Моя тюрчанка

– Ну какая ты корова?.. – ласково отозвался я. – Ты, скорее, большеглазая телочка.

Ширин боялась, что – если устроится гардеробщицей – будет не слишком проворно выдавать людям куртки. И что в апреле опять останется без работы, потому что в теплое время года ни куртки, ни шубы никто не носит и в гардероб не сдает.

– Или вот буду я техничкой, – продолжала рассуждать моя девочка. – Вытру пол, а тут кто-нибудь зашедший с улицы продефилирует в грязных ботинках. И снова по линолеуму растечется коричневая жижа. Тогда, значит, тряпку в зубы и вперед – снова наводить блеск.

Я только крепче обнимал свою пери и тихонько смеялся. На самом деле, никакая работа не пугала Ширин. Моя милая готова была стать гардеробщицей, техничкой, кассиршей в супермаркете, продавщицей горячих пирожков. Лишь бы продлили визу и платили копеечку. Наши с моей девочкой желания были предельно скромны. Как у воробышков, клюющих букашек и соринки. Так что я не понимал, почему старуха-судьба обрушивает удары своей клюки именно на нас, а не на подобных Бахрому наглецов с загребущими лапами. Должно быть, дряхлая ведьма не только горбатая и колченогая, но и слепая.

– Я все жду, – изменившимся, как бы надтреснутым, голосом сказала Ширин, – когда нам ответят суд и прокуратура?.. Да и толстый капитан Арсений Петрович должен позвонить. Он ведь обещал проверить Бахрома.

– Не думай об этом, – откликнулся я. – Все будет в свое время. Сейчас самое важное – твое трудоустройство.

– Да… – еле слышно согласилась моя милая. – Если я начну работать и продлю визу – я, пожалуй, буду готова выкинуть из головы, что сделали нам Бахром и Анфиса Васильевна. Всем негодяям не отомстишь – не в нашей Вселенной. Я – честно сказать – не верю, что полиция, прокуратура и суд нас защитят. Они, чего доброго, дорисуют Бахрому крылышки и нимб, а нас объявят во всем виноватыми бесами-скандалистами. Когда я так настаивала, чтобы мы обратились во все эти высокие инстанции – я, наверное, надеялась на чудо.

Моя девочка немного помолчала, сверля глазами мрак. А потом сказала:

– От всей души говорю: если на сей раз дело с работой и визой выгорит, я забуду про Бахрома и Анфису. И всю боль, которую эти пройдохи нам причинили, тоже забуду. Заживем спокойной и радостной жизнью, как Адам и Ева в райском шалаше. Нам не нужно много червонцев для счастья. Но если я не получу работу, а срок моей визы закончится, да еще тяжким грузом будут лежать на душе обиды, за которые мы не смогли отплатить – тогда… тогда мы знаем, что делать. Волшебные пилюльки – у нас под рукой. Их достаточно, чтобы мы заснули и не проснулись.

По спине у меня запрыгали мурашки. Хорошо, что в темноте милая не видела мучительной гримасы, перечеркнувшей мне лицо. Так запросто, лежа голой со мной в постели, моя девочка говорила о замышляемом нами суициде. Будто речь шла о производстве сахару или о прогнозе погоды на ближайшие выходные. О, моя безумная красавица так и не отказалась от нашего дикого плана!.. Она все время держала его в голове. Это я – переменчивый, как ветер – то считал совместное самоубийство единственным достойным исходом, то, с заячьей трусостью, не смел даже думать о суициде.

– Нам не придется убивать себя, – сказал я хрипловато. – «Бригантина» найдет тебе подходящую работу.

– Да. Конечно, дорогой, – ответила Ширин. – Я тоже надеюсь на это всем сердцем.

В эту ночь моя девочка не плакала и не просила меня рассказать сказку. Вообще, после телефонного разговора с Юлией Владимировной из «Бригантины» моя милая сделалась совсем спокойной. Должно быть, решила: река нашей жизни повернула, наконец, в нужное нам русло. Кадровое агентство подберет для моей звездочки работу с официальной регистрацией – и с того дня все у нас будет хорошо.

А может, любимая рассуждала чуток по-другому. Она могла вспомнить афоризм: «пан или пропал». Или работа и продление визы – или глотаю горсть таблеток и навечно закрываю глаза. Я весь трясся, но с глухой тоской признавался себе: я последую за Ширин, даже если моя девочка решит умереть. Как бы ни сгибал меня страх смерти – а жизнь без милой будет еще непереносимее.

Мы проснулись по будильнику. Любимая первая вскочила с кровати и потормошила меня, еще пытающегося досматривать расплывчатые обрывки сновидений. Моя девочка была бодрая и почти веселая. Она порхала, как маленькая птичка. Похоже, милая все же без оглядки верила, что сегодня мы одержим победу в шахматной партии с коварными небесами. В самом деле: не можем мы терпеть поражение за поражением. Как говорят англичане: можно проиграть все битвы, но не последнюю. Путь Бахром надул нас, как пару воздушных шариков, а капитан «бегемот» подтерся нашей жалобой. Благодаря «Бригантине» мы – наконец – возьмем верх над старухой-судьбой. У Ширин будут работа и продленная виза. Я подумал: за это стоит сражаться – а наградой будет улыбка на лице у любимой.

Моя девочка расчесала волосы и заплела косы. Потом мы позавтракали восхитительной яичницей с колечками лука, которую пожарила моя милая. Запили ароматным молочным кофе приятного светло-коричневого цвета. Посмотрели на время: пора было одеваться и ехать в «Бригантину». Я, естественно, собирался сопровождать мою звездочку для моральной поддержки. Когда Ширин торжественно объявят: «Вы приняты на работу» – порадуемся вместе. «Или ты будешь утешать свою тюрчанку, если у вас опять ничего не получится», – точно мелкий бесенок нашептал мне с левого плеча. Я встряхнулся, точно и впрямь прогоняя дьяволенка. Сегодня день решающей схватки за наше с любимой благополучие. Я не имею права заранее впадать в пессимизм.

Прежде, чем выйти из квартиры, уже обутая в сапожки на Ширин набрала Юлию Владимировну.

– Приезжайте, – подтвердила Юлия Владимировна свое приглашение. – У меня для вас две вакансии.

Можно было бы выдохнуть спокойно: нас ждут – никаких подводных камней не ожидается. Но я нервничал, как будто что-то грызло меня изнутри. Я старался не показывать этого – дабы тревога не передалась и моей девочке. Но меня выдавали дрожащие пальцы, шумное дыхание и часто моргающие глаза. Наверное, я привык к нашим неудачам – и настороженно ждал, что «Бригантина» выкинет финт ушами не хуже «Мансурова и партнеров». Или, может, я боялся не столько самого провала, сколько последствий. А последствия будут те, что нам всерьез придется обсуждать вопрос суицида. До намеченной нами роковой даты осталось не так много времени.

В отличие от меня, Ширин была на удивление сдержанна. То было мужество рыцаря, опустившего забрало – готового вышибить соперника из седла или самому пасть с коня на пыльную каменистую землю. Насколько я мог «считывать» мысли и чувства моей девочки – милая готовилась с достоинством принять чашу, которую поднесут обстоятельства.

«Бригантина» занимала целый этаж в стеклянной высотке бизнес-центра – одиноко торчавшей, как поднятый палец великана. Проход к лифтам загорожен турникетами. Да затянутыми в пятнистую униформу охранниками, широкими, как шкафы; целых пять человек с дубинками и с электрошокерами на поясе. Нам пришлось звонить Юлии Владимировне, чтобы та выписала на нас пропуска.

В серебристо-сером вместительном лифте мы поднимались с почти десятком клерков: уверенных дам под слоями макияжа и в туфлях на шпильках, да женоподобных прилизанных кавалеров в узких брюках и бледно-розовых рубашках, и распространяющих резковатый запах мужских духов. Один клерк бережно, как ребенка, держал закрытый пластиковой крышкой картонный стакан на пол-литра, источающий кофейный аромат. Другой прижимал к себе покрытый жирными пятнами бумажный пакет с эмблемой известной сети ресторанов быстрого питания. Рыжая мадам в строгом черном деловом костюме оживленно общалась с кем-то по телефону о счетах в швейцарском банке. Рядом – не менее строго одетая девушка, с заколкой в виде бабочки в волосах, залипала в накрученный смартфон. Я аккуратно подглядел: на экране у барышни был вариант «тетриса».

В подобравшейся в лифте «честной компании» только мы с Ширин были гадкими утятами – в потертых, видавших виды, куртках; в дешевой обуви немодного бренда (и то, купленной по случаю скидок в магазине). У моей девочки на нежных губах – ни помады, ни блеска. На пальцах – нет накладных ногтей. Кое-кто из попутчиков подозрительно на нас косился, как меньшевик на анархо-синдикалистов.

Я и сам смотрел на стайку офисного планктона широко раскрытыми – то ли от изумления, то ли от ярости – глазами. Как будто передо мной были инопланетяне или гости из параллельных миров. Как смеют эти люди быть спокойными и даже веселыми?.. Сидя за рабочим компьютером, упиваться кофе либо капучино и метать в рот пончики с кремовой начинкой?.. Как не стыдно всем этим менеджерам, юристам, административным директорам протирать брюки на не бог весть какой трудной, но сказочно оплачиваемой работе в офисе, пока другие люди (да хотя бы и мы с Ширин) изо дня в день борются за жизнь и каждое утро встречают как последнее?.. Наверное, к парадному костюму клерка прилагаются затычки для ушей и шоры для глаз, чтобы не слышать вопли несчастных братьев по разуму, летящие из гнилых бараков и сырых подвалов; не видеть бардовые от мороза лица дворников, за жалкие копейки гребущих снег.

Я помотал головой и фыркнул, как конь. Лучше не углубляться в размышления о несправедливом устройстве общества – иначе тебя засосет, как в зыбучие пески. Надо порадоваться: «Бригантина» располагается во вполне приличном бизнес-центре – не то, что «Мансуров и партнеры», окапавшиеся на первом этаже панельного жилого дома. Вряд ли компания, арендующая площадь в офисной высотке – настоящем человеческом муравейнике – промышляет мелким жульничеством, как Бахром.

Любимая положила свою руку на мою и одарила меня нежным взглядом. Кажется: моя девочка поняла, что меня распирает от волнения – и выразила свою поддержку. Я благодарно, хоть и немного кисло, улыбнулся.

Мы вышли на шестнадцатом этаже. Первое, что бросилось в глаза – это синие выпуклые буквы на белой стене: «Бригантина» – и такое же выпуклое изображение корабля. Человек двенадцать – по виду тюрки, таджики и кавказцы – осаждали стойку ресепшена. Три секретарши, молоденькие барышни, с трудом сдерживали напор посетителей. Без конца звонили стационарные телефоны. Вроде бы, можно было облегченно вздохнуть: в «Бригантине» действительно принимают мигрантов – и не по одному в день. Невозможно, чтобы всех этих скопившихся у ресепшена людей нагло облапошивали. «Хотя в Расее и такое бывает» – шепнул мне противный чертик с левого плеча.

Когда народец рассеялся, мы с милой пододвинулись к первой справа секретарше, разукрашенной, как индеец, и порядком запыхавшейся от множества просителей. Мне даже немножко жалко стало эту дамочку. Казалось: помада и румяна потекут с ее лица вместе с потом.

– Чем могу помочь?.. – выдавливая дежурную улыбочку, спросила бедняжка-секретарша.

– Нам бы Юлию Владимировну, – сказала Ширин. – У нас назначена встреча на одиннадцать.

– Одну минуту. Юлию Владимировну я сейчас приглашу, – ответила барышня, уже набирая длинным лакированным розовым ногтем короткий номер на телефоне. – Пройдите, пожалуйста, в переговорную.

Мы с моей девочкой пошли и сели на диванчик в маленькой переговорной – отгороженной ширмами, расписанными в китайском стиле. Посередке – круглый столик, на котором вазочка с разноцветными леденцами, органайзер с карандашами и шариковыми ручками, да глянцевый журнал с улыбающейся знаменитой фотомоделью на обложке. Идеально еще вписался бы букетик из белых и красных роз.

По всему видать: «Бригантина» не мошенническая фирма-однодневка. Аферисты не стали бы арендовать целый этаж роскошной офисной башни, брать на зарплату трех смазливых секретарш и заморачиваться с китайскими ширмами. Ну разве что насыпали бы дешевых конфет в стеклянную тарелку. Мы пришли по адресу – в кадровое агентство, которое действительно трудоустраивает «нерусских», «не граждан». Возможно, самое тяжелое для желающего работать мигранта заключается в том, чтобы найти такое агентство, отсеяв плевелы контор-разводил. Вот нам не повезло обжечься сначала на уроде-Бахроме, который, привлекая нас, распустил хвост, как павлин, а потом нас же столкнул в пересохший колодец отчаяния. Но теперь-то все хорошо?.. Трудоустройством Ширин займется солидное, как кит, кадровое агентство?..

Моя девочка – не немощная. Она не только что вылупившийся из яйца цыпленок. Как сама говорила: у нее руки, ноги… А еще ясный ум, врожденное усердие, пунктуальность. Уж я-то знаю мою звездочку. Да такую идеальную работницу любая фирма должна отрывать с руками!.. До сих пор моей милой не удалось найти работу только оттого, что у большинства работодателей были протухшие и покрывшиеся плесенью от национализма мозги. Мол, подавай нам стерильно-чистых славянок – даже без татарской примеси.

По всему выходило, что можно расслабить булки. В этой шахматной партии мы поставим негоднице-судьбе «мат». Пообщаемся с Юлией Владимировной, сгоняем на пару собеседований – одно из которых непременно закончится обращением рекрутера к Ширин: «Завтра ждем вас на работе. Не забудьте визу и паспорт». А может быть – чем черт не шутит? – удачными будут оба собеседования. Тогда у моей девочки будет еще и выбор.

Но – несмотря на радужные перспективы, угадываемые моим воображением – я сидел, как на горячих углях. Стало трудно дышать – я расстегнул верхние пуговицы рубашки. Дойти бы до кулера – хлебнуть ледяной водички. Но я не собирался никуда отлучаться, пока мы не поговорим с Юлией Владимировной. Я не вздохну облегченно, пока она не повторит свои слова, что подобрала для моей милой две вакансии. Эх, да что там!.. Мои нервы не перестанут скручиваться в спирали вплоть до того момента, когда моя Ширин – усталая, но счастливая – вернется домой после первого рабочего дня.

Для нас это будет великий праздник, почище дня независимости. Я заранее предвкушал: пока моя милая на работе, слетаю в магазин. Куплю мандаринов, бананов, грецких орехов без скорлупы. И, побольше, столь любимого моей девочкой шоколада с фундуком. Прихвачу еще элитного зеленого чаю с ароматом жасмина. К приходу любимой я как раз организую праздничный стол. Быть может, моя Несмеяна даже улыбнется от приятного удивления. Мы будем заедать шоколадом и сладкими фруктами душистый чай красивого золотистого оттенка. А моя красавица, с чуть раскрасневшимся от волнения личиком, расскажет о своем первом рабочем дне.

Конечно, я и тогда буду переживать за Ширин. Подаст ли работодатель заявление на продление визы моей милой?.. Не обманет ли?.. Этот вопрос будет стоить мне не одной наполовину бессонной ночи. Потом я с тревогой буду ждать, чтобы Ширин выплатили зарплату. Не захочет ли ушлый работодатель кинуть мою девочку на деньги?.. Не заплатит ли меньше, чем обещал?.. Наверное, первую зарплату моей милой мы тоже отметим. Позволим себе, например, сходить в кафе, отведать сочного шашлыка. Как говорят тюрки: раз в году и у свиньи бывает праздник. Так мы ничем не хуже свиней.

С моей пенсией и с зарплатой Ширин мы, должно быть, почувствуем себя богатыми, как Крез. Сложенные вместе, наши зарплата и пенсия почти дотянут, как я думаю, до жалования менеджера низшего звена или начинающего помощника юриста. А там и мне надо будет озадачиться трудоустройством. Я помнил, как легко меня взяли в курьеры. Надеюсь, мне снова повезет. Я проработаю год – и опять заявлю психиатру, что, мол, хочу восстановить свою юридическую дееспособность. И на сей раз я не расплачусь в кабинете клинического психолога …

А сейчас я чувствовал себя карпом, которого еще живым поджаривают в кипящем масле на раскаленной чугунной сковороде. Рыба подпрыгивает и переворачивается с боку на бок, будто танцует. А толстый повар в белоснежном фартуке и в высоком, белом же, колпаке только едко посмеивается над муками бедного карпика. Садист от кулинарии уже разложил пучки зелени и дольки лимона на фарфоровой блестящей тарелке – на которую, в качестве основного блюда, поместит и карпа.

Я посмотрел на Ширин. Она тоже уже нервничала, хотя и отлично держалась. Ее выдавали только трясущиеся пальцы и поблекший румянец.

А как нам было не волноваться?.. Предстоящий разговор с Юлией Владимировной станет переломным моментом в нашей нелегкой жизни, по которой мы вынуждены идти с опаской, как по минному полю. Неведомая Юлия Владимировна – менеджер кадрового агентства – должна направить нас к честному работодателю, которому срочно требуется ответственная молодая сотрудница, хотя бы и мигрантка. И который готов обратиться в государственные органы за продлением визы новой работницы.

Юлия Владимировна запаздывала. Десять минут протекло, а я ее все не было. Мы нервничали все сильнее. Ширин чуть ссутулилась – это означало, что моей девочке некомфортно. Точно на ее слабые плечи взвалили мешок с песком или костями. Я подумал: Юлия Владимировна допивает сейчас капучино у себя в кабинете. Параллельно заполняет какой-нибудь отчет на компьютере. Она никуда не торопится. Да и с чего бы ей торопиться?.. Она, наверное, руководствуется афоризмом, что спешка уместна только при ловле блох. Ведь у Юлии Владимировны есть приличное место менеджера в крупной компании. На банковском счете – должна быть кругленькая денежная сумма. Скорее всего, в наличии еще авто и собственная «хата». С таким-то багажом и в самом деле некуда спешить. Правда, в переговорной тебя с трепетом дожидается девушка, как о счастье мечтающая о должности официантки, гардеробщицы, секретарши, оператора колл-центра. Но не велика птица, еще чуток посидит на жердочке, потерпит. Эта девушка – всего лишь новое имя в списке сотен ищущих работу мигрантов, прошедших через твои руки.

Так странно!.. То, что для нас с моей милой было судьбоносным делом, после которого наша жизнь не будет прежней или просто прервется, для Юлии Владимировны оставалось всего лишь служебным долгом. И, судя по десятиминутной задержке, уважаемая гражданка относилась к своим рабочим обязанностям с прохладцей.

Как раз когда я думал о непунктуальности «гражданки», перед нами материализовалась не старая еще дама, которая улыбалась верхним и нижним рядами жемчужных зубов в обрамлении силиконовых, почти верблюжьих, губ. И, чуть кланяясь, сказала:

– Здравствуйте. Я Юлия Владимировна. А вы, – она посмотрела на мою девочку, – должно быть, Ширин?..

– Здравствуйте. Это я, – пролепетала моя милая.

Юлия Владимировна была высокая стройная мадам, вдобавок еще и на каблуках. Ее крашеные ярко-рыжие волосы и неестественно большие, точно распухшие от пчелиных укусов, напомаженные кроваво-красные губы от слова «совсем» не сочетались со строгим черным деловым костюмом. У нас в ноздрях защипало от густого аромата духов, исходящего от Юлии Владимировны. В общем, перед нами была классическая офисная, не последнего эшелона, леди с кольцами и перстнями на пальцах, с браслетом на правом запястье; которая ходит в салоны красоты на маникюр и педикюр, а так же в кабинет массажиста. На завтрак госпожа-менеджер выпивает чашечку бодрящего кофе с круассаном, а в обед заказывает к себе в офис салатик и морковный сок из кафе «Здоровое питание».

Мне подумалось: Юлия Владимировна – существо, как будто, из иного, сытого и заросшего жирком, мира. Она трудоустраивает мигрантов, но ничего не знает о страданиях и бедности этих людей. Так в продолговатой голове рыбы нет понятия «океан». Юлия Владимировна могла, не выходя из комфортабельного офиса, по полтысячи человек устроить дворниками и официантами. Но сама ни разу не брала в холеные ручки совковую лопату, которой гастарбайтеры разгребают снег. А донести до стола поднос с обложенной вареными овощами дымящейся индейкой было для Юлии Владимировны геркулесовским подвигом. Мигранты, которым уважаемая леди подыскала работу, стиснув зубы терпят сырость подвалов, в которых спят на узких койках, и пристальное внимание полиции. Оставляя себе деньги только на хлеб и чай, посылают зарплату на родину семье. Да еще и радуются, что сумели так «хорошо» устроиться.

А Юлия Владимировна?.. Она будет рыдать из-за сломанного ногтя. Если муж (ну совсем, как в кино) регулярно забывает опускать после себя крышку унитаза – потащит своего благоверного разбираться к психоаналитику. И если курьер из кафе на восемь минут запоздает с доставкой салата «Небо Италии» и свежевыжатого морковного сока – поднимет скандал и настрочит на сайте кафе отрицательный отзыв. И уймет свою львиную ярость только тогда, когда администрация заведения общепита принесет свои искренние извинения (заодно пообещав наказать курьера) и пришлет в качестве компенсации два сырника в разукрашенной картонной коробке.