным и вывезти имущество из страны тоже нельзя.

У меня отец живёт в Могилевской губернии в дедовом ещё доме, при отце женщина Фрося обитает – жена его невенчанная. Теперь случись что с отцом, эта Фрося, хорошая, между прочим, женщина, окажется на улице. Надо будет написать письмо отцу, чтобы женился он, дворянин, на крестьянке Фросе – иначе обездолит он её своею кончиною – случись она вдруг: хотя и крепкий у меня старик, но восьмой десяток доживает.

Я к тому это сказал, – продолжил Иван Петрович,– что этими Декретами большевики много себе врагов нажили, а особенно среди самих себя. Большинство из них попали, как говорится, «из грязи да в князи», некоторые члены Совдепов даже у нас в уезде переселились в реквизированные купеческие дома и барахлишком купеческим себя не обделили, а теперь выходит, что напрасно старались и детишкам их ничего не достанется и убежать с барахлом за границу тоже нет удастся.

Я думаю, если Советская власть уцелеет, то лет через двадцать наследование введут вновь, а через поколение, внуки нынешних большевиков захотят и заводики в свою собственность поиметь и рухнет тогда Советская власть под напором алчущих имущества потомков нынешних комиссаров и депутатов, которые и достояние республики Советов распродадут оптом и в розницу за рубеж ихним капиталистам.

Против жажды богатства для себя и своих потомков никакой человек устоять не сможет, даже Христос считал алчность смертным грехом. Но кажется мне, что власти большевиков осталось мало времени. Повсюду поднимаются бывшие владельцы заводов, банков, помещики и крупные торговцы с ненавистью к Советской власти за утраченные капиталы, должности, привилегии и имущество и брат богатый пойдет на брата бедного, и польются реки крови. Потому я и собрался уходить в учителя из Совдепа, что не хочу дальше участвовать в братоубийственной войне, а хочу детишек малых учить грамоте и добру, и дочку свою желаю растить в мире и спокойствии.

За столом ему никто не возразил, лишь тетка Мария добавила со вздохом: – К нам в больницу почитай каждый день привозят из сёл раненых из ружей или побитых в драке за имущество, отнимаемое у кулаков: беднота алчет имущества, а кулаки не отдают нажитое, вот и идет поножовщина или стрельба. Люди совсем озверели, стали будто псы бешенные.

Даже бабы, когда рожают, ругаться стали мусорными грязными словами, а ведь прежде кричали: «Мама, мамочка – помоги!» И то сказать, война четвертый год идет, а тут ещё и власть сменилась: какому народу под силу такое выдержать?

Но кажется мне, что русский человек всё выдержит и вытерпит, и власть обустроит и порядок в стране наведет, – закончила тетка Мария и вовремя: в окно постучала санитарка и попросила акушерку срочно прийти в больницу принимать роды – война войною, но дети продолжали рождаться, чтобы было кому жить в светлом будущем, обещанном нынешней Советской властью.

Однако, приход светлого будущего откладывался на неопределенное время или навсегда. Бывшие классы имущих и привилегированных, потеряв возможность продолжения паразитической жизни за счет других: бедных и обездоленных, начали беспощадную борьбу с Советской властью за возвращение утерянного и утраченного положения и собственности.

Повсюду по стране со странным названием РСФСР, начали сбиваться волчьи стаи сторонников прежнего уклада жизни, огнем и мечом выжигая и вырубая свободу, равенство и братство, провозглашенные и исполняемые Советской властью. Стаи объединялись в отряды, банды и армии, ещё немногочисленные, но беспощадные в своем стремлении уничтожить красную большевистскую заразу и загнать быдло назад в рудники, заводы, подвалы и подземелья.

Опыта и кровавых навыков борьбы с быдлом у бывших было достаточно – не хватало лишь исполнителей. Российская армия распалась и разбрелась по домам, Красная армия только организовывалась и представляла собой немногочисленные и разрозненные отряды вооруженных людей, не имеющих ещё навыков борьбы с беспощадным внутренним врагом, отстаивающим свои шкурные интересы.

Единственной организованной и хорошо вооруженной силой оказался Чехословацкий корпус, включающий около 60000 человек. Этот корпус был сформирован Временным правительством из пленных чехов и словаков, как подразделение русской армии и им обещалось после победы над немцами свое независимое государство.

Захватив власть, большевики начали мирные переговоры с немцами, и чехословаки стали им не нужны и даже опасны, ибо хотели победы над немцами, а не позорного мира. Большевики предложили эвакуировать корпус из России во Францию через Владивосток: для этого выделили эшелоны, которые потянулись на Восток и к маю 1918 года чехословацкий корпус оказался разбросанным вдоль Транссиба от Самары и Пензы до Владивостока, находясь под единым командованием, а Франция стала считать этот корпус своим воинским подразделением.

Немцы, не желая, чтобы во Франции объявился этот корпус и вступил с ними в войну, потребовали от Советского Правительства прекратить эвакуацию корпуса и вернуть чехословаков в Центральную Россию, иначе они начнут боевые действия. Большевики, чтобы не нарушать мир с немцами, остановили движение эшелонов с чехословаками на восток и, по требованию немцев, стали разоружать чехословаков.

Те, находясь под пропагандой французов об измене большевиков, решили, что русские хотят сдать их немцам, отказались разоружаться, а в мае и вовсе выступили против Советской власти. Таким образом от Самары до Урала и дальше вся Сибирь оказались под властью белогвардейцев, которые с помощью чехословаков повсеместно свергали Советскую Власть, безжалостно уничтожая коммунистов, им сочувствующих и все органы Советской власти. Что-что, а воевать против быдла за свои привилегии эксплуататоры всех мастей научились за сотни лет власти по всему миру.

В конце мая пала Советская власть и в Омске, где было учреждено Временное Сибирское Правительство эсеров, провозгласившее войну с Советами и принявшееся восстанавливать прежние порядки, когда одни имеют всё, а другие ничего, кроме обязанности трудиться на господ за кусок хлеба.

Через несколько дней в Токинске внезапно появился конный отряд казаков, которые принялись арестовывать членов Совдепа, красногвардейцев и прочих, на которых им указывали услужливые доносчики из предпринимателей, купцов и попов, лишившихся при Советской власти имущества, капиталов и предприятий.

Вместе с другими членами Совдепа, по доносу, был арестован и Иван Петрович, хотя он был эсером, а власть в Сибири тоже принадлежала эсерам.

Иван Петрович пробовал возражать против своего ареста, но казак, грубо ткнув прикладом карабина в спину, затолкнул Ивана Петровича в камеру, сказав, что арестованных отведут в Омск и там власть разберется, кто свой, а кто чужой – советский.

Эсер Сараханов возглавил уездную власть, став урядником: оказалось, что он тайно боролся против Советской власти, за что и был вознагражден, в то время, как Иван Петрович томился в тюрьме, ожидая отправки в Омск. Он попросил тюремщиков связаться с Сарахановым, чтобы тот похлопотал за него и вызволил из тюрьмы, но уряднику, видимо, было не до прежних товарищей по партии: в уезде начался возврат собственности, конфискованной Советами у законных владельцев, и здесь уряднику можно было поживиться от благодарных купцов и предпринимателей, ибо мзду за услуги в России никто не отменял, даже при власти большевиков.

Попы отслужили в церквях уезда благодарственные молебны по случаю избавления от большевистской власти, презрев слова Евангелия, что «всякая власть от Бога», назвав власть Советов антихристовой властью безбожников за национализацию церковной собственности и суля жестокими карами прихожанам за поддержку Советской власти. Видимо, мирские блага и церковное имущество для попов были дороже христовых заповедей.

Через три дня в тюрьму пришёл Антон Казимирович, передал Ивану Петровичу узелок с едой, что собрала тёща, сказал, что хлопотал у начальника тюрьмы за него, но всё бесполезно: эсеров и беспартийных сторонников Советов по приказу Сибирского правительства решено отправлять в Омск для дальнейшего разбирательства.

Тесть сообщил также, что требовать возврата своего дома, завода и мельницы он не будет: жить пока есть где, и есть на что, а власть ещё может не раз смениться: вот когда всё утрясется и успокоится, тогда можно и новый дом построить или выселить бедняков из своего дома, построив им взамен избы.

На следующий день Ивана Петровича навестила жена Анечка, поплакала немного у него на груди в комнате для свиданий, но приободрила мужа, сказав, что в Омске у Антона Казимировича есть знакомый адвокат, и он поможет вытащить Ивана Петровича из тюрьмы как невиновного в сотрудничестве с большевиками. – Но и ты, Ваня, не связывайся больше с властью: ну их всех к чёрту, – добавила Анечка, – мы, учителя, сгодимся любой власти, будем учить детишек, а остальное пусть нас не касается при любой власти в стране.

Эти встречи приободрили Ивана Петровича, сникшего было от несправедливости ареста, и через три дня, когда арестантов вывели из тюрьмы на Омский тракт, он выглядел вполне спокойным и даже помахал рукой жене с ребенком на руках и тестю, что пришли проводить арестантов, каким-то образом прознав про их отправку из местной тюрьмы в Омский острог под конвоем из конных казаков.

Через неделю пешего пути группа арестантов вошла в ворота Омской тюрьмы и была размещена по камерам среди других заключенных, которых сюда свозили и сводили чуть ли не со всей Сибири.

XVI

Прошла неделя, вторая, третья, но Ивана Петровича никуда не вызывали, как и других арестантов, и следствия не велось. Сибирское правительство занималось организацией боеспособной армии, чтобы сокрушить большевиков по всей Сибири, на Урале и начать наступление на Москву. Советы, в свою очередь организовали Красную армию, объявив мобилизацию, и призывая в солдаты не только добровольцев. Красная армия быстро училась воевать с белогвардейцами и уже одерживала первые победы, отбив у эсеровского правительства Казань, город Самару, потом Челябинск.

Для защиты РСФСР от внутренних врагов и интервентов, большевики учредили Реввоенсовет Республики, во главе которого поставили Лейбу Троцкого: человека не имеющего к военному делу никакого отношения, но решительного, жестокого и безжалостного к подчиненным: начиная от простого солдата и до командующих армиями командармов.

Лейба Троцкий (Бронштейн) родился под Херсоном в богатой еврейской семье: отец владел крупной мельницей и давал деньги в рост. Не пожелав учиться, Троцкий рано связался с революционерами, которых было достаточно и всех мастей, но не примыкал ни к одной организации.

За участие в революционных событиях он был арестован, сослан и бежал из ссылки за границу, где сблизился с Лениным и стал марксистом. В 1905 году возвратился в Россию, участвовал в революции, был Председателем Петросовета, арестован, сослан в Сибирь и снова бежал за границу, где проживал в Вене. С началом войны, опасаясь быть арестованным австрийскими властями, как русский подданный, Троцкий бежал во Францию, потом был выслан в Испанию, откуда перебрался в Нью-Йорк, где была сильная еврейская община.

После Февральской революции, получив средства от сионистов, вернулся в Россию, где сыграл одну из главных ролей в Октябрьской революции. Пока Ленин скрывался от ареста и писал никому не нужные статьи, Лейба возглавил Петросовет, где сформировал Временный Революционный комитет.

Сталин писал: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Советов и умелой постановкой работы ВРК партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому».

После Октябрьской революции Троцкий призывает к беспощадной борьбе с врагами революции и, обращаясь к рабочим говорит: «Вам следует знать, что не позднее, чем через месяц террор примет очень сильные формы по примеру великих французских революционеров. Врагов наших будет ждать гильотина, а не только тюрьма.»

Провалив переговоры с немцами о Брестском мире, Троцкий, под угрозой отставки Ленина, поддержал Ленина, объявившего Брестский мир «передышкой, перед грядущей «революционной войной», после чего получает назначение наркомом по военным делам. Он организовал «Поезд Предреввоенсовета», оборудовав его роскошной мебелью, кухней, ванной и туалетом и командой политкомиссаров, в основном еврейской наружности, в котором разъезжал по фронтам, жестокостью наводя дисциплину в войсках, не останавливаясь перед расстрелами.

Он использует в Красной Армии бывших офицеров в качестве «военспецов», учредив контроль за ними политическими комиссарами и введя систему заложничества, чем добился решающего перелома в ходе Гражданской войны.

В дальнейшем, призывая к милитаризации страны для организации мировой революции, Троцкий проиграл Сталину в борьбе за власть в стране и партии большевиков. Троцкий был выслан за границу, где возглавил борьбу против СССР и по приказу Сталина был уничтожен в 1940 году. В своей деятельности, Троцкий, как инородец, пролил столько русской крови, как никто другой из его последователей и соплеменников.

Свои первые вооруженные отряды большевики назвали Красной гвардией, видимо потому, что их противники стали самоназываться Белой гвардией, чтобы подчеркнуть чистоту своих помыслов в борьбе за имущество и утраченные привилегии, хотя шкурные интересы трудно прикрыть чистыми словами в беспощадной борьбе за власть и собственность.

Кредо большевиков: «власть народу, а собственность государству для использования в интересах всех трудящихся и нетрудоспособных» было честным и понятным большинству населения страны, тогда как лозунги белогвардейцев: «За Россию», «За порядок», «Против жидо-большевиков» лишь маскировали намерения бывших эксплуататоров и паразитов возвратить своё имущество и утраченное положение, загнать бедняков в подземелья, рудники, цеха и на поля, чтобы они продолжали трудиться в пользу избранных.

В борьбе за существование столкнулись два мира: мир белых – мир наживы, алчности, паразитизма и эгоизма, и мир красных – мир труда, товарищества и коллективизма. Организованный и обученный мир белых обманом и жестокостью пытался подавить мир красных – стихийный и малограмотный в своем большинстве.

Белогвардейцы изначально стали применять насилие и жестокость, как испытанное средство многовекового подавления простолюдинов, на что красногвардейцы, не сразу, но тоже стали отвечать насилием над личностью лишь за одну только принадлежность к господским и эксплуататорским классам.

Пока Иван Петрович сидел в Омской тюрьме, ожидая решения своей участи, по всей стране России заполыхал пожар гражданской войны, развязанной белогвардейцами всех мастей и верхних сословий за возвращение прежнего уклада своей привилегированной и сытой жизни.

В итоге, Сибирское правительство, повсеместно восстановив прежнюю власть от Урала до Владивостока, при поддержке чехословаков и интервентов в лице советников от Франции и Англии, начало наступление на центральные районы России, чтобы окончательно разгромить и уничтожить ненавистную Советскую власть. В июле объектом такой борьбы стала царская семья Николая Второго.

Николай II после отречения от престола в феврале 1917 года проживал с семьей в Царском селе под домашним арестом. Временное правительство, не зная, как избавиться от царя, предложило английскому королю Георгу V приютить у себя Николая II, который доводился ему двоюродным братом по материнской линии.

Однако, английская корона отказалась принять у себя отставного царя России, полагая, что пребывание Николая II в России обеспечит продолжение войны России с Германией, где правил Вильгельм II, тоже двоюродный брат царя.

Как известно, у англосаксов выгода всегда стоит выше родственных связей, даже на королевском уровне. Опасаясь, чтобы монархически настроенные военные не подняли мятеж и не заставили царя снова взойти на трон, Временное правительство в июне 1917 года отправило царя с семьей в ссылку в Тобольск.

Большевики, после захвата власти, поначалу не трогали царскую семью, но когда начались восстания белогвардейцев против Советской власти под монархическими лозунгами, отправили царскую семью из Тобольска в Екатеринбург, где власть большевиков была более крепкой весной 1918 года.

В июле того же года перед угрозой захвата Екатеринбурга белыми по личному устному распоряжению Ленина, царская семья была расстреляна, ибо захват царя живым мог сделать его знаменем контрреволюции и привести к еще большему разжиганию гражданской войны с дополнительными сотнями тысяч убитых и белых, и красных, и невиновных граждан.