Восхождение к власти: день гнева

– Вам нечего извиняться, мой друг. Все мы сейчас взволнованы… все. – На морщинистом лице Конвунгара мелькнула нотка усталости, но тут же он показательно выпрямился и чётко продолжил говорить. – Но я решил вам лично сообщить приказ Канцлера, так как он предвидит и моё участие в делах грядущих.

Не шелохнувшись, не нарушив положения на троне, лишь шевеля розоватыми губами, Аурон могучим голосом наполнил пространство:

– Тогда можете докладывать, Конвунгар, я слушаю, – могучий голос разлетелся гулким эхом по зале и достиг каждого уголка здешнего пространства и, вняв смыслу сказанного, мужчина в офицерской шинели обратился с вдохновенной речью.

– Господин, время пришло. Вас зовёт долг перед страной, как и всех нас, но командир всех войск призывает вас исполнить клятву. Господин, великий Канцлер, Император Рейха приказывает вам начать подготовку к войне с Аурэлянской Информакратией и готовится к массированному наступлению. Такое же распоряжение поступило и мне. – Рука азиата уходит под шинель, и он достаёт оттуда полный желтоватый конверт, изрядно шумя бумагой, поднимает его в жесте протягивания. – Тут Канцлер передаёт специальные указы и назначения, инструкции и цели. Свод основных документов, удостоверенных печатью Императора в вашем распоряжении.

Благородный лик Аурона сильно изменился. Восхищение собственным величием и чувство радости от возложенной власти тут же пропали, сменившись на нечто тёмное и мрачное, как будто душа слуги императора ступила в тень и обволоклась в неё. Аурон помрачнел и поник лицом, о чём символизирует утрата величественности. Спина чуть-чуть сгорбилась и пригнулась, как будто на неё вскинули мешок, а серебряный блеск серебра сменился на тусклый свет начищенного железа. Конвунгар приметил изменения, произошедшие в союзнике. Зоркий восточный глаз видит, как его соратник быстро меняется – с него спадают лавры правителя, словно бы меняясь на доспехи воина.

– Да, – тяжело начинает Аурон и его слова как печати, отлитые из чугуна. – Я знал, что мы выступим против этой нечисти… знал, что мудрейший Император отдаст приказ нам идти войной на тот проклятый край.

– Что-то не так, господин? – вкрадчиво поинтересовался равный по статусу полководец.

– В любой другой день до взятия Этронто я бы сказал, что мы с готовностью выполним этот приказ. Но, Конвунгар, мне нечего отправлять. После войны с ордами коммунистов северного Этронто. – Аурон чуть остановился, отвлекшись на окно, как будто там было что-то важное. – У меня осталось две тысячи солдат. Я бы мог ещё выставить против слаборазвитого государства, но это…

– Вы понимаете, что отказ от участия будет расцениваться как предательство? – Пытается надавить Конвунгар, – вы же знаете, что ожидает любого предателя? И вы не посмеете пойти против мудрости Его?

От вида благородства, явно напущенного, не осталось на лице и следа. Все черты помрачнели, и отяжелели, как будто налились свинцом и сухие губы разверзлись, неся недобрый ответ:

– Смерть. Я знаю, Конвунгар. И я не отказываюсь от наступления на Информакратию, только не сейчас. Если мы выступим в течение двух недель, то можем потерять полк. О сроках великий Канцлер что-нибудь сказал?

– Да, господин, я помню, что он сказал. Его приказ таков – «Пусть Аурон Лефорт начинает наступление не позднее двух дней с момента получения приказа с соблюдением всех поставленных целей и задач». – Восточный чуткий глаз увидел всю фантасмагорию мрака и тяжести на лице офицера, которому вверена тяжёлая миссия и решается его немного подбодрить. – Но вы ведь будите не один, господин. С вами в бой пойдут и мои воины Орды.

– Как интересно вы называете свою армию, – незаметная усмешка коснулась губ Аурона. – Орда. Скажите, сколько у вас человек под командованием?

– Шестьдесят тысяч воинов и сорок тысяч из вспомогательных частей. И все они готовы отдать жизнь во имя приказа и славы будущего дня.

– И того получается сто две тысячи бойцов. Немного, если посмотреть честно. А как насчёт поддержки «Серых Знамён» или флота? А как же авиационные части?

– Канцлер направил Джузеппе Проксима, Бонифация Торна и Деция Аристофана в крестовый поход против Сицилийского Княжества. День со дня они должны начать захват первых точек на острове. Они ни как не смогут нам помочь. Остальные Первоначальные Крестоносцы ведут бои против Дирской Унии. Скажите, а почему сто две тысячи мало?

– Мы остались одни, Конвунгар. Одни против Аурэлянской Информакратии и Техно-Конгломерата. Одни против информационной и машинной цивилизации, которые обладают фантастическими возможностями.

– Страны как страны. Ещё одни в погребальном списке Империи.

– Разве? – поднял бровь Аурон. – Тысячи воинов из металла без страха и не чувствующих боль, ведомых сигналами операторов. Киборги, подчинившие воле тела механизмы и системы. Оборона, состоящая из автоматической защиты, которая испепелит любого врага. Нет, Конвунгар, нам тут самим будет трудно справиться. Думаю, даже, практически невозможно.

– А разведка? Что говорит она? Может этих… «уникальных» сил не так уж и много.

– Разведка… она говорит о политическом строе того края, о верованиях тех народов и их философии, о жизни, но не о военной сфере. Слишком трудно попасть туда человеку, который в первый раз оказался там. – С лёгкой толикой бессилия ответил Аурон, положив подборок на ладонь руки, упарившейся на подлокотник трона.

– Но ведь приказ. Его нужно исполнить любой ценой, господин. Разве не для этого нас собрал Император? – Аурон знал, что старого восточного лиса сейчас понесёт рассказывать о долге и целях, поэтому мыслями отстранился, чуть сделавшись уставшим на вид, а Конвунгар, вдохновенно продолжил. – Нас, убийц, наёмников, прокажённых мародёров и мелких князьков убогих уделов призвали на службу, чтобы мы несли мир и даровали надежду на лучшее будущее. Неважно, кем был человек и что он делал, ему дали в руки великую цель, которую он несёт с гордостью, с честью. Несёт не, потому что боится кары, возмездия, если отринет её. Мы стали слугами, военачальниками, Канцлера, в силу надежды на то, что мир может измениться. Наша служба – возможность принести в мир мрака и великой садни свет веры и науки. И его приказы часть этого, господин Аурон, часть лучшего будущего. Служение Императору дало нам шанс на будущее, а не его осколки. Объедините слабых и разрозненных людей и дайте им великую цель, заставьте поверить, что их деяния – камень фундамента для будущего мироздания и единые в священном порыве они будут готовы на великие свершения.

– Ох, мне бы вашу восточную мудрость, – мрачно произнёс Аурон. – Но ею мы не сокрушим врага. Нет.

– И что вы собираетесь делать?

– Нам просто нужна помощь. Человек, знающий систему изнутри и готовый её предать и возможно уже предавший. Во всяком случае, нам необходим и план действий, чтобы сокрушить Информакратию. Без него ничего не получится.

– Без человека или без плана?

Не обращая внимания на вопрос Конвунгара, могучий хозяин залы дотягивается рукой до передающего устройства, прикреплённого к трону и представляющего чёрную пластину в которую можно обратиться, и отдаёт приказ:

– Распорядитель, приведите, пожалуйста, сюда заключённого №141. И как можно скорее.

– Так точно, господин, – слышится ответ.

Тем временем Аурон снова обращается к офицеру, только уже не с вопросом, а его речь исполнилась нотками интонации, являющей намёк на воспоминания:

– Есть такой человек. Всех, кто попадает из Этронто с севера, следует подвергать проверке. Я отдал такой приказ, зная, что когда-то мне придётся выступить против державы информационного порока.

– И как? Сколько человек у вас в распоряжении? Ну, тех, кто сможет исполнить задачу?

– Мне не нужны все, идущие с севера, – свет на лице Аурона стал немного возвращаться, с того момента, как выход из тяжёлой ситуации наметился. – Только те, кто из Информакратии бегут, смогли бы помочь нам в великой цели. Не так давно, группа людей пересекла границу там, где располагается безумное королевство лживых «апостолов». Но, по стечению обстоятельств и воле Божьей, в моих руках оказался один из тех беженцев.

– А как вы его… привели сюда? – тактично спросил Конвунгар.

– У нас под наблюдением была ячейка секты коммунистов. Сначала это была проблема полиции, но Долгое планирование сводилось к одной цели – схватить и допросить, чтобы раскрыть всю сеть. Я взял под личное кураторство операцию.

– Простите, что перебиваю вас. Позвольте, я попытаюсь угадать, что было дальше? – не дожидаясь согласия Аурона, азиат с ухмылкой продолжил. – Вы его взяли каким-то образом во время операции? Возможно, он даже был участником секты?

– Вы практически угадали. Когда мне капитан доложил, что объект, за которым я слежу, стал учувствовать в культе и его обрядах, а потом методично сокращать численность его участников, я понял, что это Божий знак, подарок Его.

– Секундочку. Он влился в секту и стал её членов…

– Именно, уважаемый Конвунгар. Никто не мог подумать, что обычный беженец с севера окажется таким интересным объектом, который Рейх может поставить себе на службу.

– Главное, чтобы он ему служил и не предал Императора и Его.

– Если он стал гражданином Рейха, – с тяжестью и ревностностью в голосе начал Аурон. – Значит, будет служить всем его целям и исполнит всякий приказ лидеров Рейха. Он обязан это сделать.

– Надеюсь.

Как только Конвунгар проронил слово, массивные медные врата отворились, давая пройти в залу людям. Гулкое эхо бряцанья металлических бронированных сапогов полностью закрытого экзоскелета, разносится по зале со страшным звучанием, словно призрак громыхает ржавыми цепями. Размеренное дыхание воинов усиливается, проходя сквозь усилители голоса и респираторов, вставленные в шлемы, отчего зала так же полнится тяжёлым звуком бычьего дыхания. Рядом с двухметровыми фигурами, облачёнными в тяжёлую броню, представленную закрытым экзоскелетом, и блестящую в свете десятков светильников шагает и невзрачный, небольшой паренёк. Но от мал только по сравнению с этими двумя великанами.

– Да у него глаза нет, – сорвалось с уст азиата, растворившись эхом по залу.

И в правду у мужчины одно око представлено алым полыхающим диодом, спрятанным под стекло и является продвинутым устройством для считывания и передачи зрительной информации в мозг.

– Господин, мы привели к вам заключённого №141, – остановившись, жутким голосом обратился к Аурону громадный воин.

– Хорошо, страж, можешь вернуться к прежним обязанностям.

Парень, которого привели из комнаты, без наручников с опаской глядит на совершенство, его окружившее. Сияние десятков изысканных светильников, роскошный и аристократический мрамор, переливаясь богатством с дорогущим золотом и священным серебром: всё это массивом красоты и гротескной напускной игрой величием давит на дух мужчины, в безжизненном оке которого отражается вся монументальность окружения.

Любые мысли о нападении сразу же утихают при взгляде на высоких, двухметровых воителей, облачённых в блестящую продвинутую закрытую броню, сжимающие в руках массивные глефы и напоминающие этим древних рыцарей, закованных в непробиваемые латы, только теперь «рыцари» перекованы на высокотехнологичный лад.

– Назови себя, граждан Империи Рейх!