Кошки не пьют вино

Обычно Уилл готовил сам и брал с собой еду в контейнерах – но сегодня на это не было времени. В кафетерии при школе готовили вкусно – чтобы приятно удивлять туристов и угождать привередливым студентам и работникам винодельни, – однако Уилл предпочитал предсказуемость и стабильность.

На обед он ел одно и то же. В одном и том же порядке. В одно и то же время… Это помогало выстраивать хаотично разбросанные элементы пространства вокруг констант, и трапеза в середине дня хорошо выполняла свою роль.

Но в этот день профессору Гатти пришлось выйти из зоны комфорта, и все шло наперекосяк. Его привычное место уже было занято – он, как правило, садился за столик и преспокойно обедал принесенной с собой едой, – на подносе с тарелками у него пестрели вовсе не те блюда… А еще яркой вспышкой его зрение обжег знакомый образ.

Уилл оценил свой выбор подойти к сидящей за широким столиком Алекс Марло как самый оптимальный и безопасный. Она не обращала внимания на него, сосредоточенно набирая текст на ноутбуке, оставив стоящую рядом тарелку с салатом нетронутой, и подняла глаза на Уилла, только когда он приблизился.

Она улыбнулась ему, он невольно улыбнулся в ответ. Он счел это позволением присоединиться и не стал ни о чем спрашивать.

Какое-то время они пребывали в молчании, и пара квадратных метров вокруг них была тихой обителью посреди какофонии звуков, мельтешащих картинок передвигающихся в пространстве объектов.

Алекс отвлеклась от ноутбука, придвинула тарелку к себе. Уилл сосредоточенно жевал, уставившись в стол, краем глаза различая, как двигаются ее руки с ножом и вилкой, как она избирательно ест салат.

– Сначала глоток сока или вина, затем клетчатка, содержащая воду, – начала Алекс, а Уилл замер, занеся нож над кусочком вареной моркови. – Потом лепешка – с соусом или маслом… Потом белок, мясо или рыба – с контрастным по вкусу и текстуре овощем, желательно с высокой кислотностью… Так звучит ваш алгоритм?

Уилл не сразу ответил. Он сосредоточенно пилил ножом морковь, позабыв как дышать.

– Еще можно сочетать крахмалистые овощи с напитком или овощами, прошедшими термическую обработку и окислительные процессы, – отозвался он.

– Но при этом обязательно все сперва попробовать по отдельности.

– Именно так.

Алекс улыбалась, темные глаза то смотрели на профессора Гатти, то вновь обращались к тарелке.

– А если еда холодная или остыла?

– Не страшно, – ответил Уилл.

– А я не могу есть холодную еду. Она практически вся для меня безвкусная.

– Поэтому вы взяли салат – потому что он не остынет?

– Да, – усмехнулась Алекс. – Он уже не сможет меня разочаровать.

Уильям Гатти задумался, позабыв о кусочке моркови.

– На самом деле вкус горячей еды – обманчивое явление. Он не сильнее, он просто воспринимается иначе – из-за тепла и более интенсивного запаха…

– Согласна.

– Это так же, как особенное удовольствие от блюд, которые можно есть руками, – добавил Уилл. – Комплексность восприятия. Ощущение присутствия.

Алекс Марло смотрела на него не отрываясь, Уилл уткнул нос в стакан с яблочным соком.

Он снова был в очках – с той же самой оправой, но замененными стеклами, от которых отражались бликами сполохи солнечного света. Серо-коричневый пиджак, галстук, клетчатая рубашка – Алекс запомнила четыре разных расцветки, – и эту он носил в первый день ее появления в школе…

– Сколько у вас собак, профессор?

Уилл моргнул.

– Я просто пыталась понять, что это за порода – но судя по шерсти, это не одна собака, а как минимум две.

– Три. Бордер-колли, – спокойно перечислял Уильям Гатти, – джек-рассел-терьер и помесь овчарки и золотистого ретривера.

– О, – ответила Алекс.

– Могло быть и больше. Я подобрал каждую из них на улице, – зачем-то добавил Уилл. – Собаки теряются – но иногда хозяева их находят.

Прозвучало очень неоднозначно – словно он был бы рад не возвращать обратно найденных собак владельцам… Но он не стал переформулировать – он посчитал, что она и так его поймет.

– А у вас сколько кошек?

Алекс рассмеялась.

– От меня пахнет совиньон бланом?

– Нет, – подхватил ее улыбку Уилл. – Просто вы похожи на кошатницу.

– О, – вновь односложно отозвалась она.

– В хорошем смысле.

– У меня одна кошка. Турецкий ван, белая с рыжим.

– Кошка-рыболов.

– Скорее, кошка-уничтожитель-соседских-фиалок.

Уилл снова хихикнул, отводя глаза, на лице появилась белозубая очаровательная улыбка. Он уже не замечал ни шума кафетерия, ни посторонних сигналов помещения, ему было легко…

Будто спохватившись, он поднялся с лавки, набросил на плечо ремень сумки.

– Мне пора на лекцию, – произнес он, вложив в каждое слово интонацию извинения.

Она больше не ходит к нему на занятия… Он пытался придумать повод пригласить ее, но не мог подобрать слов – чтобы это не выглядело как одолжение и позволение посещать курс, тем более что она, судя по всему, многое уже знала, и это было ни к чему.

Уильям Гатти взял поднос в руки и посмотрел на бледное лицо женщины напротив. Их взгляды встретились, почему-то моментально вспотели ладони.

Алекс открыла рот, и Уилл было подумал, что она хочет попросить разрешения пойти с ним – и уже приготовился выпалить: «Да», – но ошибся.

– Синьора Марта Мессина просила вас зайти к ней, я уже который день забываю вам сказать.

Выразительные брови профессора Гатти непроизвольно поползли вверх.

– Она хозяйка моей съемной квартиры, – пояснила Алекс. – Она сказала, она была вашей учительницей.

– Да, – кивнул Уилл.