Другая сторона озера

Снегоход хоть и был достаточно утилитарным и мощным, но с двумя седоками и прицепом груза шёл натужно, поскольку снег был рыхлым. Мы периодически начинали увязать, но управлял Димыч здорово – вовремя поддавал газу, и мы выскакивали из снега при первых же попытках завязнуть. Въехав в лес, мы начали петлять через какие-то просеки, потом пошла чуть заметная дорожка, и уже скоро мы выехали на берег замёрзшего озера. Озеро оказалось большим, хотя на карте оно было похоже на пруд. Перед тем, как сползти на лёд, Димыч остановился:

– Специально поехал этим маршрутом, чтобы ты осмотрелся.

Посмотреть было на что: панораму замёрзшего озера опоясывал лес, местами берег вздымался на несколько метров, хотя по большей части был достаточно пологим и ровным. После тесноты болотистого леса этот простор впечатлял больше всего.

На ровном покрывале озера снегоход пошёл намного резвее, редкие снежинки заструились по лицу, и уже через считанные минуты мы свернули за изгиб озера, откуда показались корпусы «Искры» – заброшенного санатория, построенного при советской власти на месте древнего языческого капища. Поговаривали, что санаторий построили здесь, потому что кто-то из партийных лидеров был язычником – других оснований возводить тут санаторий и тянуть через болота дорогу и коммуникации было мало, учитывая, что вокруг было полно похожих мест с хорошим подъездом к ним.

Димыч опять остановился и предложил спешиться. Я с удовольствием сполз и размял ноги. В голове гудел ветер, а тело успело замёрзнуть. Димыч пошёл к прицепу и будто читая мои мысли, вернулся с бутылочкой самогона и завёрнутым в фольгу сальцем поверх бородинского хлеба. Из кармана он достал пару раскладных стопок и поставил их на сиденье:

– Ну, что. Вот тут и обоснуемся, – разливая, сказал он и указал на приличного размера дом правее пустующих корпусов. Из-за начинающейся метели я не сразу его заметил. Из трубы дома шёл тёмный дым. Приглядевшись, я увидел в отдалении ещё несколько домов.

– А там что, кто-то есть? Дым, смотрю, идёт.

– Это дым от камина, отапливается от бойлерной за корпусом, я попросил зажечь к нашему приезду. А люди в селе есть, да, несколько человек живут там. Дома остались от деревни староверов, в них живут старухи, а в другом, подальше, поселился один дачник, он писатель. Пишет статьи для журналов о природе. Натуралист какой-то. Необщительный. Бывает здесь только летом.

– А я думал, тут никто не живёт. Я же видел земельные планы, на них кроме санатория ничего нет.

– Так это потому, что они не оформлены. Но люди никому не мешают. Им предлагали переехать, но никто не согласился. Думают, что ничего тут не поменяется, – Димыч подмигнул мне.

– Жалко их будет, когда тут поблизости стройка начнётся, они же прикипели к этой тишине.

– Не волнуйся за них, их предупредили, что если передумают, то их на Селигер в глушь переселят в хорошие условия или в районном центре квартиры дадут. Очень щедрое предложение, сам понимаешь.

– Всё равно неприятно как-то.

– Говорю же, не волнуйся, люди тут крепкие, и не такое видели, – Димыч загадочно улыбнулся и поднял стопку: – давай за эти места.

Я кивнул и выпил ледяную самогонку. Она провалилась внутрь, и я закусил её салом.

– А ты много взял? – кивнул я на бутылку. Димыч рассмеялся:

– Не волнуйся, там у меня на конец света запас настоек и самогонный аппарат, если что.

Я удовлетворённо кивнул, но потом меня догнала пугающая мысль:

– Тут, наверное, осторожно надо бы. А то ведь, если что, до врачей не добраться.

– Не бойся, есть связь с Олегом Алексеевичем по спутниковому и с МЧС. Если что, МЧС вертушку быстро пришлёт. Кроме того, тут есть Нюша, она медсестрой работала какое-то время, хорошо разбирается в этом деле. А теперь с мамой сидит старенькой. Та из староверов. Отказалась уезжать, вот и пришлось Нюше всё бросить и приехать сюда сидеть со старухой, а та уже третий год держится, – Димыч засмеялся. Я облегчённо улыбнулся и предложил выпить ещё по одной за Олега Алексеевича.

– Так сколько всего тут человек?

– Ну смотри. Витя-электрик с женой Наташей живут в доме рядом с корпусом, сантехник Вадим – в самом корпусе. Он следит за бойлерной, и чтобы трубы не потекли. За корпусом в кирпичной постройке живёт сторож Николай. Там же у него мастерская. Он сторожем тут был ещё в то время, когда санаторий только запускали. В трёх домах по другую сторону от охотничьего дома, через дорогу, живут бабки. Мы им даже дома подновили, когда работяги приезжали корпусы восстанавливать. Хорошо раньше строили, работы было минимум. Нюша с матерью живут в крайнем доме у озера. Там дальше натуралист этот ещё. Он с нами, можно сказать, не общается, его больше увлекает патрулировать болота, ищет там всякую флору и фауну. Но его можно не считать, он тут редко и только в тёплое время года бывает. Так что ты его вообще может и не встретишь. Итого, с нами, десять. Ой, чуть не забыл, у перешейка между озёрами, отсюда сейчас не видно, есть часовня и домик, мы мимо проезжали. Там уже пару лет живёт полоумный батюшка. А может даже и не батюшка он. Восстанавливает старую церковь. Он к нам не ходит, а мы не ходим к нему. Старух старухами называем только за глаза. Даже не знаю, сколько им лет, если честно.

– Да тут оживлённо, можно сказать.

– Да какое там. Иногда за весь день никого не увидишь. Хотя Наташа, жена сантехника, помогает мне за домом присматривать. Ну и ночует в доме часто, когда муж крепко поддаёт. Он и сам, правда, почти всегда в корпусе ночует. Пора ехать, темнеет, и метель начинается.

Я хотел поинтересоваться, как электрик относится к тому, что его жена ночует в одном доме с Димычем, но он уже натянул на уши шапку и завёл снегоход.

 ***

К охотничьему домику мы добрались в сумерках, когда на улице вовсю задувала начавшаяся метель. Так называемый охотничий домик оказался вполне себе хорошим домом даже по меркам какого-нибудь Подмосковного посёлка, по крайней мере, по уровню наружной отделки и размеру. Когда мы вошли в дом, навстречу нам вышла достаточно молодая женщина в сарафане и с косынкой на голове. Черты её лица были благородными. Она старалась вести себя непринуждённо, но её глаза не могли скрыть сосредоточенность и внимательность, с которой она изучала меня. Димыч радушно её поприветствовал:

– Наташенька, вот и мы добрались, до метели успели. А это Александр, друг Олега Алексеевича, он приехал сюда роман писать. Так что старайтесь его не беспокоить по пустякам, – Димыч повернулся ко мне и подмигнул. Я растерянно поздоровался и уставился на Димыча. Тот задорно улыбнулся и сказал, что пойдёт загонит снегоход в гараж, а Наташа тем временем покажет мне дом.

Наташа тоже заулыбалась и предложила помочь стянуть мои сапоги. Предложение показалось мне несуразным и ввело в полное замешательство. Ощутив, как к щекам от смущения прилила кровь, я пробормотал, что это глупости и начал стаскивать зимние сапоги сам. Наташа тем временем уже исчезла где-то в гостиной. Я слышал только её голос. Она рассказывала о том, что по радио в ближайшие дни обещали ещё больше снега и усиление ветра. Значит, будет жуткая метель, которая опять занесёт всё на свете, и бедному Димычу снова придётся раскатывать дорогу снегоходом. Хотя оно, может, и хорошо, потому что не будет залётных пьяных охотников из Твери, а то в прошлые новогодние праздники двое неподалёку утонули на снегоходе, и тут была шумиха.

Мне вспомнилось, что Новый год и вправду наступит уже очень скоро. Я не любил этот праздник и обычно проводил его там, где ему не придавали такого значения, как на родине. Вот и сейчас мысли о Новом годе потянули вереницу неприятных воспоминаний.

Появилась Наташа с подносиком, на котором стояла серебряная рюмочка с какой-то розовой настойкой и плошечка с миниатюрными огурчиками. «Эка их Олег Алексеевич воспитал», – пронеслось в моей голове. Отказываться я не стал и махом опрокинул увесистую рюмку, закусил и поблагодарив за радушный приём, прошёл в зал. В камине горел огонь, рядом стоял большой накрытый дубовый стол. За спиной послышался голос Наташи:

– Может, вам плед дать? Отогреетесь с дороги у камина.

– Эх, разбалуете вы меня. Да и стол ещё какой накрыли.

Наташа засмеялась, прикрыв лицо:

– Да что вы. Это скромно. Что успела. Вот завтра будет хороший стол, отметим ваш приезд как полагается. Но будет сюрприз и сегодня, муж наловил рыбки. Как не пьёт, так польза хоть какая-то появляется от него. Он не пьёт до Нового года, чтобы со всеми встретить по-человечески, а то они с Вадиком, электриком, как дел нет, так нагонят канистру и по неделе сидят безвылазно в корпусе. И так каждый месяц, как в командировку. Вахтовики чёртовы, – Наташа негромко, но раскатисто засмеялась и пошла в сторону кухонной зоны, а я стал неспешно осматривать дом, прихватив со стола мандарин, и думать о том, как некоторым забулдыгам-электрикам иногда везёт с жёнами. Пьют по неделе, а жена-красавица хохочет. И так легко и даже с теплотой говорит о его пьянстве.

Отделка дома была сплошь из дерева и камня. Множество книжных полок украшали старые книги. К моему облегчению, на стенах не было ненавистных мне охотничьих трофеев, которые я часто встречал в подобных домах. Зато было много замысловатых старых вещичек. Тут были и поделки из редких сортов дерева, и игральные кости, и какие-то старинные железные приборы наподобие барометров и весов необычной конструкции, расставленные на дубовых полках, комодах и тумбах.

Дойдя до конца каминного зала, я упёрся в резные распашные двери, в щель между ними тянуло холодом. Приоткрыв створку двери, я увидел что-то наподобие оранжереи с окнами в пол и множеством малознакомых мне растений в огромных горшках. У окна стояли две продолговатые деревянные кадки с метр или чуть больше высотой. На них имелись слив и краны для подачи воды. Я бесцеремонно вошёл в оранжерею и обнаружил за буйно заросшей каким-то кустом клумбой барную стойку и мягкие кресла, из которых, скорее всего, открывался вид на озеро. Недолго раздумывая, я плюхнулся в одно из кресел и уставился в темноту за окнами. В свете, падающем через окна, кружились снежинки и подвывала метель. Закрыв глаза, я вытянул ноги и запрокинул голову, но порелаксировать удалось недолго – скрипнули створки распашной двери и послышался бодрый голос Димыча:

– Ну что, тут бы и Тютчев спился. Скажи, какое место, а?

– Да тут и Хемингуэй бы не отказался, – пробормотал я, разлепляя глаза. Димыч успел переодеться в спортивный костюм, а в руках у него была корзинка с фруктами и бутылка.

– Если хочешь, и виски, и водка, и вино, и коньяк есть. Затарил всё, как надо.

Я отрицательно покачал головой:

– На переправе коней не меняю. Давай уж сегодня самогон твой попьём.

Димыч принялся накрывать на металлический столик между двумя бархатными креслами, в которых мы расположились:

– Это вообще-то настойка. Просто травы такие, что сразу и не поймёшь.

– Да даже лучше, если травы. Димыч, а ничего, что мы тут так по-свойски всем пользуемся?

– Да вы же друг Олега Алексеевича. К тому же партнёр. Вы же знаете, какой он человек, он бы с меня три шкуры спустил, если бы вам тут было неуютно. Он так и сказал, если честно.

– Что-то мы опять на «вы».

Димыч засмеялся:

– Наверное, потому что мы про Олега Алексеевича вспомнили. Да что там говорить, он вот в этих самых купелях, – Димыч указал на деревянные кадки у окна, – Витька с Вадиком заставлял париться. Олег Алексеевич тогда сильно напился ночью, а когда я ушёл спать, под утро один поехал на лося. Свалился на снегоходе с крутого берега и подвернул ногу. Не заметил засыпанный край обрыва, даром что тут столько времени провёл. Так и просидел до вечера, пока Вадик с Витькой его не нашли. Упал он не сильно, но снегоход поломал и ногу подвернул, идти не мог. Ребята на лыжах весь день бегали, его искали, след снегохода замело же. Я с больной спиной тогда был, дома ждал. Как вернули его, он целый час сидел у камина и коньяк пил. Как напился, стал говорить, что мы спасли его от леших, и он этого не забудет. В общем, поил нас пару дней, и сказал, что дом в нашем распоряжении, когда его нет. Я думал, утром протрезвеет и забудет – а нет. Сказал мне, чтобы если кому что в нашей «Искре» понадобится, то всем помогать. И еду, и выпивку, и всё, что понадобится, велел всем возить. Никто расположением таким не злоупотребляет, но, если праздник какой-то, в доме собираемся. Олег Алексеевич особенно на этот счёт распорядился. Сказал, что все мы, кто в этом забытом богом селе живёт, должны держаться друг друга. Даже подчеркнул мне в календаре дни, по которым мы должны собираться и совместно отмечать праздники. Вот так-то.

– А он эксцентричней, чем я думал. И что же это за дни? Первомай и день Конституции? – съехидничал я.