Пепел на венце

– Пантеры, но они невелики. Когда-то по этим лесам бродили гиганты с собачьими мордами. Травоеды, правда. Теперь их днем с огнем не сыщешь.

– А если это они, если они бросятся…

– Никто на вас не выскочит, – Эстель начал говорить сквозь зубы. – Уж не гиганты точно.

– Подохли, наверное, – проворчал рыжеволосый приятель Камила. На немой вопрос мастера по пыткам парень пояснил:

– Ну, травы-то вокруг сколько. Объелись до смерти.

Со всех сторон раздались короткие сдержанные смешки, прервавшиеся, да и то лишь на несколько секунд, когда один неосторожный носильщик споткнулся о какой-то корень. Заткнулись все после того, как Эстель в негодовании зашипел.

Мы бродили еще довольно долго – дело дошло до прорубания пути сквозь заросли мечами и тесаками. Я начал сердиться на себя за то, что слишком скромно поужинал. Предполагал, что схватка начнется практически сразу после высадки. Лексо опять продемонстрировал чудеса интуиции – уплетал в камбузе кашу и лепешки за обе щеки.

Наша прогулка перестала быть скучной, неприятной из-за назойливых насекомых в тот же миг, когда до всех дошел приказ двигаться как можно тише. Я ждал его – скалу мы обошли. Миновали голую полянку, несколько яров и вышли на широкую просеку, одна часть которой уходила далеко в лес, а вторая спускалась к побережью.

Эстель повелел спрятать припасы в канаве у просеки и достать оружие.

Враги. Где-то рядом расположились враги, ставшие таковыми по моей собственной прихоти. Не впервой, да, – об этом я беспокоился меньше, нежели о том, что мне неизвестно ни их количество, ни их способности. Главное, чтобы наше появление стало сюрпризом.

Мы разделились на две группы, в каждой из которых было по несколько стрелков. Напасть из-за деревьев, оставив дорогу к бегству свободной – такой простой, но эффективный план придумал Эстель. Нельзя зажимать всех неприятелей в угол, иначе героизм может родиться в самом робком сердце, и потери атакующих будут куда выше. Когда-то подобную ошибку совершил самонадеянный командир в вольных городах. В тот день я потерял трех соратников, которых сильно уважал.

Первым, как и ожидалось, огни увидел Эстель. Мы продвигались все ближе и ближе к морю, увидели дозорную вышку и замерли. Почти минута понадобилась нам, чтобы понять – на ней никого нет. Кто бы ни был в лагере, он не ожидал гостей из леса.

Застава у берега казалась местом, где все позабыли, что идет война. К морю вела извилистая крутая тропинка, которая заканчивалась узкой песчаной полосой. И единственное, что прикрывало этот путь, была еще одна пустующая деревянная вышка. Правда, от нее в обе стороны тянулся бревенчатый забор, но его смог бы перепрыгнуть даже мальчишка. Зря мы не высадились у этого пляжа, сэкономили бы кучу времени.

В центре заставы, освещаемый несколькими жердями с факелами, стоял длинный высокий шатер. Всего в десяти метрах от него горел костер, вокруг которого сидело пять человек. Безоружные мужчины в веселом расположении духа. Они шумно переговаривались, что-то ели, глядели в небо и точно не ожидали, что звезды мерцают для них в последний раз.

– Вперед! Не жалейте стали! – не своим голосом заорал Эстель и бросился в атаку, увлекая за собой остальных.

Устрашающие крики и крики отчаяния. Взмах мечей, свист проносящихся стрел и никаких искр от соприкосновения клинков. Только кровь. Это не было битвой – обычная бойня. Любая хитроумная тактика теряла всякий смысл.

– Предательство! – успел выкрикнуть смуглый мужчина с перекошенным лицом, прежде чем Эстель обрушил на него удар.

Жуткий визг разнесся по ночному воздуху. Еще один несчастный бросился к морю, но упал, получив удар в спину. И когда наша работенка, казалось, подошла к концу, кое-что произошло.

На вышке у берега сидел дозорный. Его, сидящего, не заметили, но теперь он встал в полный рост, держа в руках заряженный арбалет. Выстрел – и наемник близ нашего командира упал, как подкошенный. Дозорный исчез из виду вновь.

Из шатра выскочили несколько человек в доспехах, с копьями и мечами. Зрелище им открылось печальное – наше превосходство в численности определенно бросалось в глаза. Несмотря на это, воины решили принять бой. В нашу сторону полетели метательные копья, что для некоторых стало полной неожиданностью. Лучника предо мной прошило насквозь. Он рухнул на спину, выгнулся, как змея, и в такой страдальческой позе испустил дух.

Тот, кто его убил, внезапно потерял самообладание и бросился прочь, в лес. Я вонзил меч в землю, схватил дротик близ острия и вырвал его из мертвого тела. Кровь липла к рукам, но это не помешало мне прицелиться и запустить короткое копье так, как следует. Мимо беглеца проносились стрелы, но поразил его именно я. Прямо в спину. Он был еще жив, полз из последних сил, пока подскочившие наемники не закончили мое дело. Теперь Эстель не упрекнет меня в бездействии.

Я гордился своим удачным броском, но бой еще и не думал кончаться. К моему удивлению арбалетчик на вышке сразил еще одного зазевавшегося беднягу. Новая смерть не скрылась от Лексо. Для него, не имеющего доспехов, этот меткий стрелок мог стать последним противником. Схватив какую-то корягу, парланец понесся к наблюдательной постройке.

Он легко преодолел дистанцию, отделяющую его от цели, и даже начал карабкаться по лестнице, когда враг вновь изготовился к стрельбе. Последний выскочивший из шатра воин уже истекал кровью и припал на колено, пытаясь отбить щитом беспощадные удары со всех сторон, но дозорный отчего-то решил не помогать ему. Я совершенно точно увидел, почувствовал нутром, которое за долгие годы службы безошибочно определяло степень опасности, что враг целится в меня.

В первую секунду я осознал, что укрытия нет, во вторую – что Лексо не знает о моем положении, боится за целостность своего лица и лезет слишком медленно, прикрываясь корягой. Слишком медленно, чтобы меня спасти.

Мой учитель фехтования Сандер говаривал, что и арбалетную стрелу можно отбить мечом. Уверен, он бы смог, но я предпочитал делать это щитом. Сейчас мои руки были пусты, а оттого во рту чувствовалась горечь, а сердца коснулся неприятный холодок.

И мысли: «Какого ж Эрхивиана ты выбрал меня? Лучше и достойнее Эстеля мишени не найти».

Три стрелы, две почти одновременно, полетели в сторону вышки. Одна врезалась в подпирающую свод балку, другая исчезла во тьме, а последняя… последняя вонзилась прямо в сердце сукиного сына. Он не успел осуществить свою задумку. Арбалет подскочил вверх, а тело стрелка шлепнулось на пляж. Поделом ему.

Последний из очагов сопротивления потух. Несмотря на внезапность и слабость защитников, мы потеряли троих, но Эстель точно не испытывал чувства утраты. Напротив, считал, что мы легко отделались, и неспешно вытирал клинок о рукав, когда заметил шевеление в шатре.

– Камил, проверь палаты.

Пыточных дел мастер в это время сидел перед мертвым воином со съехавшим набок шлемом и гладил его разрубленную шею. Услышав приказ, поднялся на ноги и потряс фальчионом.

– Давно не видел крови, – улыбнулся он, ощерив зубы. – Без этого спятить можно.

Казалось, он не торопился выполнять приказ. Тем не менее, перед входом в шатер Камил не набирался храбрости, не ждал помощи. Сразу распахнул завесу.

– Жги. Меня. Черти.

Так, вкладывая в каждое слово неподдельную эмоцию, Камил обозначил свое отношение к увиденному. Лоб его покрылся испариной сильнее обычного, а глаза чуть не выскочили из орбит.

Восемь прекрасных нимф, одного взгляда на которых хватит для простого умозаключения – они здесь не для хозяйственных работ, не для стряпни. Точеные фигуры, откровенные наряды и легкие сандалии, совершенно не подходящие для передвижения по джунглям, украшения в ушах, на шеях, на запястьях. Чьи-то наложницы, а судя по красоте и экзотичности некоторых – наложницы кого-то очень знатного, если не самого Аггеаса, властителя Офитового Обломка. И эти милашки пребывали здесь, на отдаленном и никому не нужном клочке суши.

Перепуганные девушки жались друг к другу в углу шатра, отделенные от целого отряда озлобленных, разгоряченных бойцов лишь небольшим пламенем внутри круга из плоских камней и хлипким столиком с яствами. В шатер заглянуло достаточно мужчин, чтобы узнали все – добыча сегодня просто замечательная.

Наш командир, приблизившись к девушкам, подтвердил мои догадки относительно истинной цели нападения на Барбарисовый Берег.

– Чего вы на меня так таращитесь? Я не кусаюсь, и вам того делать не советую. Никто вас не тронет. Оружием не тронет, – тут же поправил сам себя начальник казармы. – В результате короткого, кхм, переворота вы переходите в собственность светлейшего императора Нардарии Эстерида Пятого. И его преданных воинов.

Не знаю, обрадовала ли неожиданная новость невольниц, но они, не прерывая своего молчания, чуть отстранились друг от друга, а некоторые встали и послушно склонили головы.

– Друзья мои, – повернулся к нам командир и развел руки в стороны, – а ну несите сюда выпивку, отметим победу, как следует! И трупы – уберите подальше дохляков.

– Что с девками? – несколько голосов и куча жадных глаз.

Эстель смотрел на живой товар исподлобья, но зарождающуюся улыбку скрыть не смог.

– Парочку совсем молоденьких заприте в пристройках. Нет, привяжите их снаружи у костра. Я лично позабочусь об их безопасности. Ох, чистые, нетронутые птички. Это будет мой подарок коменданту. Разбирайте остальных, та белокожая – моя.

Щедрость предводителя повлияла на поведение его подчиненных самым радикальным образом. До этого, в силу ли личных качеств Эстеля или недостаточной подготовки команды, собранной наспех, ему приходилось постоянно объяснять все по нескольку раз и личным примером показывать, как сделать лучше. Теперь все его приказы выполнялись моментально. Куда сложить трупы? Да какая разница – отнесем в овраг у леса. Разделять ли своих и чужих? Еще чего, божий суд один для всех. А вопрос, кто притащит припасы, вообще не стоял. Несколько человек просто переглянулись, кивнули друг другу и чуть ли не вприпрыжку понеслись к тайнику.

Самодисциплина – отличная штука. Пока командир забавляется с невольницами, другие жаждут закончить дела поскорее, чтобы к нему присоединиться. Их трудно упрекнуть. Правда, Эстелю придется постараться, чтобы никто никого не прирезал, ведь девушек осталось всего пять, а вина, фруктов и сухарей оказалось в достатке.

Мне не очень понравилась идея ждать своей очереди, чтобы предаться разврату. Мне вообще ничего не нравилось из происходящего здесь. Проглотив несколько свежих плодов, я покинул шатер.

Я бы поспорил даже с изобретателем песочных часов, что полночь уже миновала. Луна не растеряла ни капли своей силы, но я буквально ощущал, как уплывают в небытие бесценные минуты. Время предательски ускользало. Никакой радости от победы, не хотелось даже девичьих ласк.

Жан Батист скоро отправится в гавань Обломка, а нам с Лексо суждено прозябать в этой дыре, пока сердобольные воины Аггеаса не придут и не оборвут наши никчемные жизни. Или бежать прочь, как советовал Осий, и попробовать вернуться к центральному острову. Туда, где мы окажемся изгоями, дезертирами или предателями. Без разницы – итог один. Старому ключнику не нужны шпионы, которые и носа не могут показать в поселениях Плавильни. Притворяться – значит ускорить шаги к плахе.

Паршивое настроение, упаднические мысли. Отвратительное чувство беспомощности. Надо выпить.

Складом припасов являлась маленькая землянка в каменистой почве. Именно туда Эстель поначалу хотел посадить двух наложниц-подростков, и именно оттуда воины тягали бочонки и бутылки с алкоголем. Действительно, первое решение командира было заведомо проигрышным.