Львы Сицилии. Сага о Флорио

Наблюдающий эту сцену неаполитанский моряк воздевает руки к небу.

– Неужто бедные христиане из ума выжили? Хороший товар с мухами предлагают…

Люди из разных стран, разноязыкая речь. С тех пор как французы вернулись в Тирренское море, миру пришел конец. Англичане опять объявили войну Франции, а Наполеон возобновил военные действия, нападая на корабли, бороздившие Средиземное море. Торговцы не чувствуют себя в безопасности, а англичане, которые раньше были хозяевами морской торговли, оказались загнанными в угол. Палермо, как и вся Сицилия, превратился в безопасную гавань, не подвластную французскому влиянию. А главное, эта гавань находится в центре Средиземноморья, – вот почему Палермо заполонили торговцы и моряки со всей Европы. Французские специи приходят из портов Северной Италии, английские – с Мальты и не только. Прибывают товары из Турции, Египта, Туниса и Испании.

Джузеппина плохо разбирается в этом. Не женское это дело, часто повторяет она Виктории, которая хочет все знать и вечно донимает Иньяцио расспросами.

Джузеппина подходит к лавке. За стеклом виден прилавок, за ним – Паоло, который беседует с мужчиной в бархатном костюме. Впереди, почти напротив церкви, стоит расписной паланкин.

Мать и сын входят в лавку. Паоло замечает их, делает знак Винченцо молчать. Продолжает разговор с покупателем.

– Наша хина чистейшего свойства, уважаемый барон. Мы получаем ее прямо из Перу и поставляем большинству фармацевтов Палермо… Понюхайте, какой аромат! – Он набирает горсть коры. Она темная, рассыпчатая. Щепки падают на прилавок.

– Какой сильный запах! – Покупатель морщит нос.

– Потому что мы умеем ее хранить! – Паоло понижает голос. – Хотите, приготовлю вам немного, смешав с железом, верно?

– Да, спасибо. Знаете, как бывает… дух еще молод, а тело… увы, подводит. Орудие у меня уже не то, что раньше… можете себе представить, как неприятно, когда приходится отступать в некоторых обстоятельствах, – заключает он, немного смутившись.

– Тогда железо придаст вам сил. Добавим семена фенхеля и лимонную цедру, это защитит вас и от лихорадки. Запишу на счет за товар за прошлую неделю?

– Нет, хотя… – смущение и гордость борются в нем. – Вот, заплачу по последним счетам. Теперь мы в расчете. – Монеты поблескивают в его руке. – Благодарю. Я знаю, что могу положиться на вас. Я пришел сюда, а не к вашим титулованным коллегам, потому что мне сказали, вы умеете молчать.

– Считайте, как ваш исповедник!

Паоло учтив, но без раболепия. Дворяне в Палермо – удивительный народ. Держатся за свои привилегии, как собака за кость. Ходят в золоте и бархате, а сами в долгах как в шелках. Перепродают и закладывают дома и поместья, которые больше не могут содержать, тасуя их, как карты в крапленой колоде.

Винченцо улучил момент, вырывается из рук матери.

– Папа, папа! – кричит он, цепляясь за край прилавка, тянет вверх ручонку.

Паоло поворачивается к сыну. В глазах досада.

– Я занят, Виченци.

Пальцы ребенка скользят по дереву, разжимаются. Он обходит прилавок и бежит в контору, знает, что там дядя. Иньяцио склонился над бухгалтерскими книгами.

– Дядя Иньяцио!

– Что ты здесь делаешь? – Он сажает ребенка на стол. Отодвигает чернильницу, снова принимается писать, пролистывая счета. – Ты пришел с мамой?

– Угу, – ребенок сосет лакрицу и болтает ногами. – Пахнет вкусно. Это гвоздика, да? – добавляет он, принюхиваясь.

– Гвоздика, да. Только вчера получили. Пожалуйста, не болтай ногами, – Иньяцио гладит его по колену. – Что случилось с мамой?

– Принесли бумагу. Какой-то моряк. Она очень разволновалась, когда увидела ее.

– Бумагу? Может быть, конверт?

– Угу.

Иньяцио поднимает голову. Волнение пробегает дрожью по его спине.

– К кому она пошла, чтобы прочитать?

– К одной из служанок из палаццо Фиталия, той, которая все знает о своей хозяйке и рассказывает маме и тете Мариучче.

Иньяцио тяжело вздыхает. Вот именно. Этого еще не хватало! Прошло больше двух лет с тех пор, как Джузеппина потеряла ребенка. С тех пор она и брат еще больше отдалились друг от друга, Иньяцио видит. Они живут вместе, но жизнь у каждого течет по своему руслу. Два чужих человека, вынужденных существовать под одной крышей.

Джузеппина потихоньку со всем смирилась. Она привязалась к акушерке, Мариучче, которая стала ей самой близкой подругой. Потом познакомилась еще с двумя девушками из Калабрии, одна из которых Роза, горничная, это ее имеет в виду Винченцо. Ужасная сплетница, как считают они с Паоло. Брат ее просто терпеть не может.

– И что случилось потом?

Малыш вынимает изо рта лакричную палочку. Лицо его становится серьезным.

– Она заплакала. А потом привела меня сюда, чтобы поговорить с отцом.

Иньяцио замер. Перо на секунду замерло в воздухе, прежде чем снова опуститься в чернильницу.

Джузеппина не из тех, кто легко плачет.

Иньяцио прислушивается к происходящему в лавке. Слышит, как Паоло прощается с покупателем. Слышит голос невестки. Он делает племяннику знак, чтобы тот сидел тихо. Встает у дверей, оставаясь незамеченным.

– Ну, что стряслось? – говорит Паоло.

Джузеппина достает конверт. Протягивает мужу.

– Это от Маттии. Она в отчаянии, просит нас помочь ее мужу. Он на Сицилии, заболел и остался совсем один. А мы здесь, в Палермо…

В лавке воцаряется тишина.

Рука Джузеппины повисла в воздухе, Паоло не сразу берет письмо.

Рвет его на мелкие кусочки.

– Ты даже не прочел его! – с отчаянием восклицает Джузеппина. – Это же твоя сестра!

– Была моя сестра, – Паоло отворачивается от жены. – Она приняла сторону негодяя, за которого вышла замуж.

Джузеппина всплеснула руками.

– Вышла замуж? У нее не было выбора! Ей было четырнадцать, и твой отец заставил ее выйти замуж, чтобы одним ртом стало меньше. У женщины нет выбора, когда она выходит замуж. Разве могла я протестовать, когда ты притащил меня сюда?

Такого обвинения Паоло не ожидал.

– Опять ты за свое! Мы стали жить лучше, или ты слепая, если не замечаешь этого? Ты хотела остаться в Баньяре, гнуть спину в поле? Здесь у нас появились деньги. Разве ты не видишь? Откуда взялись наряды, новый комод, который я для тебя заказал?

– Как же! А живем по-прежнему в хлеву. Разве это дом…