Умирая, Бог завещал мне Землю

– Ты еще и на флейте играешь, о, ты полон сюрпризрв! Подожди-ка, Олежка, – спохватился я, бормоча под нос, – точно помню, оставался один подарочный плакат…

Вчера на рассвете перед возвращением домой мы наводили порядок на праздничной поляне, и я нашел оставленный кем-то из гостей наш фирменный прорезиненный постер и как раз с Яном Андерсоном, играющим на флейте. Гости с первомайских вечеринок еле ноги уносили, теряя по всему парку призы и подарки. А мы не ленились и собирали их для следующих мероприятий.

Я достал чуть потертый с впечатанными прошлогодними листьями по краям незабываемый постер.

– Вот владей, ему сносу нет. Тебе от журнала «60-е!» за прекрасное исполнение песни Муслима Магомаева, – я торжественно вручил постер Олегу.

Тот даже немного остолбенел, не веря в происходящее, лишь поводил глазами по сторонам, точно ожидая, что все вокруг пропадет как мираж.

– Не исчезнет, – подмигнул я. – Да пребудут с нами шестидесятые!

Невероятно теплый, по-летнему, день пролетал весело и быстро. Наши знакомые, изрядно захмелев, стали путать нас с кем-то и заговариваться. Даже Олег вел себя странно и временами играл на воображаемой флейте.

– Мы теряем с ними контакт, пора валить, – сказал Серега.

– Согласен, – кивнул я.

Было еще светло и тепло, солнце только двинулось на закат. И в очередной раз, когда вся троица отлучилась, мы, прихватили инструмент и приемник, ушли по-английски, не попрощавшись.

Серега шел впереди.

– Где это мы? – вдруг остановился он.

Тут я тоже осознал, в пространстве вокруг что-то изменилось. Причем очень существенно и в лучшую сторону. Все кругом словно наполнилось добрыми пришельцами.

– Листья проклюнулись! – понял я. – Мы первого утром вошли в весенний лес, а выходим третьего вечером из летнего.

– Вот так значит, хорошо, – остановился Серега и принюхался. – А пахнет-то как.. Чудесно!

– Серж! Петро! Вы где? – услышали мы голос Олега.

– И не видно ничего в таком зазеленевшем лесу, – расслабленно проговорил я. – Ни людей, ни кренгов.

– Кто такие кренги?

– Вспомнил я «Звездолет в лесу». Читал в детстве в «Пионерской правде», там биороботы кренги за школьниками по лесу гоняются.

– Тихо… Кто-то идет. Слышишь? Не из нашей ли троицы блатных удолбанных кренгов? Да тихо ты, стой, тс-с.

Мы замерли. Из листвы появилась лошадь, неспешно перешла тропинку перед нами и исчезла в ярко зеленых пахучих ветках.

– Раз и невидно ничего, – сказал я.

– Тамара, – удивленно проговорил Серега.

– Кто?

– Лошадь.

– Почему не Марина?

– Потому что Тамара… Здесь конная ферма недалеко, там друг Черного Лукича работал. Лёня, кажется, зовут. Мы в прошлом году в ноябре, перед концертом в «Вереске», заезжали к нему в гости, костер жгли, на лошадях катались. Я там эту Тамару видел, запомнил, у неё ухо надорвано, не спутаешь…

– Сегодня прямо день встреч и воспоминаний. Интересно, чего это Тамара одна по лесу бродит.

– Славян… Серж, – голос удалялся.

– Гуляет Тамара на выходных, как и мы, – сказал Серега.

– Странно все это … Чувствую себя как в параллельном мире.

– Прекрасно всё, по земному, – сказал Серега.

Из парка к метро на улице Подбельского вышли уже в сумерках.

– Ребят, огонька не найдется? – окликнул осипший голос.

В тени деревьев скучал парень. Мы остановились.

– Вы музыканты? – спросил парень, закуривая.

– Да, музыканты, – сказал Серега. – А вы чего сегодня все по музыке соскучились?

– У нас тут район музыкальный, – добродушно прохрипел парень.

– Похоже, ты и сам не дурак попеть, – запросто сказал я, парень внушал доверие. – Голос недавно сорвал?

– Ага, на квартирнике. Тут рядом…

– Кому квартирник делали?

– Радегасту и Леоне. Знаете таких? Под конец я спел своё и чужое. Меня Влад зовут. Подругу вот проводил в Метрогородок. Иду обратно, курить захотелось дико. Слушайте, музыканты, а вы Подорожного песни знаете?

– Чё?! – удивился Серега.

– Кого? – не поверил я слуху.

– Есть такой Подорожный Саша из Сибири. Знаете?

– Знаем, сами из Сибири.

Парень сразу перестал скучать.

– Да ладно!

– У нас прохладно. Ты-то откуда его знаешь? Сибирь отсюда далеко.

– Ну так я любитель дальнего приема, – засмеялся Влад своим страшным смехом.