Мёртвая зона

Вера снова вскрикнула, и он с ужасом увидел, как она рвет на себе волосы, срывая бигуди.

– Кара Господня! Кара за грехи наши, за то, как мы живем! Эрб, встань на колени рядом…

– Вера, мне нужно позвонить в больницу. Я не хочу это делать на коленях.

– Мы помолимся за него… пообещаем исправиться… если бы только он меня слушался и ходил в церковь чаще… может, это все из-за твоих сигар и пива после работы… сквернословия… поминания Господа всуе… кара… это кара…

Эрб обхватил руками лицо жены, чтобы остановить истерику и яростное раскачивание взад и вперед. Ощущение от ночного крема было неприятным, но рук он не убрал, испытывая к ней искреннюю жалость. Все последние десять лет его жена находилась в каком-то странном состоянии баптистского рвения и, как он считал, легкого религиозного умопомрачения. Через пять лет после рождения Джонни врачи обнаружили у нее доброкачественные опухоли в матке и вагинальном канале. После их удаления она не могла больше рожать. Через пять лет опухоли снова появились, и пришлось удалить матку. Вот тогда глубокая религиозность Веры непостижимым образом слилась воедино с ее другими верованиями. Она начала жадно читать об Атлантиде, о космических пришельцах, о расах «чистых христиан», живущих в чреве планеты. Вера читала журнал «Судьба» почти так же часто, как и Библию, а сведения, почерпнутые из журнала, дополняла тем, что постигла из Библии, и наоборот.

– Вера!

– Мы исправимся, – прошептала она, умоляюще глядя на него. – Мы исправимся, и он выживет! Вот увидишь…

– Вера!

Она молчала, не сводя глаз с мужа.

– Надо позвонить в больницу и узнать, что с ним на самом деле, – мягко сказал он.

– Х… хорошо. Да.

– Можешь посидеть на ступеньках и вести себя тихо?

– Я хочу помолиться, – по-детски жалобно сказала она. – Ты не можешь мне запретить.

– Я и не собираюсь. Только помолись про себя.

– Хорошо! Про себя! Ладно, Эрб.

Она подошла к лестнице, опустилась на ступеньки и поплотнее запахнулась в халат. Потом сложила ладони в молитвенном жесте, и ее губы зашевелились. Эрб позвонил в больницу. Через два часа они уже ехали на север по пустынному шоссе штата Мэн. За рулем их «форда»-универсала шестьдесят шестого года сидел Эрб. Вера замерла на пассажирском сиденье в неестественно ровной позе с Библией на коленях.

2

Телефонный звонок разбудил Сару без четверти девять. Еще не совсем проснувшись, она подошла к телефону. Спина и живот после вчерашней рвоты еще побаливали, но чувствовала она себя гораздо лучше.

Сара взяла трубку, не сомневаясь, что звонит Джонни.

– Алло?

– Привет, Сара. – Звонила Энн Страффорд, коллега по школе. Годом старше Сары, она преподавала в Кливсе испанский уже второй год. Энн очень нравилась Саре искрометной жизнерадостностью и неподдельным оптимизмом. Но сейчас она говорила подавленно и удрученно.

– Как ты, Энни? Мне лучше. Наверное, Джонни уже рассказал. Должно быть, отравилась сосиской на ярмарке…

– Господи, ты же еще ничего не знаешь? Ты не… – Энн оборвала себя на полуслове, и в трубке раздались странные булькающие звуки. Недоумение Сары сменилось страхом, когда она поняла, что Энн плачет.

– Энн? Что случилось? С Джонни все нормально?..

– Произошла авария. – Энн уже не сдерживала рыданий. – Он ехал в такси. И машины столкнулись лоб в лоб. За рулем другой машины сидел Брэд Френо, я преподавала ему испанский. Он погиб сразу, а его девушка – Мэри Тибо – умерла сегодня утром. Говорят, она училась у Джонни. Ужасно, просто ужасно!

– Джонни! – закричала Сара, снова чувствуя тошноту. Ее руки и ноги оледенели. – Что с Джонни?

– Он в критическом состоянии, Сара. Дейв Пелсен звонил утром в больницу. Там считают, что он не… В общем, все плохо.

Окружающий мир вдруг стал серым. Энн все еще говорила, но ее голос постепенно затихал и вскоре стал напоминать шелест листвы. Перед мысленным взором Сары замелькали странные и бессмысленные образы. Ярмарочное «Колесо фортуны». Зеркальный лабиринт. Фиолетовые глаза Джонни – такие темные, что кажутся черными. Родное лицо залито кричащим светом ярмарочной иллюминации. Голые лампочки на проводах.

– Не может быть, – сказала Сара тоже далеким и слабым голосом. – Ты ошибаешься. Когда он уезжал, с ним было все в порядке.

В голосе Энн звучали ужас и сомнение в том, что такое может случиться с человеком ее возраста, молодым и полным сил. Внезапно он стал громким и отчетливым:

– Они сказали Дейву, что он никогда не придет в себя, даже если перенесет операцию. А операция необходима, потому что его голова… его голова…

Неужели она хотела сказать раздавлена? Что голова Джонни раздавлена?

Сара потеряла сознание. Возможно, потому, что отказывалась услышать это окончательное и непоправимое слово. Она медленно провалилась в кошмарный серый мир, и выскользнувшая из рук телефонная трубка закачалась на шнуре, как маятник.

– Сара?.. Сара?.. Сара?.. – слышалось из нее.

3

Сара приехала в больницу «Истерн-Мэн» в четверть первого. Медсестра на регистрации, взглянув на ее бледное и обезумевшее от тревоги лицо, прикинула, можно ли говорить ей правду, после чего сообщила, что Джон Смит все еще в операционной, а в комнате ожидания находятся его мать и отец.

– Спасибо. – Почему-то Сара пошла направо, а не налево и, оказавшись в раздевалке персонала, вернулась.

Неприятно яркие тона комнаты ожидания резали глаз. Там сидели несколько посетителей, листая потрепанные журналы или глядя перед собой в пустоту. Из лифта вышла седовласая женщина и передала свой гостевой пропуск другой. Та сразу направилась к лифтам, постукивая шпильками. Остальные дожидались своей очереди. Кто-то пришел проведать отца, у которого удалили камни из желчного пузыря. Кто-то – мать, обнаружившую уплотнение у себя под грудью всего пару дней назад, а кто-то – друга, который во время пробежки почувствовал боль в сердце. Лица ожидавших выражали хладнокровие; все их тревоги скрывались за этой маской. Сара снова ощутила нереальность происходящего.

Где-то мелодично звякнул колокольчик. Попискивали каучуковые подошвы по полу. С ним было все в порядке, когда он вчера уходил. Невозможно представить себе, чтобы Джонни умирал в одной из этих кирпичных башен.

Мистера и миссис Смит она узнала сразу. Сара попыталась вспомнить, как их зовут, но так и не смогла. Они сидели у дальней стены и в отличие от остальных посетителей еще не оправились от шока.

Пальто матери Джонни висело на спинке стула; в руках она сжимала Библию. Читая, она шевелила губами, и Сара вспомнила слова Джонни о ее неистовой и даже исступленной религиозности. У мистера Смита – Сару вдруг осенило: его имя Эрб – на коленях лежал журнал, но он смотрел в окно, за которым осень Новой Англии подбиралась к зиме.

Она подошла к ним.

– Мистер и миссис Смит?

Они подняли на нее глаза, и на их лицах отразился страх: они боялись услышать страшную новость. Пальцы миссис Смит с силой вцепились в Библию, открытую на Книге Иова. Молодая женщина, стоявшая перед ними, не была в форме медсестры или врача, но они не обратили на это внимания. Они ждали приговора.

– Да, мы – Смиты, – тихо подтвердил Эрб.

– Меня зовут Сара Брэкнелл. Мы с Джонни дружим. Можно сказать, встречаемся. Позвольте присесть рядом?

– Подруга Джонни? – переспросила миссис Смит резким и даже обвиняющим тоном, чем вызвала удивленные взгляды других посетителей, которые, впрочем, тут же отвернулись и снова уткнулись в журналы.

– Да, – подтвердила Сара. – Подруга Джонни.

– Он никогда не писал, что у него есть подруга, – заявила миссис Смит, не меняя тона. – Никогда!

– Тише, мать, – вмешался Эрб. – Садитесь, мисс… Брэкнелл, верно?