Объясняя постмодернизм

Объясняя постмодернизм
Стивен Хикс

Фигуры Философии
Провокационное объяснение того, почему постмодернизм был самым энергичным интеллектуальным движением XX века. Философ Стивен Хикс исследует европейскую мысль от Руссо до Фуко, чтобы проследить путь релятивистских идей от их зарождения до апогея во второй половине прошлого столетия.

«Объясняя постмодернизм» – это полемичная история, дающая свежий взгляд на дебаты о политической корректности, мультикультурализме и будущем либеральной демократии, а также рассказывает нам о том, как прогрессивные левые, смотрящие в будущее с оптимизмом, превратились в апологетов антинаучности и цинизма, и почему их влияние все еще велико в среде современных философов.

Стивен Хикс

Объясняя постмодернизм

Copyright © Stephen R. С. Hicks, 2004, 2011

© Шувалова А. С, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2021

Предисловие к русскому переводу

Постмодернизм был самым активным интеллектуальным движением переходной эпохи начиная с 1970-х годов XX века до начала XXI-го. Эта книга вносит вклад в изучение критической интеллектуальной истории и развития постмодернизма в Германии, Франции и, в последнее время, в Соединенных Штатах.

Культурная жизнь России всегда отличалась оживленными интеллектуальными поисками и дискуссиями. Но в то время, когда постмодернизм зарождался и расцветал на Западе, русская культура находилась под давлением авторитарно навязанной интеллектуально монолитной идеологии. Тем не менее на глазах одного поколения, пережившего крах коммунистической теории и практики, возродилась атмосфера оживленной дискуссии, в которой свободно рассматривались и активно обсуждались основные направления философской мысли.

Поэтому неудивительно, что постмодернизм должен был занять важное место в этом обсуждении. Тем не менее неудивительно также и то, что постмодернистская критика проекта Просвещения – характерные для Просвещения принципы фундаментального реализма, рациональности, индивидуализма и либерализма были подвержены резкой критике со стороны ведущих мыслителей постмодернизма, – эта критика сама, в свою очередь, стала предметом критического анализа.

Почему скептические и релятивистские аргументы имеют такую силу в широких слоях современного интеллектуального мира? Почему они имеют большое значение в гуманитарных областях знания, но не в естественных науках? Почему многие сторонники левых политических взглядов – те же левые, которые традиционно выступали за разум, науку, всеобщее равенство и оптимизм, – во второй половине XX века обратились к темам антиразума, антинауки, двойных стандартов и цинизма?

В предыдущем поколении постмодернизм был не более чем интеллектуальной оппозицией грандиозным притязаниям Просвещения на успехи в познании, защите прав человека и прогрессе, то есть критикой достижений современного мира. В наше время постмодернизм стал разветвленной сетью культурных активистских движений, которые меняют журналистику, политическую и правовую дискуссию, мир искусства, сексуальность и образование на всех уровнях.

«Hey! Но! Western Civ has got to go!» («Западная цивилизация должна уйти») была протестной речовкой во многих западных университетах в 1980-х и 1990-х годах. В 2000-х и 2010-х люди с университетским образованием стали все чаще занимать влиятельные и руководящие должности. Духовные наследники Фуко усвоили его уроки, стали взрослыми и были решительно настроены на то, чтобы перевернуть общество, которое они считали глубоко репрессивным, расистским, сексистским, империалистическим и в целом деструктивным и саморазрушительным.

Но мы, наследники Просвещения, напротив, считаем, что мы унаследовали и вносим свой вклад в блестящую культуру науки, технологии, богатства и доброжелательности, хотя и она не лишена самокритики, внутренних противоречий и пространства для дальнейшего развития.

В то же время мы также слышим голоса, осуждающие как оптимистический модернизм, так и вечно недовольный постмодернизм и призывающие нас вернуться в досовременную эру традиций, стабильности, иерархии и послушного выполнения предписанных обществом ролей.

Так как же нам разобраться в невероятном многообразии противоположных течений современной культуры?

Книга «Объясняя постмодернизм» была впервые издана на английском языке в США издательством Scholargy Publishing в 2004 году. Впоследствии книга была переведена на шведский, португальский, испанский, польский, эстонский, сербохорватский, арабский языки, иврит и фарси.

Расширенное издание было опубликовано издательством Ockham’s Razor Publishing в 2011 году, вместе с выпусками аудио- и электронной книги.

Я хотел бы выразить глубокую благодарность команде издательства «РИПОЛ классик» за упорный труд, пристальное внимание и профессионализм в подготовке этого русского издания. Эта книга была написана в 1999-2000 годах, и я счастлив, что спустя годы данное издание позволит новому поколению российских исследователей с ней познакомиться.

    Стивен Р. К. Хикс
    Рокфорд, Иллинойс, США
    Декабрь 2020 г.

Благодарности

Это расширенное издание дает мне возможность выразить благодарность внешним рецензентам первого издания: профессору Кертису Хэнкоку в The Review of Metaphysics, профессору Гэри Джейсону в Liberty, профессору Маркусу Верхаг в The Independent Review, доктору Дэвиду Гордону в The Mises Review, профессору Максу Хокатту в The Journal of Ayn Rand Studies и профессору Стивену М. Сандерсу в Reason Papers.

Рокфордский колледж и центр The Objectivist предоставили мне академический отпуск на 1999/2000 учебный год. Обоим организациям я благодарен за время на размышление и научную работу, за которое я успел завершить первый вариант этой книги.

Я благодарен Майклу Ньюберри, Крису Скиабарра, Роберту Кэмпбеллу, Уильяму Томасу, Джеймсу Эби, Джону Рейсу и Фреду Седдону за полезные отзывы о различных частях рукописи.

Спасибо Ане Хартлеб за трудолюбие, тщательную проверку ссылок и корректуру первой редакции рукописи.

Дэвид Келли был моим коллегой и другом на протяжении многих лет. Его поддержка и комментарии на всех этапах написания книги очень много значили для меня.

Я также благодарю Роджера Донвея за приятные беседы на самые разные темы по выходным, когда в университете нам никто не мешал. Я признателен ему за внимательное чтение рукописи и за его мягкие, но настойчивые рекомендации, без которых в этой книге было бы намного меньше сносок.

И наконец, спасибо Кристоферу Воану за оригинальное оформление этого расширенного издания.

Глава 1. Что такое постмодернизм?

Авангард постмодерна

По всем признакам мы вступили в новую интеллектуальную эру. Мы живем во время постмодерна. Ведущие мыслители говорят нам, что модернизм умер и настает революционная эпоха, свободная от гнетущих оков прошлого, но в то же время беспокойная из-за ожиданий будущего. Даже оппоненты постмодернизма, с разочарованием наблюдающие смену интеллектуальной парадигмы, отдают должное этому новому прорыву. В мире мысли произошла смена караула.

Имена мыслителей из авангарда постмодерна сейчас хорошо известны: Мишель Фуко, Жак Деррида, Жан-Франсуа Лиотар и Ричард Рорти. Они определяют стратегию – задают направление движения и обеспечивают его самым убедительным инструментарием. К авангарду приникают другие известные и зачастую скандальные фигуры: Стенли Фиш и Фрэнк Лентриккья в литературной и правовой критике, Катарин Маккинон и Андреа Дворкин в феминистской правовой критике, Жак Лакан в психологии, Роберт Вентури и Андреас Хюссен в архитектурной критике и Люс Иригаре в критике науки.

Члены этой элитной группы задают повестку дня и тон для интеллектуального мира постмодерна.

Мишель Фуко определил основные цели: «Все мои исследования направлены на борьбу с идеей универсальной необходимости существования человека»[1 - Foucault, 1988, р. 11.]. Такая необходимость должна быть отметена в сторону как груз прошлого: «Бесполезно говорить в защиту или против идей Разума, Истины и Знания»[2 - Foucault, in May 1993, p. 2.].

Ричард Рорти развернул эту тему, объяснив, что постмодернизм не претендует на истинность или новое знание. Подобные претензии противоречили бы сами себе, а потому постмодернисты должны пользоваться языком с «иронией».

«Трудность, предстающая перед таким философом, который, как и я, симпатизирует этому предположению [например, Фуко. – Авт.], – перед тем, кто считает себя союзником поэта, а не физика, – состоит в том, чтобы избежать намека на то, что это предположение что-то верно схватывает, что мой способ философствования соответствует тому, каковы вещи на самом деле. Ибо разговор о соответствии снова возвращает нас прямо к представлению, от которого хотят отделаться философы моего направления, к представлению, что мир или самость обладают имманентной природой»[3 - Рорти, 1996, с. 28.].

Если не существует мира или своего «я», которые нужно постичь и определить границы, то в чем цель мысли или действия? После того как мы деконструировали разум, истину и идею соответствия мышления и реальности, а затем отложили их в сторону – «разум», пишет Фуко, это «предельный язык безумия»[4 - Фуко, 1997, с. 241.], – не остается ничего, что могло бы направлять и сдерживать наши мысли и чувства. И потому мы можем делать или говорить все что нам вздумается. Деконструкция, с облегчением признается Стэнли Фиш, «избавляет меня от обязательства быть правым и требует только, чтобы я был интересным».[5 - Fish, 1982, р. 180.]

Однако многие постмодернисты более склонны к политической активности, чем к эстетической игре. Многие отвергают разум, истину и реальность, так как верят, что во имя разума, истины и реальности западная цивилизация несла господство, притеснение и уничтожение. «Разум и власть тождественны и едины», – утверждает Жан-Франсуа Лиотар. Они одинаково олицетворяют собой и порождают «тюрьмы, запреты, социальный отбор и общественное благо»[6 - Lyotard, in Friedrich 1999, p. 46.].

И тогда постмодернизм становится активистской стратегией против коалиции разума и власти. Постмодернизм, объясняет Фрэнк Лентриккья, «не стремится найти основания и условия истины, но использует власть для социальных преобразований». Задача преподавателей постмодерна в том, чтобы научить студентов «идентифицировать и противостоять политическим ужасам своего времени»[7 - Leritricchia, 1983, p. 12.].

Эти ужасы, в представлении постмодернистов, наиболее распространены на Западе, так как именно в западной цивилизации разум и власть прошли наибольший путь развития. Но виновники и жертвы этих ужасов находятся по разные стороны баррикад. Мужчины, белые и богатые держат плеть власти в своих руках и жестоко употребляют ее против женщин, расовых меньшинств и бедняков.

Конфликт мужчин и женщин безжалостен. «Нормальный половой акт, – пишет Дворкин, – воспринимается нормальным мужчиной как акт вторжения и овладения, совершаемый в хищнической форме». Такой взгляд на сексуальную психологию мужчин соотносится и подтверждается сексуальным опытом женщин:

«Женщина была собственностью мужчин как жена, проститутка, сексуальная и репродуктивная прислуга. Быть любовницей или собственностью – это по-прежнему, в сущности, разнозначный опыт в жизни женщины. Он владеет тобой, он трахает тебя. Половой акт выражает характер владения: он владеет тобой изнутри»[8 - Dworkm, 1987, р. 63, 66.].

Дворкин и ее коллега, Катарин Маккинон, выступают за введение обоснованной на базе постмодерна цензуры на порнографию. Наша социальная реальность сконструирована языком, который мы используем, а порнография – одна из форм языка, вынуждающая женщин подчиниться насильственной и доминирующей реальности. А потому порнография – это не свобода выражения, а политическая дискриминация.[9 - MacKinnon, 1993, р. 22.]

Насилию также подвержены бедные со стороны богатых и развивающиеся страны со стороны капиталистических. В качестве яркого примера Лиотар предлагает нам рассмотреть американское нападение на Ирак в 90-х. Несмотря на американскую пропаганду, считает Лиотар, фактически Саддам Хусейн является жертвой и голосом жертв американского империализма во всем мире.

«Саддам Хусейн – это продукт западных отделений крупных государственных корпораций, так же как Гитлер, Муссолини и Франко были рождены „миром“, навязанным их странам победителями в Первой мировой войне. Саддам является таким продуктом в еще более чудовищной и циничной форме. Но диктатура в Ираке, как и в других странах, продолжается в силу того, что антиномии капиталистической системы переносятся в побежденные, менее развитые или просто менее стойкие государства»[10 - Lyotard, 1997, р. 74–75.].

Однако в капиталистических государствах угнетенный статус женщин, бедных, расовых и прочих меньшинств почти всегда завуалирован. Риторика о попытках похоронить грехи прошлого, о прогрессе и демократии, о свободе и равенстве перед законом – все эти корыстные доводы служат только для того, чтобы замаскировать жестокость капитализма. Не часто мы можем заглянуть в его скрытую сущность. Для этого Фуко предлагает нам обратить взгляд на тюрьму.