Умирая, Бог завещал мне Землю

– А куда пойдем?

Серега явно не верил, что скоро удастся осуществить задуманное.

– В Лосинку на поляну, – указал я.

За окном в огромном парке покачивались набухшие почками деревья. Они стояли таинственные, будто за ними прятались потусторонние миры.

– Гитару заберу, – Серега осторожно вынес инструмент из комнаты, где похрапывал Разин. – Домой потом поеду.

Мы обулись, торопливо спустились во двор и быстрым шагом вбежали в Лосиноостровский парк. Нас встретили обжитые поляны с костровищами, мангалами и мусорными кучами. В поисках места поприличнее мы обходили стороной самые грязные, похожие на пейзажи Армагеддона.

За кустами что-то блеснуло. Отгибая ветки, я пробрался на опрятную полянку. В центре её стоял приемник с поднятой антенной.

– Вэф двести два, – прочитал я и нажал кнопку включения.

– Он вдруг понял, что сейчас они разойдутся, и он останется в сумеречном лесу, где за каждым кустом может таиться пришелец или что-нибудь еще похуже, – сообщил из приемника чей-то печальный голос.

– Ой, – вздрогнул я и выключил.

– Вот я всегда говорил, осторожнее с кнопкой включения, не надо спешить, – подошел Серега. – Не надо раньше времени колебать воздух. Мы только пришли, расходиться не собираемся. А ничего местечко, еще чистенькое.

– И пришельцев за кустами вроде нет. Остаемся. Эх, чудесно! Я бы здесь…

– Хорош болтать, клади на солнцепек. Сюда. А эта у меня в руках подтаяла, с неё и начнем.

Едва Серега взялся за крышку, как послышался треск в кустах, кто-то упорно лез через заросли. На краю поляны появился среднего роста толстячок с дровиной на плече. Он почти прошел мимо, но вдруг остановился, приглядываясь. И решительно двинулся в нашу сторону.

– Музыканты, – указав на гитару, утвердительно сказал толстяк.

Серега молча кивнул, так и не смочив горло. Толстяк посмотрел на меня.

– Я не музыкант, бывает, пишу тексты к песням, – поддержал беседу я. – Но редко, от случая к случаю.

– А мы тут рядом сидим. У нас все есть, музыки не хватает, – сказал толстяк по простому, будто попал в музыкальный отдел. – Давайте к нам.

– Да мы только…

– Тогда мы к вам, – толстячок сбросил дрова и исчез за кустами.

– Н-да, вот и пришельцы объявились, – сказал я, нажимая кнопку. – Чего от них ждать?

– Подходите ближе, не торопиться… Почему вы есть в лесу в такое время? – спросил VEF 202 и, пошипев, закончил. – Продолжение рассказа Кира Булычева «Звездолет в лесу» слушайте завтра в это же время.

– Вот это да! С нами приемник разговаривает! – восхищался я.

Серега вытряс из бутылки в себя всё, что успело оттаять. И выдохнув утреннее напряжение, неспешно проговорил:

– С приемником поговорить это нормально, это даже хорошо. Можешь еще с деревьями и птицами, если хочешь. Они тоже.. Слышишь? С нами вовсю общаются. Не затыкаются. А выйдем в город, там при желании можешь услышать, как дома, машины и столбы перешептываются в ночи. Конечно, тебе, как писателю, это интересно, а вот простым людям этим увлекаться не стоит. Ну что, будем ждать троих из леса или ну их?

Решить, что делать, не успели.

– А вот и мы! Идём! – откуда-то прокричал толстяк.

– Да ладно, посидим, как-то интересно всё происходит, значительно даже. Зачем спешить, к тому же завтра продолжение про звездолет в лесу, послушаем, – сказал я.

– И пиво у них наверняка незамороженное, – согласился Серега.

Трое мужиков лет на пять постарше нас появились из-за деревьев красиво и непринужденно, как забуревшие негасимые звезды шоу-бизнеса. Шли легко и неспешно.

– По ходу местные блатные, – предположил Серега, пока они приближались. – А тот черненький у них самый авторитетный.

– Это же Лёвка, сын Севы Черного, – шептал позже толстячок, кося глазами на вальяжного брюнета в серой рубашке, расстегнутой так, чтоб было видно золотую цепочку, – батя его вор в законе, сейчас на отсидке, но оттуда через друзей так и держит весь Метрогородок.

– Мы люди простые, всё, что у нас есть, музыка, вода и свет, – говорил я, глядя в честные глаза новых знакомых.

– Это хорошо, что мы тут собрались, – растягивая слова, говорил тост Лёва, – такие встречи нужно ценить, угощать друг друга и петь песни. Никто не знает, сколько еще нам Бог даст таких встреч. За нас!

Мужики явно на чем-то торчали. То по очереди, то вместе отбегали каждые полчаса в сторону и возвращались, задорно поблескивая стеклянными зрачками. Впрочем, нас это мало касалось, нас угощали, кормили и уважительно просили спеть, что сами пожелаем.

– Н-да, – произнес толстячок, дослушав Серегину песню про белых индейцев у костра. – Хорошая песня. Твоя?

– Моя.

– Молодец. А я ведь тоже когда-то выступал.

– Как? На сцене?

– Да, профессионально. Как пародист. У меня отличный голос, я могу пародировать известных певцов. Хотите песню о родине любви?

– Какую именно?

– Муслим Магомаев, песня «Земля родина любви», исполняет Олег Звягинцев, – громко сообщил толстячок.

И тут лес наполнился голосом Магомаева. Это было сильное ощущение присутствия музыкального гения. Как будто он сам находился с нами на солнечной полянке, и слова лились так, будто именно их сейчас и не хватало:

– Земля родина любви! Звенит надежд твоих листва! Земля, солнечно живи! Живи, пока любовь жива!

– Вот это круто! – восхищенно воскликнул Серега, когда песня отзвучала. – Вот это ты молодец! Голосище какой! А почему теперь не выступаешь?

– Не потянул шоу-бизнес, – смущенно проговорил Олег.

Вдалеке кто-то прокричал: «Урааа!»

– Слушай, старина, – обратился я к толстячку, – да ты талант, меня аж до мурашек пробрало. И репертуар у тебя что надо. Мы как раз возвращаемся с вечеринки журнала о шестидесятых, ночевали у главного редактора. Пятый год отмечаем первого мая день рождения журнала. У нас здесь рядом, где конечная трамвая «двойки», своя поляна, наряжаем её в стиле шестидесятых, музыка такая же. Вот кого нам не хватало, тебя! С таким исполнением Магомаева был бы на нашем празднике первый человек! Бесспорно!

Олег расчувствовался от похвалы и стал торопливо пересказывать яркие моменты своей биографии. Повидал он на вагон и маленькую тележку, и всё у него было: и в здоровом теле здоровый дух, и дом, и машина, любимая работа, красавица жена и дети. Но, как часто бывает, не удержался мужик и спился от счастья. И теперь бесцельно проводил всегда свободное время с дружками детства, они тоже подросли, но остались оболтусами, еще и заторчавшими. Хорошо, что не агрессивными.

– В юности я очень «Джетро Талл» любил, – вспоминал Олег, – прямо заслушивался и на флейте именно поэтому научился играть.