Рассказчик из Уайтчепела

Харт с любопытством глядел на Уилсона, тот несколько мгновений молчал, прежде чем наклониться к уху Дарио:

– Если он практикующий медик, то точно волосы убрал бы.

Судмедэксперт смотрел на посетителей с нескрываемым интересом, доктор Ллевелин смотрела на ассистента с умилением. Наконец Харт озвучил то, что крутилось на уме все это время.

– Как вы, детективы? Нормально держитесь?

Дарио не был готов к такому вопросу, он ответил невнятно, но утвердительно, пожимая плечами. Харт не в курсе, что Уилсон – новый психиатр-консультант, а Уилсон, в свою очередь, не знает, что у Харта тоже первый рабочий день в Уайтчепел.

– Я вообще не детектив, – повел бровями доктор Уилсон, но без улыбки. – Я преступник-теоретик.

– А вы? – поднял глаза на Харта Дарио. – Как вам на новом месте?

– Не ожидал, что мой первый труп будет таким неконгруэнтным и странным, но я уже все видел. Я проходил курсы хирургии.

Харт бросил взгляд на живот жертвы, затем перевел взор на Ллевелин, на Дарио, на Уилсона – а после с наигранным испугом поднес руку в перчатке на уровень губ. Доктор Ллевелин рассмеялась и накрыла труп, Харт тоже рассмеялся.

Дарио прыснул. Без шуток в их профессии можно умом тронуться – и стать пациентом доктора Уилсона.

– Даже ДНК преступника неоткуда взять, – вздохнул Харт. – Аж извиниться хочется.

– Не балуй их, пусть бегают, – махнула рукой Ллевелин.

– Кто убитый по профессии?

– Уборщик в супермаркете.

Уилсона ответ разочаровал, но не удивил. Кому нужен уборщик в супермаркете – человек, которого видят сотни ежедневно, но никто не обращает внимания?

– Безнадега, – молвил Харт.

На сей раз Уилсон взглянул на него пристальнее – и поймал ответный сочувственный взгляд.

Когда вопросы иссякли, и детектив и психиатр покидали морг, Харт смотрел им вслед.

5. Рассказчик

К портрету подозреваемого добавилась деталь про медика, с предположением про парик Марс согласился – потому что у практикующих хирургов, как правило, не бывает длинных волос.

К тому моменту, как Дарио и Уилсон вернулись из морга, заказанную в офис пиццу уже уничтожили, напоминанием остался только запах влажного картона и сыра. Уилсон пошел к кухонному уголку, чтобы налить себе чай. Ханна насыпала печенье в миску.

Диспетчеры до сих пор оповещали таксистов, Бен не мог дозвониться до дочери убитого, лишь оставлял сообщения на автоответчике.

– Убитый был мертвецки пьяным. Усыпить и убить пьяного – скучно для акта убийства.

– Скучно?

Марс замер с маркером у доски и обернулся на Уилсона.

– Подготовка и действия после убийства имеют значение.

– И какое значение?

– Предположение, – Уилсон поднял ладонь на уровень груди, опережая возражения. – Очки и парик это маскировка, а таксист опознает его и сообщит, что высадил в определенном месте на полпути. Предположение: жертва выбрана такая, потому что по социальному кругу нет мотива, и слишком много пересечений с людьми на месте работы. Предположение, – изрек Уилсон уже со вздохом, – это демонстративный акт привлечения внимания, чтобы следствие ломало голову.

– Психов, конечно, полно, – покачал головой Марс, – но тратить время полиции на это без явной на то причины, чтобы развлечься – нонсенс.

– Он хочет казаться психом.

– Зачем, бога ради?

– Чтобы мы спросили.

– Надо узнать, что думает Писториус, – вмешался Дарио. – Может, у этого преступления есть исторический прецедент.

– Спрашивайте, – недовольно бросил Марс. – Финли, поезжай на работу к жертве, спроси про медика, лохматых, про истеричек тоже спроси. Историки и менталисты…

Уилсон не сразу сообразил, что склад архива без окон, в который вел его Дарио Пеше, и был кабинетом историка-консультанта Писториуса. Навстречу, у очередного коридорного пролета, им попался Клеман в сопровождении мужчины средних лет – единственного из всех, не в костюме с галстуком, а в свитере поверх рубашки.

– Доктор Уилсон, Дарио, – окликнул их Клеман, а затем указал на спутника. – Эдвард Писториус, наш консультант.

– Он помог решить многие дела, которые на первый взгляд не имели рационального основания, – не удержался от пояснения Дарио.

Писториус просиял.

– Рад знакомству, – протянул ему руку Уилсон.

Несколько мгновений спустя они возвращались в архив – похожий на большой чулан, с высокими, подпирающими потолок стеллажами, стопками бумаг и коробками, с лабиринтом прохода к столу в центре комнаты.

Писториус взял в руки папку, ощущая на себе взгляды трех пар глаз.

– Доктор Уилсон, очень рад, что вы теперь с нами, – начал он. – Чуть проясню суть моей работы: я сравниваю современные преступления с историческими прецедентами, что позволяет предсказать развитие дела и использовать опыт предшественников. Как вы считаете, что в этой папке?

Рациональный мир и время здравого смысла требуют системности. История материального мира эту систему уже содержит.

Уилсон подошел ближе, Дарио был всерьез вовлечен, Клеман незаметно закатил глаза на театральщину и встал у стеллажа, но не вмешивался.

– Дела со схожими трупами с кишками по кругу.

– В этом и дело, – Писториус покачал головой, с сожалением поджав губы, – что подобных преступлений, в том числе и религиозных, от культов, в Лондоне или где-то еще с похожими обстоятельствами и в помине не было, и папка в моих руках – не более чем реквизит. И это навело на мысль о тех, кто намеренно не заявлял о себе лично.

– Мы предположили, – подал голос Клеман, – что у убийцы намерение создать прецедент и остаться в тени. Как это сходится с вашими выводами, отчетом криминалистической экспертизы и результатами аутопсии?

– Он не хочет, чтобы его нашли, но хотел, чтобы нашли его работу, – отозвался Уилсон.

– Доктор Уилсон, вы когда-нибудь были… писателем, создателем – любой формы? Вы когда-нибудь пытались что-нибудь сотворить?

– Когда я был студентом, я писал детективные рассказы, – задумчиво ответил психиатр. – Он творец, автор, рассказчик в своем преступлении?