Подруга

Конечно, я пыталась выбросить его из головы. Это было нелепо, в лучших традициях фильмов, где дурнушка влюбляется в первого красавца. Мама очень любила фильм «Девчата», а я не понимала его. Поспорить, а потом влюбиться? Такое что, бывает? Какой кринж, если быть честным.

Антон не звонил. Истфаковец писал в два раз больше, чувствуя, что мой интерес пропал. На вопросы Насти я изо всех сил делала вид: меня не тревожит, что Елец никак не проявился. Но, кажется, где-то я слегка переигрывала.

– Чего от него ждать? – неестественно небрежно говорила я девчонкам за крепким чаем из алюминиевого чайника в университетской столовой. – А если бы он написал, вы думаете, я бы с ним пошла куда-то? Пффф.

Говорила – и сама себе не верила.

А потом однажды вечером зазвонил мой телефон. Настя убежала на свидание со Штопором – кто бы мог подумать, а я склонилась над конспектами. Хотелось выйти, прогуляться, но за окном лил дождь. Ветер настежь распахнул старую деревянную форточку, и она ударилась о стену. Отчетливо помню этот момент: я встала, чтобы закрыть створку, и в окно разглядела серую «Шкоду» – машина Антона была припаркована у входа в общежитие.

Сердце екнуло, но я тут же рассердилась на себя. Как можно быть такой идиоткой! Мне всегда удавалось быть выше дешевых интриг, трендов и моды, даже на таких форменных красавчиков. Что произошло сейчас, что харизма перебила голос разума?

Теперь дыши

Я вспомнила легкое дыхание около своего лица и почувствовала мурашки на коже. Через минуту, не успела сесть за тексты, как зазвонил телефон.

– Ир, – знакомый голос назвал меня по имени так легко, будто делал это сто раз, – поехали прогуляемся, я тут рядом с общагой.

Не задавая вопросов, не раздумывая, я переоделась из спортивного костюма в джинсы с рубашкой и вышла из комнаты.

Это был странный вечер. Мы катались по городу, купили кофе навынос. Антон не пытался меня очаровать, и именно этим я была очарована больше всего. Он был немного встревожен, в бардачке постоянно жужжал телефон. Мой спутник плохо скрывал раздражение, глядя на экран. Мне хотелось спросить, почему он позвонил и зачем приехал, но я боялась показаться глупой, больше молчала и спрашивала. Он рассказывал про дружбу с Димоном, про то, что он хоть и без крыши порой, но надежный парень, про родителей – строгого отца, который много лет проработал следователем и ушел на пенсию после тяжелой операции на сердце. Про мать, которая, напротив, не работала ни дня. Про то, что он единственный сын и его решение не идти по стопам отца в семье восприняли спокойно. Про друга Данила, с которым они росли как братья.

Я незаметно для себя тоже расслабилась. Такое бывало со мной в детстве с подружкой со двора и позже – с Настей. Правда, она редко слушала меня, больше говорила сама. По капоту стучал дождь, темнело. Я рассказывала про мать, что растила меня одна. Про Угорье – маленький, оторванный от реальности городок, который получил статус открытого лишь пару лет назад.

Он слушал, спрашивал, был будто бы откровенен сам, смотрел очень пристально, так что воздуха в запертой машине становилось предельно мало.

Атмосферу прервало сообщение, пришедшее к нему на телефон. Глядя на экран, он выругался, сказал, что ему срочно нужно ехать. Извинился. Я была немного разочарована, но видела, как он по-настоящему встревожился и побледнел. Антон вышел проводить меня до дверей общежития и легко обнял на прощанье. Через минуту его машина сорвалась с места и скрылась за поворотом.

Вечером я не смогла удержаться и написала ему сообщение:

«Все в порядке? У тебя что-то случилось?»

Я уснула, не получив ответа, с неприятным ощущением внутри. А утром увидела на экране телефона ответ, пришедший поздней ночью.

«Все ок. Заеду завтра»

4

За развитием нашей истории, напуская на себя равнодушный вид, наблюдал весь университет. Соседка по общежитию, Пышная Галя, которую так прозвали за объемные формы, однажды вечером встретив меня на кухне, вдруг одобрительно улыбнулась.

– Что? – не выдержала пристального взгляда я, наливая кипяток в кружку.

– Ну ты дала-а-а-а-а…

– Не понимаю, Галя, ты про что?

У меня как-то неприятно закололо внутри.

– Да все видели, что тебя Елец опять вчера привез. Захомутала красавчика?

Антон представился мне конем с черным тугим кругом на шее. Я не нашлась что сказать в ответ.

– Мне прямо так хорошо от этой мысли стало, – вздохнула Галя, помешала пельмени в желтой эмалированной кастрюле, явно привезенной из дома, и простодушно добавила: – Раз такая мышка смогла, и у меня есть шансы.

Хохотнув, она оставила меня обескураженной, с кружкой в руках. Это была грубая трансляция всех моих сомнений, всех тревог, которые бились внутри. Мне захотелось догнать Галю, взять ее за рыхлые белые плечи и хорошенько встряхнуть. Заставить ее забрать назад каждое свое слово.

Даже Настя, веселая и легкая Настя, которая могла встречаться с двумя парнями одновременно, придерживая третьего на прицеле, неожиданно серьезно сказала:

– Будь аккуратнее, обещаешь?

– Это ты мне говоришь?

Неделей раньше аккуратистка плясала на козырьке общежития, проиграв спор.

Но подруга даже в пижаме и с пучком на макушке имела крайне серьезный вид.

– Я – это я. А ты… олененок ранимый.

Чувствовать себя наивной дурочкой с переулочка было очень обидно.

«Как ты будешь жить в большом городе?» – говорила мать

Ее слова эхом звучали в моей голове, пока чай остывал в кружке.

Но после все закрутилось стремительно и так быстро, что мне казалось порой: я смотрю сериал, отдаленно напоминающий мою собственную жизнь.

5

В следующую встречу он был немного рассеян. Я все поняла заранее – наверное, хочет сказать, что нам не нужно больше встречаться. Хотя к чему такие церемонии? Да и нужно ли об этом говорить – ведь в наших отношениях не происходило ровным счетом ничего.

Я смотрела на его профиль, слегка освещенный светом приборной панели, на широкие плечи и узкие бедра под голубыми джинсами, смуглую кожу, вдыхала запах мужских духов. Он всегда казался мне старше своих лет, хотя и был легким, как ветер.

Никому нельзя доверять

Материнский голос звучал все тише. Антон барабанил пальцами по рулю и молчал. Я боялась, ожидая его слов и готовая к ним.

Вместо них он повернулся, посмотрел на меня серьезно и внимательно, будто приняв решение. А потом притянул к себе, запустив руку за шею, и поцеловал. От неожиданности я забыла, как дышать. Его губы двигались мягко, но твердо, откровеннее и смелее, не находя сопротивления. Из головы пропали все мысли: Галя со своей сколотой кастрюлей, босая Настя в хлопковой пижаме и серьезным лицом, строгий, требовательный голос в голове.

Антон отодвинулся, но его рука осталась там же, где и прежде. В месте, куда он поцеловал на той вечеринке, перевернувшей все с ног на голову. А потом он сказал, внимательно глядя в глаза:

– Ир, ты мне сейчас очень нужна. Очень. Будь рядом, ладно?

Я не до конца понимала его. Но кивнула, как загипнотизированная.

Мы продолжали встречаться, ходили в кино, гуляли, рассказывали о себе. Он казался немного отрешенным, но был внимателен и даже нежен. Я была по уши влюблена. И это чувство затмевало все. Только маленьким тревожным фонтанчиком иногда внутри бурлил страх, что это все не со мной, не по-настоящему. Что он бросит меня после первой ночи. Что это спор, игра, непонятная мне. Он целовал меня жарко, но ни на чем не настаивал, не нарушал границ, и это тоже тревожило – может, он не хочет меня? Зачем тогда это все? Как скоро мы расстанемся?

Однажды мы поехали погулять в Старый центр, и на заправке Антон вышел оплатить бензин. Уверенным, твердым шагом. Я не могла сдержать улыбку, наблюдая за его фигурой, идущей к белому квадратному зданию. Какой все-таки… Широкие плечи, узкие бедра. Очень высокий, я едва достаю ему до плеча. Большие глаза, мягкие губы. Скулы очерчены, подбородок. Глаза карие, глубокие, смотрит будто внутрь тебя, не отрываясь. Кажется, каждая девушка, на которую он обращал внимание, возводилась на невидимый пьедестал. Я вдруг остро ощутила пустоту внизу живота, которая по нервам отдалась в теле, груди и на уголках губ.

От мыслей отвлек телефон, вибрирующий в бардачке. Не сдержав любопытства, бросила беглый взгляд в окно и открыла.