Сияние

– Простите меня! – Дэнни встревожился еще больше. – Мне позвать папу? Я сбегаю и быстро приведу его.

– Не надо. Я уже почти в норме. Все в порядке, Дэнни. Просто посиди еще немного со мной. Мне чуть-чуть не по себе, но это скоро пройдет.

– Я мог и сильнее, но не решился, – признался Дэнни. – Перепугался в последний момент.

– Вероятно, к счастью для меня. А то у меня мозги бы из ушей полезли. – Холлоран заметил, что его слова снова напугали Дэнни, и поспешил добавить: – Но ты не причинил мне никакого вреда. Расскажи лучше, что ощутил ты сам? Какое испытал чувство?

– Словно я – Нолан Райан и выполняю силовую подачу, – моментально ответил Дэнни.

– Ты любишь бейсбол, как я погляжу? – Холлоран энергично растирал себе виски.

– Мы с папой болеем за «Эйнджелз», – сказал Дэнни. – За «Ред сокс» в Восточной лиге и за «Эйнджелз» в Западной. Даже ходили на матч, когда «Ред сокс» играли против «Цинциннати» во Всемирной серии. Я был тогда гораздо младше. А папа… Папа…

Лицо Дэнни омрачилось и стало тревожным.

– Что было с папой, Дэн?

– Забыл, – ответил Дэнни. Потянул было большой палец ко рту, чтобы начать сосать его, но так вели себя только совсем маленькие дети. И он положил руку на колено.

– Ты разбираешь, о чем думают твои мама с папой, Дэнни? – Холлоран пристально смотрел на него.

– Почти всегда, если мне хочется. Но обычно я даже не пытаюсь.

– Почему же?

– Потому что… – Он помолчал, явно испытывая неловкость. – Потому что это все равно что подглядывать за ними в спальне, когда они занимаются тем делом, от которого появляются дети. Вы же знаете, о чем я?

– Да, я имею об этом некоторое представление, – сказал Холлоран без тени иронии.

– Им бы это не понравилось. И им бы не понравилось, если бы я все время рылся в их мыслях. Это было бы некрасиво.

– Ясно.

– Но я понимаю, что они чувствуют, – продолжал Дэнни. – Здесь уж ничего не поделаешь. И я знаю, что сейчас чувствуете вы. Я причинил вам боль. Простите.

– Это обычная головная боль. У меня бывали похмелья и похлеще. А тебе легко читать мысли других людей?

– Я пока вообще не умею читать, – ответил Дэнни. – Знаю только несколько слов. Но папа меня научит этой зимой. Ведь папа раньше обучал детей читать и писать в одной большой школе. В основном писать. Но и читать он тоже может научить.

– Я скорее имел в виду то, как ты улавливаешь чужие мысли.

Дэнни задумался.

– У меня получается, если это громко, – наконец сказал он. – Как с миссис Брент и брюками. Или как случилось, когда мы с мамой однажды поехали в магазин купить мне ботинки. Там был большой мальчик, который рассматривал радиоприемники и хотел взять один так, чтобы не покупать его. Потом он подумал: а вдруг меня поймают? А потом подумал: но я же очень хочу такое радио. Но потом снова стал думать, что будет, если его поймают. Он довел себя до тошноты этими мыслями, и мне тоже стало тошно. Мама как раз разговаривала с продавцом обуви, а я подошел и сказал: «Послушай, парень, не трогай радио. Лучше просто уходи». Он сильно испугался. Убежал оттуда как ошпаренный.

– Не сомневаюсь, – отозвался Холлоран с широкой улыбкой. – А что еще ты можешь, Дэнни? Только разбирать мысли и чувства? Или что-то еще?

– А вы? – осторожно поинтересовался Дэнни.

– Иногда, – ответил Холлоран, – не очень часто, но иногда… Я вижу сны. Тебе снятся сны, Дэнни?

– Да, бывает, я вижу сны, даже если не сплю, – сказал Дэнни. – Когда приходит Тони.

Большой палец снова так и просился в рот. О Тони он прежде не рассказывал никому, кроме мамы с папой. Дэнни опять пришлось приструнить свою руку.

– Кто такой Тони?

И тут Дэнни посетило одно из тех внезапных озарений, что всегда пугали его до полусмерти. Будто он видел огромную и непонятную машину, которая могла быть безвредной, а могла таить в себе ужасную опасность. Он был слишком мал, чтобы разобраться. Слишком мал, чтобы понять.

– Что-то не так? – воскликнул он. – Вы ведь расспрашиваете меня потому, что беспокоитесь, верно? Почему вы тревожитесь за меня? Почему тревожитесь за нас всех?

Холлоран положил свою большую темную ладонь на худенькое плечо мальчика.

– Перестань, – сказал он. – Вероятно, здесь ничего нет. Но если и есть… Что ж, на то и нужен твой дар, Дэнни. Это очень редкий дар. Я знаю, тебе еще расти и расти, прежде чем ты полностью им овладеешь. И нужно быть очень храбрым, чтобы справиться с ним.

– Но я не понимаю многих вещей! – взорвался Дэнни. – Я вроде бы все понимаю, но не понимаю ничего! Люди… Они испытывают чувства, и я воспринимаю их. Но не знаю, что при этом чувствую сам! – Он с глубоко несчастным видом понурился. – Жаль, я не умею читать. Иногда Тони показывает мне знаки, но я с трудом разбираю лишь немногие.

– Кто такой Тони? – снова спросил Холлоран.

– Мама и папа называют его моим «невидимым дружком», – ответил Дэнни, старательно повторяя слова родителей. – Но он настоящий. По крайней мере для меня. Иногда, если я действительно очень стараюсь что-то понять, он ко мне приходит. И говорит: «Я хочу тебе что-то показать, Дэнни». Тогда я вроде как отключаюсь. Получается… это все сны, как вы и сказали.

Он посмотрел на Холлорана и тяжело сглотнул.

– Только прежде это были хорошие сны. Но теперь… Я забыл, как называются сны, от которых пугаешься и потом плачешь.

– Кошмары, – подсказал Холлоран.

– Да, правильно. Кошмары.

– Об этом месте? Об «Оверлуке»?

Дэнни снова посмотрел на палец, который любил сосать.

– Да, – прошептал он. А потом заговорил взволнованно, глядя Холлорану прямо в глаза: – Но я не могу рассказать об этом папе, и вы тоже не рассказывайте! Ему нужна эта работа, потому что только ее дядя Эл смог для него найти. Он должен закончить свою пьесу или снова начнет заниматься Скверным Делом. А я знаю, что это такое. Это когда напиваешься пьяным, вот что! Раньше он был пьяным почти всегда, а значит – занимался Скверным Делом!

Дэнни замолк, с трудом сдерживая слезы.

– Ну-ну… – Холлоран прижал лицо мальчика к грубоватой ткани своего пиджака, от которого слабо пахло нафталином. – Все будет хорошо, сынок. И если тому пальцу так нравится у тебя во рту, пусти его наконец туда.

Однако он казался встревоженным.

– То, что я называю сиянием, – сказал повар, – в Библии называют видениями, а некоторые ученые окрестили это прекогницией. Я много читал об этом, сынок. Можно сказать, изучил вопрос. Дело так или иначе сводится к предвидению будущего. Это тебе понятно?

Дэнни кивнул, не отрываясь от пиджака Холлорана.

– Помню самое сильное сияние, которое случилось со мной… Мне не забыть его никогда. Дело было в пятьдесят пятом. Я тогда еще служил в армии, и меня послали за океан в Западную Германию. За час до ужина стою я рядом с баком и устраиваю страшный нагоняй одному рядовому за то, что он вместе с очистками снимает чуть не половину картофелины. Говорю: «Дай я тебе покажу, как это делается». Он протягивает мне картошку и нож, и вдруг кухня куда-то исчезает. Бах, и нет ее. Ты говоришь, что видишь этого Тони перед тем… Перед тем как начинается сон?

Дэнни снова кивнул.