Под Куполом

Эта чертова звукозаписывающая система (отголоски скандала с Ричардом Никсоном) появилась стараниями лезущего во все щели фельдшера Эрика Эверетта. Того парня (ему перевалило за тридцать), доставившего столько хлопот, в городе звали Расти. Идиотскую идею со звукозаписывающей системой он выдвинул два года назад на городском собрании, преподнеся ее как огромный шаг по пути прогресса. Предложение Эверетта стало для Ренни неприятным сюрпризом, а удивить его редко кому удавалось, особенно политическим аутсайдерам.

Большой Джим выступил против, сославшись на большие затраты. Эта тактика обычно срабатывала с прижимистыми янки, но не в тот раз. Эверетт представил расчеты, вероятно, полученные от Герцога Перкинса, показывающие, что федеральное правительство берет на себя восемьдесят процентов расходов, согласно какому-то закону, принятому при транжире Клинтоне и не отмененному после его ухода. Короче, Ренни обнаружил, что его переиграли.

Такое случалось не часто, и ему это не понравилось, но он занимался политикой гораздо дольше, чем Эрик Эверетт по прозвищу Расти прощупывал простаты, и знал, сколь велика разница между проигрышем сражения и войны.

– Или кому-то записывать все на бумаге? – робко спросила Андреа.

– Я думаю, какое-то время нам лучше обходиться без протокола, – заметил Большой Джим. – Пусть все останется между нами.

– Что ж… если ты так думаешь…

– Двое могут хранить секрет, если один ушел на тот свет, – как во сне произнес Энди.

– Совершенно верно, дружище. – Ренни сделал вид, будто Сандерс изрек нечто умное. Потом повернулся к Рэндолфу. – Я хочу сказать, что наша главная забота, наша первостепенная ответственность перед городом – сохранить порядок во время кризиса. И это дело полиции.

– Чертовски верно! – самодовольно воскликнул Рэндолф.

– Сейчас, я уверен, чиф Перкинс смотрит на нас с Небес…

– Вместе с моей женой, – перебил его Энди. – С Клоди. – И он громко всхлипнул, втягивая воздух через забитый соплями нос.

Большой Джим поморщился, но похлопал его по руке.

– Совершенно верно, Энди, они вместе купаются в идущем от Иисуса сиянии. Но мы здесь, на земле… Пит, сколько людей у тебя в распоряжении?

Большой Джим знал ответ. Он знал ответы на большинство собственных вопросов. И этим упрощал себе жизнь. В Честерс-Милле по полицейской ведомости получали жалованье восемнадцать человек: двенадцать – на условиях полной занятости, шестеро – частичной (большинству из «частичных» перевалило за шестьдесят, так что их услуги обходились городскому бюджету весьма дешево). И Ренни предполагал, причем с большой долей вероятности, что из этих восемнадцати пятеро, работавших на условиях полной занятости, находились вне города. Или поехали на игру футбольной команды старшей школы с женами и детьми, или участвовали в учениях пожарных, которые проводились в Касл-Роке. Шестой, чиф Перкинс, умер. И пусть Ренни никогда бы не стал говорить плохого о покойниках, в душе он полагал, что без Перкинса городу куда как лучше: чиф сейчас на небесах и не пытается взять под контроль полную мутню, решить задачу, которая, с учетом его ограниченных способностей, ему не по плечу.

– Должен вам сказать, что не так много, как хотелось бы, – начал Рэндолф. – Генри Моррисон и Джекки Уэттингтон, которые вместе со мной приехали, реагируя на поступивший сигнал о случившемся на Сто девятнадцатом шоссе. Есть еще Руп Либби, Фред Дентон и Джордж Фредерик, хотя его очень уж донимает астма, и я не уверен, будет ли от него хоть какой-то прок. Он собирался в этом году досрочно выйти в отставку.

– Бедный Джордж, – вздохнул Энди. – Живет только на адваире.

– Как вам известно, Марти Арсено и Тоби Уилен нынче тоже мало на что годятся. Из частично занятых можно рассчитывать только на Линду Эверетт. С этими чертовыми пожарными учениями и футбольной игрой… так неудачно все сложилось.

– Линда Эверетт? – В голосе Андреа слышался легкий интерес. – Жена Расти?

– Ф-фу! – Большой Джим часто говорил «ф-фу», когда злился. – Ей только движение у школ регулировать.

– Да, сэр, – кивнул Рэндолф, – но в прошлом году она стажировалась в Роке, и у нее есть личное оружие. Не вижу причин, по которым она не может выходить с ним на дежурство. Может, не на целую смену, у Эвереттов двое маленьких детей, но все-таки. В конце концов, у нас кризис.

– Несомненно, несомненно. – Ренни, однако, не мог допустить, чтобы эти Эверетты всякий раз выскакивали перед ним, точно пресловутый черт из табакерки, в какую бы сторону он ни поворачивался. Отсюда вывод: жена этого ёханого фельдшера не будет в команде Ренни. К тому же она молода – тридцать, не больше – и чертовски красива. А потому, он не сомневался, ее присутствие окажет дурное влияние на мужчин. От смазливых женщин другого ждать не приходилось. Ему хватало и Уэттингтон с ее здоровенными буферами.

– То есть по списку у меня восемнадцать человек, а на самом деле восемь.

– Ты забыл сосчитать себя, – вставила Андреа.

Рэндолф стукнул себя ладонью по лбу, словно пытался взбодрить застоявшиеся мозги.

– Да. Точно. Девять.

– Этого мало, – покачал головой Ренни. – Мы должны добавить тебе людей. Временно, ты понимаешь, пока все не образуется.

– Кого вы держите на примете, сэр?

– Для начала моего сына.

– Младшего? – Андреа вскинула брови. – По возрасту он даже не может голосовать… так?

Большой Джим представил себе структуру мозга Андреа: пятнадцать процентов занято онлайновыми торговыми сайтами, восемьдесят реагируют только на наркотик, два процента – память, оставшиеся три ведают процессом мышления. Вот с кем приходилось работать. При этом, напомнил он себе, глупость коллег упрощает человеку жизнь.

– Ему уже двадцать один, – ответил он. – В ноябре исполнится двадцать два. И благодаря удаче или милости Господа он приехал домой из колледжа на этот уик-энд.

Питер Рэндолф знал, что Ренни-младший вернулся домой насовсем: на прошлой неделе видел соответствующую надпись в ежедневнике, который лежал на столе в кабинете чифа. Хотя Пит понятия не имел, как Герцог получил эту информацию и почему счел ее достаточно важной, чтобы записать в ежедневник. Там была также запись: «Асоциальное поведение?»

Но в данный момент, наверное, не следовало делиться этими сведениями с Большим Джимом.

Ренни продолжал, теперь уже тоном ведущего телевикторины, объявляющего об очень уж дорогом призе в суперигре.

– И у Младшего есть три друга, которые тоже нам подойдут: Френк Дилессепс, Мелвин Сирлс и Картер Тибодо.

Вновь на лице Андреа отразилось беспокойство:

– Э… не те ли это мальчики… молодые люди… что участвовали в ссоре около «Дипперса»?

Большой Джим улыбнулся ей, да так яростно, что Андреа вжалась в спинку стула.

– Ту историю очень уж раздули. А искрой послужил алкоголь, как и в большинстве подобных ссор. Плюс подстрекателем являлся этот тип Барбара. Потому-то все обвинения сняли. Они чисты. Или я не прав, Питер?

– Абсолютно правы, – ответил Рэндолф, но на его лице отражалось сомнение.

– Все они старше двадцати одного, а Картеру Тибодо, если не ошибаюсь, даже двадцать три.

Тибодо действительно исполнилось двадцать три года, и в последнее время он неполный день работал механиком на заправочной станции комплекса «Бензин и бакалея». Его дважды увольняли с прошлых мест работы – за излишнюю вспыльчивость, как слышал Рэндолф, – но в мастерской при заправочной станции Тибодо вроде бы прижился. Джонни говорил, что не знает человека, который так хорошо разбирался бы в электрике и выхлопной системе.

– Они охотились вместе, все хорошие стрелки…

– Ради Бога, нам нет нужды проверять их меткость! – воскликнула Андреа.

– Никто не собирается стрелять, Андреа, и никто не предлагает, чтобы эти молодые люди стали полноправными полицейскими. Я говорю о том, что нам нужно пополнить резко сократившийся списочный состав, и сделать это необходимо быстро. Что скажешь, чиф? Они будут служить, пока кризис не закончится, а мы заплатим им из резервного фонда.

Рэндолфу совершенно не хотелось, чтобы Младший бродил по улицам Честерс-Милла с оружием в руках, – Младший, которого, возможно, отличало «асоциальное поведение», – но он и не мог позволить себе возразить Большому Джиму. К тому же это хорошая идея – иметь под рукой лишних людей. Питер не предполагал, что в городе могут возникнуть какие-то проблемы, но новички помогут контролировать толпу в местах пересечения основных городских дорог с барьером. Если барьер все еще существовал. А если нет? Тогда все разрешилось бы само по себе.

И широкой улыбкой он показал, что считает себя членом команды:

– Знаете, я думаю, это отличная мысль. Пусть приходят в участок завтра утром, около десяти.

– Лучше в девять, Пит.

– Девять – это хорошо, – вновь, как во сне, произнес Энди.