Дорогой скорби: крушение Ордена

Аргонианин подошёл к креслу и жестом руки – вздев её, поприветствовал хозяина дома, тут же разинув свою клыкастую пасть, задав вопрос:

– Здравствуй, парень. Скажи, как здесь можно жить, это самые настоящие руины, здесь холодно как в Скайриме? – Прошипел гость, при этом исказив на лице улыбку и сделав саркастический голос.

– Лучше ответь, ты принёс, что я просил? – Бесстрастный слышится вопрос.

– Да. Я оставил их у входа.

Высший эльф натужно, словно через боль, улыбнулся и спокойно сказал:

– Да, ладно, не так тут и холодно. Раньше тут было хуже, намного. Это место населяли местные бродяги, а теперь они не портят эти земли своим присутствием.

– Хах, – усмехнулся ящер. – Ты выкупил его у местных бродяг?

– Нет, есть много способов получить жильё и избавится от жильцов…

– Что-ш-ш-ш, – прошипел ящер. – Наверное, у тебя вообще нет денег и теперь понятно, откуда такая вонь. – Печально констатировал гость и тут же продолжил. – Эта одноэтажная рухлядь готова развалится. Она сейчас чудом держится. Ты вообще собираешься отсюда переезжать? – Шипя, вопросил аргонианин.

– Да, конечно, я собираюсь идти дальше. – Легко ответил хозяин руин и бровадно добавил. – Сначала в Гидеон, за деньгами, а потом… почему бы мне не отправиться на север?

– Что делать на севере? – Возмущённо прошипел, спросив, аргонианин. – Там нет ничего кроме снега и варваров. В Скайриме делать нечего, если ты конечно туда собрался.

– Во-первых, ты многого не знаешь об этой провинции. – Запротестовал эльф. – Там красиво и прекрасно, местами конечно, и особенно весной. – С улыбкой сказал хозяин и тут же указал место своего путешествия. – Во-вторых, не в Скайрим, а в Штормхолд.

– Так, вот, что для тебя «север». – Усмехнувшись, сказал аргонианин и тут же задал вопрос. – Хм, я тебя знаю всего лишь несколько дней, и могу с-с-с-казать, что ничего не узнал о тебе. Кто ты? Откуда держи-ш-ш-шь путь?– Неожиданно, столь кардинально меняя тему разговора, вопросил гость.

Хозяина дома это не смутило. Он лишь тяжёлым взглядом одарил ящера и решил ему ответить:

– Это долгая, и весьма необычная история, которая будет весьма резать ухо местами. История несколько удивительна и необычайна, что ты в неё вряд ли поверишь. Не для всякого уха. И боюсь, слишком нереалистична.

– Послушай, в городе какой-то чудак рассказывал, что он слышит голос Талоса. Вот это полнейший бред. Не думаю, ш-ш-ш-то твой рас-с-с-сказ будет чуднее. Мне с-спешить некуда, у меня времени полно. Да и вряд ли ты сможешь меня удивить чем-то, мне удалось много повидать на топях. – Улыбаясь, старался вытянуть рассказ о жизни, требовал гость.

– Не думаю, что ты сможешь усидеть до конца истории. – Улыбаясь, продолжал юлить высший эльф.

– Я же с-с-сказал: мне спешить некуда. – Убедительно твердил охотник. – И что мне, как не слушать странные истории.

– И всё же – нет. – Утвердительно сказал хозяин развалин, чем явно расстроил аргонианина.

После этих слов хозяин встал и пошёл к разбитому буфету, и вместо того, чтобы открыть дверку он взял и просто выдернул эту дверь. Потом он там нащупал там запылённую и старую бутылку выдержанного вина и подал её гостю со словами:

– Вместо истории.

Гость взял вино и устроился в кресле, хозяин встал напротив продуваемого окна и в своей любимой манере всматривался дождь, словно выискивая в нём что-то.

Высший эльф так же уставился в сторону окна, посматривая на слёзы неба. Дождь напомнил ему о тех, старых и далёких временах, что зиждились в его памяти и не давали спокойствия. Боль, счастье, уныние, радость, любовь и ненависть взыграли в его памяти, приходя с моментами из жизни, которые он готовился изложить в своей памяти.

– Что ж, расскажи хоть, как твоё имя. – Спросил гость, попивая вино.

Парень вздрогнул, его глаза наполнились намёком на слезу, а губах высшего эльфа проступила кривая, скошенная от боли и воспоминаний улыбка, которая быстро пропала, когда губы зашевелились, издавая имя:

– Азариэль…

Часть первая. Начало начал

Глава первая. Заря

Южный Тамриэль. Валенвуд. За несколько лет до событий, описанных в прологе.

Рассветало. Солнце плавно начинает путь с востока, озаряя землю и разгоняя оставшиеся тени сумрака, плавно идя по земле и развивая ночной мрак. Хлад ночи стал постепенно сменяться утренним потеплением.

Яркий свет мягко проникает в окна старого дома, заставляя молодого жильца понять, что ночь скинула с города свой мрачный покров и пришло великолепное утро. Юноша, потирая глаза и через зёв, стал медленно и лениво просыпаться, скидывая с себя вуаль сна.

Молодой юноша по имени Азариэль, лет пятнадцати, со светлым, чуть белоснежным лицом, с обычными, для эльфийского народа, длинными золотистыми волосами, утонченными контурами лица, с зелёными глазами нефритового оттенка. Парень имеет дом в селении, чьё название оказалось занесено песками времени, неподалеку от города Гринхарт.

Парень, не желая так долго лежать, терзаемый предвкушением грядущих событий, сумел живо подняться с кровати. Затёкшие от сна конечности несколько сковывают движения, но всё же рвение и бодрость заставляют скинуть ночную сонливость. Под ногами он сразу чувствует холодный деревянный пол, сделанный из досок южносиродильского дуба.

«Ох, наконец-то наступил этот день» – пронеслась в уме юноши мысль, наполненная счастьем.

Он, не тратя времени на все обычные утренние процедуры, быстро оделся по-походному и стал ждать очень важного гостя, который должен появиться с минуты на минуту.

Томные ожидания берут верх над Азариэлем, так как день, момент сегодняшний очень важен. Не в силах сидеть на месте, он подошёл к деревянной стене дома и погладил её. Его пальцы касаются холодной, чуть шершавой древесины. И тут, целой вереницей на него нахлынули старые воспоминания, связанные с ранним детством, проведённым в этом самом доме.

Он долго в нём не был, проведя практически всю жизнь в имперском детинце, обучаясь разным наукам и подрастая под попечительством довольно умных и мудрых учителей, которых в эти неспокойные времена не сыщешь.

Мрачное прошлое спровадило юношу их этих земель, оставив дом на волю имперской власти, чьи законы о собственности требуют заботиться и сохранять дом, пока жилец отбыл из него по приказу государства. Именно в этом доме в свои ранние годы он рос и начинал радоваться жизни. Но это начало было омрачено трагедией.

В доме он жил с отцом, который являлся одним из служащих неимоверно огромной бюрократической имперской машины, насчитывающих неисчислимое количество чиновников самых разных рангов. Но его отец не был одним из членов высшего эшелона этой машины. Он был простым серым чиновником, выполняющим свою простую и незначительную работу, которая давала ему Империя.

Его отец, после смерти матери Азариэля, так и не успел жениться и жил только со своим сыном. И дом достался ему по наследству от отца, когда Азариэль был досрочно выпущен из детинца, который некогда был на границе Эльсвейра и Валенвуда, но недавно прикрылся из-за недостатка средств.

Юноша не любил вспоминать, как отец оставил его в возрасте семи лет, уйдя по поручению на работе, так и не вернувшись. Воспоминания лежат тяжким грузом в сознании юноши, временами заставляя его проваливаться в пропасть меланхолии. И в особенности последние слова отца – «Подожди, приду, и я сыграю с тобой, работы сейчас много. Я обещаю. Ты только дождись меня» ввергают молодого парня в печаль и рождая боль. Тяжёлые времена, отмеченные дланью серости, медленно освещаются зарей нового дня, и Азариэль чувствует это.

– Нечего думать о прошлом. – Отведя пальцы от шероховатого дерева, в пустоту промолвил Азариэль, невольно вспомнив убийц, словно его память так и ждёт подкинуть повод для грусти.

Его отец погиб от рук местной повстанческой группировки «Сыны Лесов», когда из-за задержки конвоя с повозками решил самостоятельно отнести отчетности по работе в город – Сердце Леса, один из штабов имперской бюрократии на родине лесных эльфов.

– Проклятая Империя, – выругался юноша и с пущей яростью продолжил, исказив прекрасные черты лица в гримасе гнева. – Проклятые «Сыны»…

Разум Азариэля невольно выволок всё, что знает об убийцах отца. «Сыны Лесов» это вам не обычная бандитская группировка, хотящая получить власть в Гринхарте и его местности и желавшей как можно больше награбить и уйти в тень от имперского правосудия. У них имеются свои мелкие политические мотивы, выросшие на какой-то непонятной и безумной философии. Они мечтают о создании вольной местности, где нет государства, где все решается сообща в соответствии традициям. И для этого, они считают, государство необходимо уничтожить, начиная с его марионеток и деятелей, вроде мелких служащих. Но это так считалось, ибо под самыми благородными мотивами обычно скрываются более прозаичные, алчные и жестокие желания, раздуваемые похотью, гордыней и жаждой богатства. Они как любой бандитский клан мечтают о власти и наживе, а идеи свободы насаждали для низших слоёв клана, что б просто получить фанатичных и бездумных последователей, готовых пойти на всё, ради столь сладких идей.

– Как всегда, – в пустоту говорит юноша. – Безумие, жадность, похоть и жестокость, прикрытые благородными «народными» мотивами.

Они «во имя справедливости» грабили и убивали. Жертвами их идей стало неисчислимое количество безобидных людей, которые просто шли через лес без стражи. Их удары были одинаково жестоки, беспощадны и столь же коварны, молниеносны. Выжженные мелкие, без следов «Сынов», селения и развороченные караваны – ничего не могло скрыться от лесных «благородных разбойников».

Хоть они и говорят о благородных целях, но картина ими содеянного совсем иная, показывая истинное лицо. Они ведут себя как обычные разбойники, не на йоту больше, лишь подретушировав свою деятельность красивой идеей лживых, но, как им кажется, священных аспектов новой жизни.

Их так никто и не мог поймать, как не пытались, так как любая операция их поимки превращалась в погоню за тенями. Ни местная стража, ни имперский легион, ведомый самыми лучшими полководцами, не смогли их загнать или истребить. В последние моменты, перед появлением стражи или регулярных войск они скрывались в тени леса, оставляя лишь после себя сожженные дома, убитых граждан и ореол непонятности, вкупе с безумием.

Они, силой своего пламенного слова и красотой странной идеологии, распространили влияние практически среди бандитов от Старого Корня до Гринхарта, превратившись в одну из самых опасных местных сил, чьё присутствие от остальных провинций Империя старалась скрыть.