Хрестоматия по социологии физической культуры и спорта. Часть 2

Настоящий вопрос можно рассматривать под различными рубриками. Иногда мы имеем дело с жестокостью, иногда с агрессивностью, а иногда с явлениями социологического порядка – социальными конфликтами. (…) Сравнительно недавно наше внимание привлекла проблема спорта и агрессивности, она, в частности, заинтересовала психологов. (…) Все споры по этому вопросу и результаты исследований сводятся в основном к двум положениям: первое, которого придерживается К. Лоренц, заключается в том, что насилие положительно влияет на спорт как систему конфликтов и агрессий; другое, высказываемое Каролиной Шериф, состоит в том, что сейчас в спорте достаточно очевидны негативные последствия соревнования, которые приводят к проявлениям агрессивности и разрушениям. (…)

Я полагаю, что в этой области есть три проблемы. Во-первых, я считаю, что подобное отношение не принимает в расчет сложность проблематики. Во-вторых, недостаточное внимание уделяется ситуативным и социокультурным факторам. Вопрос рассматривается в общем, в стороне остаются специфические проблемы, такие, как конфликты и насилие среди различных групп, будь то конфликты между спортсменами и зрителями, чиновниками и представителями спортивных организаций и т. д. Конечно, до сих пор мы не анализировали достаточно серьезно проблему возможных источников конфликтов. Находится ли этот источник внутри спорта? Мы нередко забываем о важнейших внешних источниках конфликтов. В эту область вторгаются чрезвычайно разнообразные моральные факторы; иногда высказывается мнение, что они способны привести систему спорта к гармонии.

Спорт и спортивное соревнование сами по себе уже являются конфликтными системами. Тот факт, что спортивные игры и соревнования присутствуют во всех культурах мира, в то же время свидетельствует и о том, что спорт представляет собой фундаментальную потребность человека и общества в целом. Подобным, присущим всем обществам структурным элементом (насколько я это понимаю) является дуалистическая организация, возникновение которой антропологи относят к так называемому примитивному обществу. Она – основа обменных процессов между дуалистически организованными племенами. Йенсен описал подобный дуализм с точки зрения географа. Он остановился на возрастных группах, а также сослался на спорт как средство выражения этого дуализма. Брачные отношения и механизмы обмена были проанализированы Клодом Леви-Стросом. В ряде случаев он недвусмысленно ссылается на спорт и спортивные соревнования. К сожалению, особо он эти вопросы не рассматривает. Несмотря на то что дуалистическая организация присуща примитивному обществу, дуализм, проявляющийся в таких сферах человеческой деятельности, как спортивное соревнование, остается фактом и поныне. Можно сделать следующий вывод: в современном обществе спортивное соревнование возрождает и воплощает то, что в примитивных обществах было представлено в дуалистической организации и потому обнаруживает нечто весьма фундаментальное, имеющее отношение к тому, каким образом люди взаимодействуют и какова структура общества. (…)

Особенности конфликта в спорте, точнее в спортивном соревновании как конфликте, были описаны в качестве амбивалентной системы действий. И что еще более важно, это назвали диалектикой в структуре. (…) Жан-Поль Сартр в «Критике диалектического разума», исследуя диалектическую структуру, иллюстрирует свои соображения примером из футбольной игры. (…) То, что диалектика означает для системы спорта, пожалуй, лучше всего описал Бернар Жё в статье, опубликованной в 1973 г. во французском журнале по общественным наукам «Экспри», где он развивает идею, что спорт – это контробщество с многочисленными противоречиями. Основной смысл статьи: спорт можно рассматривать как диалектическую систему, которая отступает на второй план и в то же время бросает вызов обществу в пределах своей собственной системы. Она отрицает общество постольку, поскольку спорт антитрагичен, антирелигиозен и антидетерминистичен. Участник олимпиады и рекордсмен подобны богу. В то же время (и это нам хорошо известно) спорт содержит в себе отрицание всех этих элементов. Спорт необходим для выживания человека. Б. Жё полагает также, что спорт – это объединение социокультурных элементов высшего порядка.

Теперь я перейду к связям с другими социальными структурами, которые обладают схожим типом противоречий между интеграцией и миром, с одной стороны, и конфликтами и насилием – с другой. Я пришел к выводу, что мой основной аргумент сводится к следующему: ожидать разрешения конфликтов посредством спорта – это значит неверно ставить вопрос, то есть исходить из неправильного понимания системы спорта. Тем не менее, я полагаю, что вопрос последствий спортивного соревнования – это вопрос уменьшения агрессивности, конфликтности и установления хороших межличностных и межгрупповых отношений. Однако результаты исследований противоречивы. Напомню, что мы располагаем данными, которые свидетельствуют о том, что спортсмены зачастую проявляют гораздо больше агрессивности после соревнования, чем до него. То же самое касается и зрителей: часто после игры они более агрессивны. Все это отвергает выдвинутый тезис. Далее, на международном уровне отношения настолько сложны, что оценить результаты весьма и весьма трудно. Нельзя ожидать, что целые нации примутся обнимать друг друга после спортивного соревнования. Напротив, спорт может быть источником насилия. В настоящее время я не рискнул бы говорить о позитивном влиянии спорта на международном уровне. Очевидно, можно констатировать, что канализация конфликтов в спорте представляет собой такие контролируемые явления, которые при отсутствии спортивных соревнований привели бы к гораздо более жестоким и неконтролируемым вспышкам агрессивности.

На мой взгляд, умеренные международные конфликты могут найти свое разрешение посредством спорта. Помимо этого, спорт представляет собой благоприятную форму межсистемной коммуникации, что я считаю весьма важным, хотя для некоторых это имеет чисто символическое значение. (…)

Я пришел к выводу, что спорт как система конфликтов, внутри которой контролируемое насилие стало ценностью, является одной из форм обмена. Спорт не только дает нам возможность разрешить конфликты и упрочить мир, но одновременно несет в себе отрицательный заряд.

Этические принципы спорта

Печатается с сокращениями раздел (рр. 46–51) работы: Heinil? K. Ethics of sport. University of Jyv?skyl?. Department of Sociology and Planning for Physical Culture. Finland, N. 4, 1974. Переводчик – Е. В. Стопникова

(…) В процессе опроса молодые футболисты выражали свои мнения относительно допустимого и недопустимого поведения в футболе. Автор сделал попытку разбить эти детальные мнения на две противоположные моральные системы в футболе: система, основанная на концепции эффективности, основная цель которой заключается в достижении победы, и система, основанная на гуманистически-идеалистической концепции честной игры. Первая система связана с профессиональной концепцией спорта, а вторая – с любительской концепцией спорта. Соответствующим образом изменяются также и ценности спорта как области деятельности человека. Если спорт рассматривается в качестве главного дела в жизни, то моральные концепции соответственно изменяются в пользу достижения победы и успеха. Если же спорт рассматривается в качестве хобби или игры, то моральные концепции становятся более гуманистическими и соответствуют духу справедливой игры. Современный спорт, в котором происходят процессы дифференциации и поляризации целевых функций, в свою очередь, содействует дифференциации и поляризации моральных категорий спорта. Таким образом, этические принципы спорта не только отражают различные цели спорта, но также и содействуют поляризации этих целей. Довольно очевидно также, что этические принципы спорта управляют теми функциональными потребностями, которые влияют на само существование футбола как системы. Так, система любительского футбола, которая связана просто с задачей времяпровождения, содействует возникновению таких моральных норм, которые отрицают моральные категории: «интересы команды», жесткость, «зуб за зуб» и коммерческое отношение, но, тем не менее, обеспечивают средства для существования и интеграции этой системы. Эти моральные нормы поддерживают честность, самоконтроль эмоций, дух игры и равенство условий в ходе спортивного состязания. С другой стороны, система профессионального спорта управляется такими моральными концепциями, которые соответствуют специфическим потребностям профессионального спорта. Дифференциация футбола как системы целенаправленной деятельности, в свою очередь, приводит к дифференциации функциональных потребностей системы и моральных ценностей, от которых зависит реализация этих потребностей.

(…) Спорт, ориентированный на публику, и особенно, профессиональный спорт, существует просто во имя победы. При этом работает система моральных ценностей, которая отдает приоритет принципу интересов своей команды, т. е. принципу: «моя команда, права она или нет». Эта мораль джунглей приводит к тому, что сильно повышается вероятность возникновения конфликтов. (…) Вмешательство политики в дела спорта и усиливающееся коммерческое отношение к спорту, ориентированному на зрителей, приводят к усилению роли критерия успеха. Той же цели служат огромные капиталы, которые вкладываются в спорт. В результате усиливается значение критерия эффективности в качестве основной моральной категории в спорте и повышается опасность возникновения конфликтов, а также возрастают трудности управления. (…) Спортивное руководство и спортивные лидеры в различных странах прежде всего заинтересованы в успехе своего национального спорта и все усилия направляют главным образом на достижение именно этой цели. (…)

Спорт, ориентированный на публику, и в особенности, профессиональный спорт, в котором основной целью является достижение победы, не может жить только благодаря одному внешнему управлению. В таком спорте также необходимы некоторые интегрированные этические нормы, которые способствуют самоконтролю спортсменов. Конечно, эти этические нормы должны быть согласованными с основными целями спортивных состязаний, даже если этой целью является простое достижение победы. По этому поводу американцы говорят: «Хороший проигрыш – это все равно проигрыш». Джеймс Китинг по этому поводу говорит следующее: «Один из странных парадоксов спорта заключается в том, что спортсмен в процессе спортивного состязания находится в очень трудных физических и эмоциональных условиях, и в то же самое время он должен работать на публику и делать вид, что он получает большое удовольствие. После нескольких недель (или даже после нескольких лет) усиленных тренировок и ограничений, после всех надежд на победу, после отдачи всех физических и эмоциональных сил, после всего этого от него еще требуют, чтобы он поступал в духе принципов честной игры, был скромным в победе и хладнокровным в поражении» [Keating, 1964, р. 32].

(…) Если принять во внимание скрытый процесс дифференциации в спорте, то нам кажется, что неправильно провозглашать одни и те же моральные стандарты вне всякой связи с различными целями тех или иных разновидностей спорта. (…)

На основании проведенного исследования есть основания считать, что моральные концепции спортсменов могут изменяться в очень широких пределах. Кроме того, существует очень много противоречивых точек зрения в официальных определениях относительно допустимого поведения в спорте. Далее, это разнообразие является довольно очевидным на международном уровне: команды и спортсмены из различных стран имеют различные понятия о правильном и неправильном поведении в спортивном состязании. Если это так, то, по всей видимости, моральные нормы также теряют свою регулирующую силу, и это может привести к повышению опасности возникновения конфликтов. (…)

Современный спорт в настоящее время переживает период бурных преобразований. Он представляет собой только одну из подсистем быстро изменяющегося общества. В этот переходный период перед спортом стоит очень много проблем, которые требуют быстрого решения. Спорт в настоящее время в сильной степени загрязнен принципами и концепциями двойной морали, которые не соответствуют требованиям и нормам современных спортивных соревнований. Наконец, спорт можно рассматривать просто как одну из областей деятельности человека, где добро и зло смешивается в определенных пропорциях: грубое и мягкое поведение, честность и бесчестность, справедливость и обман, достоинство и неуважение и т. д. Спорт как общественная подсистема также отражает моральную ориентацию общества в целом. Если это так, то спорт может отражать даже те моральные проблемы, которые являются характерными для всей западной цивилизации. Об этом еще более тридцати лет назад говорил Питирим Сорокин: «С течением времени будут все более и более стираться различия между истинным и ложным, правильным и неправильным, прекрасным и ужасным, положительным и отрицательным и т. д. Так как не существует никаких общепризнанных социально-культурных норм в самой культуре, то и поведение отдельных людей и целых групп не может управляться такого рода общепризнанными нормами. Это приводит к росту анархических настроений в умах и моральных принципах людей. Вследствие этого возрастают тенденции антагонизма и опасность возникновения конфликтных ситуаций» [Sorokin, 1941, р. 304]. Очевидно, что в современном спорте можно обнаружить очень много из того, о чем Сорокин писал как о кризисе нашего века. Это могут быть преходящие черты спорта в переходный период, это могут быть симптомы постепенного умирания спорта или это могут быть симптомы нового возрождения спорта. (…)

Мораль и занятия спортом

Раздел (рр. 366–368) работы: Bredemeier Brenda. Morality and sport for all // Sport for all: Proceedings of the World Congress on Sport for All, held in Tampere, Finland, on 3–7 June 1990. – Amsterdam, New York, Oxford: Elsevier Science Publishers, 1991. – pp. 365–372. Переводчик – Е. В. Стопникова

(…) Чтобы исследовать вопрос, имеют ли занятия спортом отношение к разумному моральному созреванию, мы сравнивали спортсменов и неспортсменов [Bredemeier, Shields,1984]. Во время пилотного изучения – начальной стадии измерения нравственных ступеней – мы обнаружили, что разумная моральная зрелость 46 баскетболистов (девушек и юношей) была значительно ниже норм, показанных их институтскими ровесниками. Этот факт согласуется с данными Е. Холла [Hall, 1981]. (…)

На более высоком уровне изучения мы тестировали моральную разумную зрелость баскетболистов – девушек и юношей – и неспортсменов как на школьном, так и на студенческом уровне [Bredemeier, Shields, 1986 b]. Среди 50 студентов колледжа неспортсмены вновь показали значительно более высокую моральную разумную зрелость, чем баскетболисты. Среди 50 старшеклассников, однако, не было заметной разницы между спортсменами и неспортсменами. Изучение также показало различие по половому признаку: более высокий уровень у женщин, чем у мужчин. При сравнительном анализе были изучены также 20 пловцов-студентов колледжа; средние показатели моральной разумной зрелости пловцов были между соответствующими показателями неспортсменов и баскетболистов.

Эти результаты показывают, что не опыт в спорте сам по себе ассоциируется с меньшей разумной моральной зрелостью. Разница в моральной зрелости не была обнаружена ни между старшеклассниками-баскетболистами и неспортсменами, ни между студентами-пловцами и неспортсменами. В связи с этим возникает несколько вопросов. Влияет ли на развитие моральной зрелости количество физических контактов, время занятости и игре, соревновательный уровень, вид межличностных контактов в данном виде спорта? С другой стороны, в меньшей ли степени заинтересованы в спортивных программах колледжа более зрелые люди? Подобные вопросы возникают в связи с различием между пониманием спорта мужчинами и женщинами. В большей ли степени подвержено моральное созревание мужчины влиянию эгоцентристских аспектов соревновательных видов спорта при типичной половой социализации и традиционной роли спорта в этом процессе? Мы только начинаем исследовать эту сферу половых отношений [Bredemeier, 1982; Bredemeier, 1984].

(…) Основой морали является действие [Bredemeier, 1983]. Соответственно, мы задавали следующий вопрос: соотносится ли осознанная моральная зрелость спортсменов с их моральным поведением в спорте? Наше исследование в основном было сфокусировано на моральном аспекте спортивной агрессии. Предварительное свидетельство того, что моральное поведение связано с агрессией в спорте, вытекает из ранее проведенных пилотных исследований [Bredemeier, Shields, 1984]. Мы выявили, что спортсмены, характеризуемые их тренерами как относительно агрессивные, имеют более низкую моральную зрелость по сравнению с менее агрессивными спортсменами.

Мы также исследовали связь между моральными понятиями и спортивной деятельностью у 106 детей 9-13 лет, находящихся в летнем спортивном лагере (…). Мы выстроили четыре гипотетических моральных дилеммы вместе с предварительными измерениями, направленными на оценку детских тенденций самоутверждения, агрессии и подчинения как в обычной жизни, так и в спорте. Результаты показали, что сравнительно зрелые в моральном отношении дети описывали себя более уверенными в себе и менее агрессивными в отношении конфликтных ситуаций, чем морально незрелые дети.

Другой аспект этого исследовательского проекта заключался в том, что мы изучали связь детской спортивной деятельности и их интересов с сознательной зрелостью и агрессивными тенденциями [Bredemeier, Weiss et al., 1987]. Анализ показал, что интерес и занятость мальчиков в высоко-контактных видах спорта и занятость девочек в средне-контактных видах спорта (что было наивысшим уровнем контактного спорта у девочек) ассоциировались с меньшей сознательной моральной зрелостью и большими тенденциями к агрессии. (…)

Есть ли мораль в спорте?

Печатается по изданию: Кайя Мишель. Есть ли мораль в спорте? // Курьер ЮНЕСКО. – февр. 1993. – С. 33–36.

«Да, спорт – это рыцарский орден, в котором господствуют принципы чести, этики и эстетики и в который может вступить любой человек, любой народ, обретая в нем всемирное братство… Да, спорт – это воспитание характера, самое конкретное и подлинное… Да, спорт – это культура, потому что мимолетные события, связанные с ним в пространстве и времени (совершаемые просто для удовольствия, как говорил Платон), выявляют самые элементарные ценности (а ведь они самые глубокие и всеобъемлющие) народов и человечества в целом; это культура, наконец, потому, что она творит прекрасное, и творит прежде всего для тех, кто наиболее обделен в жизни». Так в своем приветствии в 1963 г. Рене Майо, Генеральный директор ЮНЕСКО, характеризует основные темы спортивной мифологии, ставя рядом со спортом такие понятия, как преданность, честность, красота, нравственность, братство, и одновременно приписывая ему этическую и эстетическую ценность.

Теория и практика. (…) Что же такое спорт? В общепринятом смысле этот термин включает в себя все формы физической деятельности (от поездки на велосипеде с друзьями до финальной игры чемпионата мира по футболу). Но столь широкое определение мало применимо. Более строгая характеристика подводит нас к пониманию спорта как институциональной, состязательной физической активности, исторически и структурно связанной с индустриальным обществом. Будучи особо распространенным в обществах, основанных на конкуренции, спорт – это одновременно состязание, регулируемое определенными правилами, позволяющими осуществлять градацию людей по их физическим способностям. Следовательно, состязательный спорт, характеризующийся постоянным стремлением к результативности, – явление относительно новое. Известный нам сегодня спорт существовал не всегда. В таком случае возникает вопрос: какие ценности действительно несет в себе современный спорт? И не существует ли пропасти между ценностями, которые он провозглашает, и теми, которые он реализует на практике?

Мораль и религия. Кант говорил, что постулатом нравственности является существование Бога. Основатель современных Олимпийских игр Пьер де Кубертен также выводит нравственные понятия из религиозной идеи. В своем «Обращении к спортивной молодежи всех наций» (1927 г.) он провозглашает: «Возрождая институт двадцатипятивековой давности, мы хотим, чтобы вы стали приверженцами религии спорта, такой, какой ее представляли себе наши великие предки. В современном мире, располагающем огромными возможностями, но стоящем на пороге упадка, олимпийское движение может стать школой высоких нравственных принципов, а также выносливости и физической энергии».

Кубертен был уверен, что спорт, подобно религии, «тесно связан с нравственностью». Подобно религии, он внушает уверенность и дает утешение. Повсеместная спортивная практика послужила бы базисом для разностороннего социального и этического обновления, способного сформировать новую цивилизацию. Спорт, по его мнению, призван освободить мир от всех зол (алкоголизма, безнравственности, насилия, праздности) и воссоздать атмосферу согласия, покончив раз и навсегда с классовой борьбой.

Философско-религиозная доктрина Кубертена воодушевила огромное число мыслителей, журналистов и писателей прошлого и настоящего, которые слепо верят в целительные свойства спорта и его способность «совершенствовать душу путем совершенствования тела». Морис Бакэ, теоретик Французской коммунистической партии, в разгар войны в 1942 г. писал, что физическая активность ведет нас «к созданию античного идеала: гармоничной личности, прекрасного, доброжелательного и смелого человека как в спорте, так и в жизни». Двенадцать лет спустя представитель противоположного, голлистского, политического направления в работе «Essai de doctrine du sport» отмечает, что «нравственная сущность спортивной деятельности – не самоотверженность, а лояльность… Основное правило в спорте – честная игра. Честность гарантирует подлинность ценностей, установленных на поле. Она наполняет спортивный мир гуманизмом… Будучи фактором самоутверждения личности и необходимым элементом социальной организации, спорт способствует прогрессу человечества».

Когда люди говорят о спорте, они всегда говорят о том, каким ему следует быть, а не каков он на самом деле. Спорт всегда в опасности. С момента своего рождения он уже проявлял симптомы заболевания и уже слышались призывы к его исцелению. Еще в 1902 г. Пьер де Кубертен осуждал бесчинства, связанные со спортивными состязаниями, и требовал сохранить в спорте атмосферу бескорыстия и рыцарского духа. Институциональный спорт подрывается деньгами, насилием, мошенничеством, политизацией, национализмом и допингом. Но его истинные поклонники призывают «покончить с этим скандальным положением дел и защитить моральный кодекс спорта». Быть может, настал момент задать себе вопрос: а есть ли вообще в спорте нравственность?

Покушение на права человека. С этической точки зрения недопустимо оправдывать какой-либо поступок одной лишь его эффективностью. В таком случае какой смысл говорить об этике в спорте? Спортсмен, каков бы ни был его уровень, всегда тренируется с мыслью о победе, будь она над противником, над самим собой, над стихией или во имя своей страны. Отсюда и возникает величайшая иллюзия физического всемогущества спортсмена. Однако состязательный спорт прежде всего влечет за собой отчуждение собственного тела, которое с самого начала становится частью системы (не будем упускать из виду проблему усиленных тренировок в раннем возрасте), превращается в робота во имя достижения максимальной эффективности, добровольно принимает на себя физические страдания, связанные с травмами и увечьями, теряет власть над собой, следует указке других, продается и покупается как товар. В этой сумасшедшей гонке за результатами спортсмен-автомат готов на все ради того, чтобы был поднят флаг его страны.

Моральный кодекс состязания основан на жертвах и насилии. Спортсменов сортируют, классифицируют, отбрасывают, и потому у них, будь то чемпион или простой член клуба, сильно развито чувство «любви-ненависти» к своему телу. Ведь они должны выложиться до предела, чтобы познать высшую радость в момент невероятной боли. Это «аскетизм в радости» и вместе с тем форма нравственного воспитания, ибо она провозглашает такие ценности, как воздержание, подчинение, послушание и самоотречение, на которых основано наше общество.

Говорить об этике состязательного спорта – значит верить в его изначальную чистоту, в идеал, искаженный обществом, и его воплощение на практике. Это значит не признавать тот факт, что спорт слишком часто потворствует нарушению прав человека. Так, в 1936 г. спортивное движение при поддержке политиков и прессы как ни в чем не бывало проводит XI Олимпийские игры в Берлине. В 1956 г., когда советские танки «умиротворяли» Венгрию, в Мельбурне спокойно прошли очередные Игры. Двенадцать лет спустя в Мехико зажегся олимпийский огонь всего через несколько дней после того, как войска Варшавского Договора вторглись в Чехословакию, и всего несколько часов спустя после того, как была подавлена манифестация мексиканских студентов и рабочих на площади Трех культур, повлекшая за собой гибель 40 человек. В 1978 г. в Аргентине, где насчитывались тысячи убитых и пропавших без вести, разыгрывается чемпионат мира по футболу всего лишь в нескольких сотнях метров от места пыток. Допустимо ли проводить крупные соревнования в стране, где нарушения прав человека носят массовый и систематический характер? Этот вопрос еще раз поставили те, кто в 1980 г. бойкотировал Олимпийские игры в Москве. И снова спортивная общественность заняла жесткую, хотя и недопустимую позицию: спорт нельзя смешивать с политикой.

Можно составить длинный список от Игр в Берлине до Игр в Москве, и перед нами предстанет грустная картина попрания олимпийского идеала и спортивной этики. Спорт – любимое детище властей, но до тех пор, пока он не причиняет им неприятностей. Это мир фантомов, поиски совершенства, но не истины. Говоря о нравственности научного мировоззрения, Стендаль с воодушевлением отозвался о математике, в которой «невозможно лицемерие». Присоединяясь к тому, что Марсель Мосс назвал «обязательным вероисповеданием общества», спортсмены и зрители сознательно обманывают себя, потворствуя лицемерию.

Фэйр плэй в спорте и в повседневной жизни: императив или утопия?

Печатается с сокращениями по изданию: Родиченко В. С. Фэйр плэй в спорте и в повседневной жизни: императив или утопия? // Теория и практика физич. культуры. – 2003. – № 11. – С. 2–5

Рассматриваемая тема в любой аудитории вызовет полярные реакции. Те, кто несколько десятилетий посвятил распространению гуманистических принципов в спорте, воспримут слово «утопия» как знак недоверия или оппозиции. На другом полюсе – весьма распространенное в странах нашего региона скептическое отношение к рассуждениям о любых этических ценностях. Один олимпийский чемпион не так давно сказал мне: «К какой пропаганде принципов Фэйр Плэй вы призываете в том мире современного спорта, который пропитан духом коммерции, допинга, коррупции, насилия?». Скрытый смысл его высказывания таков: спорт – вне этики. (…)

Наличие столь полярных точек зрения, безусловно, означает актуальность проблемы. (…) А сама статья – фрагмент проводимого нами многолетнего анализа феномена Фэйр Плэй в следующих аспектах:

• степень институционализации;

• идейное содержание;

• уровень теории;

• перспективы переноса на социальное поведение в целом.

Начну с институционализации, поскольку многие полагают что этический контроль эффективен прежде всего в институциональной форме, в так называемых «цеховых» нормах и процедурах. Считается, что общественное движение Фэйр Плэй уже сформировалось. На мировом уровне его ассоциируют с существующим более сорока лет Международным комитетом Фэйр Плэй. Важнейшая функция Комитета – ежегодное присуждение наград. Ими отмечаются спортсмены за совершение поступков в духе Фэйр Плэй или за соблюдение принципов честной игры на протяжении всей спортивной карьеры, а также организации и лица, способствующие распространению этих принципов. В 1994 г. конституировалось Европейское движение Фэйр Плэй. Сегодня в его составе организации 32 стран, преимущественно национальные олимпийские комитеты. Первоначально его важнейшей функцией было стимулирование изучения самого феномена и обмен опытом работы по распространению принципов справедливой игры. С 1999 г. по предложению автора данной статьи функционирует система ежегодных европейских наград. Еще одна область стимулирования Фэйр Плэй – деятельность некоторых общеевропейских спортивных ассоциаций, преимущественно по командным играм, например по футболу.

Движение Фэйр Плэй институционализируется в Европе и на национальном уровне. Позволю себе проиллюстрировать это примером моей страны. В бывшем СССР движения Фэйр Плэй не существовало, и какая-либо организация или лицо не входили в состав Международного комитета. С 1992 г. Олимпийский комитет России входит в Международный комитет, а с созданием Европейского движения – и в него. В 1992 г. при Олимпийском комитете России образован российский комитет Фэйр Плэй, который мне поручено возглавлять. В 2002 г. за свою деятельность он награжден высшей европейской наградой Фэйр Плэй. Главное достижение этого периода – то, что с 1991 г в Российской Федерации функционирует система ежегодного присуждения наград Олимпийского комитета и комитета Фэйр Плэй. Всего за 12 лет присуждено 309 наград. Среди награждаемых памятными призами и дипломами как спортсмены и команды, так и те лица и организации, которые пропагандируют или используют возможности спорта в деле нравственного воспитания.

(…) Тем не менее нынешний уровень институционализации движения Фэйр Плэй еще недостаточен. В частности, на европейском уровне еще далеко до его завершения не только в количественном отношении (движение охватывает не более 60 % стран), но и структурно. В него пока не входит ни одна европейская ассоциация по виду спорта.

(…) Считается, что теория феномена Фэйр Плэй в основном уже сложилась. Но, по нашему мнению, существуют лишь отдельные ее фрагменты: работы феноменологического характера, построенные преимущественно на социологическом материале; работы организационно-методического характера; принимавшиеся различными организациями манифесты, декларации, резолюции, отражающие их позицию на момент принятия этих документов. Полагаю, что именно отсутствие завершенной и доказательной теории Фэйр Плэй приводит к бесспорно существующему скептицизму по отношению к его принципам.

Возможны различные подходы к разработке такой теории. По моему мнению, начать следовало бы с ответа на вопрос: как сегодня мировое спортивное сообщество представляет себе принципы Фэйр Плэй? Мы предположили, что ответ следует искать в награждениях, проведенных Международным комитетом Фэйр Плэй за реально совершенные поступки. Словом, двигаться к теории от сложившейся многолетней практики. (…) Мы составили классификацию конкретных поступков спортсменов и тренеров, за которые Международный комитет присудил за период с 1964 по 2001 г. свои 155 призов и дипломов, на основе четырех сформулированных нами наиболее общих проявлений Фэйр Плэй. Приводим результаты в порядке убывания.

1. Оказание помощи спортсмену, находящемуся в опасности или затруднении, с возможной потерей собственного соревновательного положения; проявление различных форм солидарности и взаимопомощи по отношению к сопернику или другому лицу; оказание помощи сопернику в обычной соревновательной ситуации. Первая же из присужденных международных наград, датируемая 1964 г., относится к этой категории. В ходе соревнований по бобслею на Олимпийских зимних играх у итальянца Эудженио Монти был хороший результат. Лишь Тони Нэш (Великобритания) и его партнер могли его победить. Но когда Монти узнал, что у Нэша сломалась деталь боба, он снял нужную деталь со своего аппарата и передал Нэшу, который затем выиграл золотую медаль. В этой лидирующей категории наград – 69 поступков, или 43,5 %.

2. Исправление в пользу соперников судейской ошибки. Типичный пример из награждений за 1997 г. – диплом российскому фехтовальщику Станиславу Позднякову В финальном бою Кубка мира, в котором соперник Позднякова лидировал, судья ошибочно присудил удар в пользу Позднякова. Но тот после возобновления боя демонстративно не оказал сопротивления, дав сопернику возможность нанести удар и тем восстановив справедливость. Несмотря на это, Поздняков бой выиграл. В этой категории – 42 поступка, или 27,1 %.