Комплекс Чебурашки, или Общество послушания

Вручение дипломов об окончании детского сада. Фото Н. Николаевской. Май 2008 г. Санкт-Петербург

Похвальный лист 1903 г.: «Педагогический совет Шуйского четырехклассного училища наградил за примерное поведение и отличные успехи ученика III класса Кочина Федора»

Процедура публичного вручения наград усваивалась непривычным к ней населением аграрной страны не сразу. Так, в воспоминаниях жительницы Индоманской волости (Вашкинский район Вологодской области) живо предстает конфуз публичного действа. После тяжелых работ на «укреплении прифронтовых рубежей» юные работницы скопили некоторое количество общих денег, которые хранили в жестяной банке. Банку накрепко привязали к руке самой надежной девушки, чтобы «общак» не украли. Землячки решили посетить незнакомую им церемонию вручения наград за труд. И, как ни странно, выбранная ими за надежность хранительница банки была названа среди награждаемых:

В Вытегоре в центре площади был установлен стол, покрытый кумачовой скатертью. Здесь и собрали всех, кто работал на укреплении прифронтовых рубежей. Провели награждение лучших. Индоманским девчонкам была любопытна данная церемония, на которой они присутствовали впервые, но и хотелось, чтобы поскорее все закончилось – и домой. Подруги успели еще покрепче привязать к руке Марины банку, чтобы, не приведи бог, не потерялась в такой толпе. И вдруг выкрикивают: «Богданова Марина Николаевна». Все они поначалу испугались, словно оглушенные раскатом грома, а затем судорожно начали отрывать от Марины банку. Она и сама суматошно трясла рукой, чтобы освободиться от этого груза. Но несчастная банка словно прилипла к ней. Растерянную, ее уже вытолкнули из толпы. И только сделала она несколько шагов, банка грохнулась на камни площади, и, подскакивая, покатилась прямо к луже. Под раскаты «ха-ха-ха» она металась: то ли награду получать, то ли за банкой бежать. И получив почетную грамоту, она все же незамедлительно вытащила из лужи общую кормилицу[35 - Музей биографий. Русская провинция. ХХ в. CD. СПб, 2002.].

Сложившийся в советский период и унаследованный постсоветской эпохой канон лаудации требует квалификации совершенного лицом или группой поступка или демонстрируемого поведения как блага. Квалификация осуществляется от лица институции (чаще всего государственной), причем прежде всего благо представляет собой служение государству по долгу: исполнение воинской обязанности, прилежание в процессе образования, достижения в научной или иной профессиональной сфере. Системой поощрения стимулируется чрезмерное, «отличное» исполнение долга. Власти предержащие оценивают личность или группу, тем самым экспроприируя их деяния в свою пользу.

Похвальная грамота 1945 г.: «Выдана ученику 6-го класса мужской средней школы №37 г. Кемерово Ершову Андрею за отличные успехи и примерное поведение»

Похвальная грамота 1957 г.: «Выдана ученице 4-го класса средней 68 школы г. Сталинграда Сидоровой Галине за отличные успехи и примерное поведение»

Сознание этой пользы и взыскание оценки становится само собой разумеющейся конвенцией. В логике «династического государства» в частном порядке, преимущественно материально властитель поощряет клиента в знак благодарности (личной положительной эмоции) за верность и преданность. «Государство концентрирует различные виды капитала, разные формы власти, а также материальные и символические ресурсы (деньги, почести, звания, милости и незаконные льготы) в руках короля, и тот может – посредством избирательного перераспределения – устанавливать и поддерживать отношения зависимости (клиентелы) или, сверх того, отношения личной признательности и таким образом упрочивать свою власть».[36 - Бурдьё П. От «королевского дома» к государственному интересу: модель происхождения бюрократического поля. С. 160.]

В бюрократическом государстве институционально (через педагогический или трудовой коллектив, военное командование) публично и символически поощряется компетенция современных «легистов». Лаудация вызывает положительную эмоцию не награждающего института по отношению к индивидууму (педколлектив, командование, спортивное судейство – не самые аффективные институты), а самого награждаемого, конструируя клиентарный тип отношений: мы находимся в эмоциональной зависимости от хвалящего.

Благодарность 1945 г. Из коллекции музея с. Лешуконское. Фото С. Адоньевой. Июль 2011 г. Село Лешуконское Лешуконского района Архангельской области

Благодарность 1948 г. Из коллекции музея с. Лешуконское. Фото С. Адоньевой. Июль 2011 г. Село Лешуконское Лешуконского района Архангельской области

Почетная грамота 1947 г. Из коллекции музея с. Лешуконское. Фото С. Адоньевой. Июль 2011 г. Село Лешуконское Лешуконского района Архангельской области

Переходящее красное знамя. Из экспозиции музея с. Афанасьевское. Фото А. Балакина. Июль 2009 г. Село Афанасьевское Верхнетоемского района Архангельской области

Наградные вымпелы в экспозиции музея с. Афанасьевское. Фото А. Балакина. Июль 2009 г. Село Афанасьевское Верхнетоемского района Архангельской области

Сформированная культурой потребность в признании зиждется в современной отечественной культуре только на внешней оценке. Меж тем психологи предупреждают об опасности «нереалистической самооценки – самооценки, построенной только на основании суждений окружающих и утратившей связь с реальными способностями, знаниями и умениями человека».[37 - Маслоу А. Мотивация и личность. СПб, 1999. Цит. по: сайт «Познай себя» URL: http://poznaisebya.com/psylib/books/masla01] Человеку необходимо сознание собственной компетенции, которое обеспечивает чувство уверенности и свободы. Принимая поощрение в публичном пространстве, мы вписываем себя в парные отношения «поощрение – демонстрация слабости», где патрон (государство через свои институции) имеет право нас поощрять, манипулируя благом, нами же и произведенным.

Научиться производить благо не только ради взыскания оценки, но и для достижения состояния самоактуализации (А. Маслоу) и признания равных – способ выхода из клиентарной зависимости.

Инна Веселова, Юлия Мариничева. «Жаба тебе в рот», «фига в кармане» и другие способы ответить на похвалу[38 - Первоначально текст был написан как доклад для конференции «Пространство колдовства» (ИВГИ РГГУ, 2008). См.: Веселова И.С., Мариничева Ю.Ю. «Жаба тебе в рот» и «фига в кармане»: фантомы страха в пространстве колдовства // Пространство колдовства /Сост. О.Б. Христофорова. М., 2010. С. 156–170.]

На семинаре по фольклору на филологическом факультете СПбГУ речь зашла о магических практиках в деревенской культуре. Студентам было предложено привести примеры известных им магических запретов и оберегов. Как выяснилось, опасение сглаза было знакомо всем собравшимся в аудитории, так же как и знание о том, что со сглазом можно бороться. Некоторые студенты признались, что родители не разрешали им хвастаться своими успехами, в том числе и из-за опасения сглаза.

На одном из интернет-сайтов, посвященных столь актуальному для нашей культуры вопросу сглаза, предложен следующий совет:

Как не дать себя сглазить

Бывает, завистницы начинают вас хвалить. Похвала от родного, близкого человека, который говорит от чистого сердца, – это хорошо. А вот такая, неискренняя – это плохой знак. Такая похвала может легко сглазить и отнять ваше счастье. Поэтому, чтобы сглаз не подействовал, надо, когда кто-либо начинает хвалить, прикусить язык и мысленно послать его слова обратно. А еще лучше при этом сказать так: Чур, моя дума, чур, моя плоть, чур, моя дикая, лихая мысль. Во веки веков, Аминь.

Из этого сообщения, адресованного, очевидно, лицу женского пола, ясно, что похвала от родного человека с чистым сердцем безопасна. Но не все сердца чисты: кругом полно врагов, точнее, завистниц, и нужно всегда быть начеку. Выученное наизусть заклинание поможет победить завистницу, а также избавит от ответственности за собственные поступки. Это не я отвечаю за собственную жизнь, а враги: их злые глаза портят идеальное устройство моего мира. Чистота сердца обезвреживает похвалу, но, если помыслы хвалящего не чисты, следует обороняться. Привычка так думать обеспечивает привычку так действовать: современные россияне боятся сглаза и порчи и ищут магические тактики защиты, которые и находят на сайтах и в соответствующей литературе. Объяснительная модель становится основой поведенческих стереотипов. Привычки думать и действовать формируют актуальные верования культуры. Представление о сглазе скрепляет российский обыденный мир подобно Деду Морозу, парадам 9 Мая и салату оливье. Это верование известно и российскому городу, и российской деревне.

Особое место в этом полном зависти и скрытого недоброжелательства мире, где орудуют порча и сглаз, принадлежит похвале. Простое и позитивное действие оказывается способным наносить вред – в этом согласны и город, и деревня.

В фольклорных экспедициях на Русский Север мы записываем рассказы о том, как в деревне периодически оприкашивают, в том числе вследствие похвалы. Наш материал по этой теме состоит из рассказов о случаях оприкоса, сглаза, озыка, притки и прочих напастей, лечебных заговоров для уже оприкошенных, а также из разных инструкций, как не допустить оприкос. В Фольклорном архиве СПбГУ на настоящий момент более ста интервью, в которых речь идет о случаях сглаза и магической защиты от него. Данные свидетельствуют о том, что наиболее подверженными действию сглаза (оприкоса) в российской деревне оказываются дети. Значительно реже от него страдают, по текстам интервью, взрослые, «любой, всякий», в отдельных случаях – скот, роженицы, невесты.

Для начала представим некий общий шаблон практики оприкоса.

Сфокусируем внимание на участниках магической акции и их целях, как декларированных, так и достигнутых на практике, и постараемся разобраться, какая социальная реальность созидается рассказами о магической агрессии.

Судя по рассказам, на детей в деревне вредоносно воздействуют двумя основными способами:

1. Их можно сглазить, или оприкосить:

Оприкосы – это сглаз… Оприкосит кто-нибудь ребёнка, предположим…[39 - ФА СПбГУ, DTxt07-156_Arch-Mez_07-07-14]

2. Их можно испугать:

Ну, я не знаю, какие-нибудь болезни, тот же испуг.

<А испуг что такое?>

Ну, вот кто-то напугал…

<Как выражается? Кричит он?>

Да, не спит.[40 - ФА СПбГУ, DTxt07-055_Arch-Mez_07-07-16]

Последствия испугов и оприкосов выражаются в том, что ребенок становится неспокойным, его поведение меняется:

Так обычно сидит всё время, <А тут> она куда-то всё ползёт и ползёт, ползёт, ползёт. Я её повалю, она опять это… в темноте опять ползёт. Думаю – что такое?

<А испуг как (проявляется)? Он боится, идёт корова – убегает?>

Орёт! Вот именно что.[41 - ФА СПбГУ, DTxt07-033_Arch-Mez_07-07-14]

В интервью речь об оприкосах всегда ведется в неопределенно-личной форме – оприкосит, сглазят, без указания на инициатора негативного действия. Сходным образом наши рассказчики говорят и о тех, кто водит в лесу (то есть неких силах, которые вредят оказавшимся в лесу): пугает, чудит, блазнит. К неопределенно-личной и безличной форме изложения прибегают обычно, когда описывают действия мифологических сил – баянников, лесных и водяных. Но в случае с оприкосом «неопределенно-личный» на уровне речи агрессор оказывается всегда из рода людей: от его слов или взглядов случаются непорядки. На вопрос, кто же может сглазить, наши собеседники обычно отвечают неопределенно: да кто угодно.

<А вот так вот просто могу я сглазить, хотя вот…>

Можешь, да, можешь.

<Могу, да?>

Да любой человек может, понимашь.[42 - Там же.]

С одной стороны, получается, что в деревне нет какого-то особого человека или группы людей, которые бы «специализировались» на оприкосе. С другой стороны, при переходе на конкретные случаи наши собеседники уточняли, что оприкосить может, например, человек с «темным взглядом»:

Вот даже человек, допустим, вообще не знающий, понимашь. Вот если ты, у человека глаза – ум в глазах, понимашь, он просто выдумывает, там сила какая-то есть вот, понимашь, он даже вообще ничем не владеет. Вот, например, у тебя – у тебя взгляд тоже тёмный такой, острый, вишь, такой жгучий, тёмный такой.[43 - Там же.]

Иногда в рассказах об оприкосе упоминались конкретные люди, но при этом не говорилось, что эти люди намеревались оприкосить ребенка. В сглазе-оприкосе нет осознанного намерения. Нечаянные агрессоры просто «приходили», «заходили», иногда «проходили мимо».

У меня вот Любашка была маленькая, первая-то. Мария Ивановна придёт (у нас в бане мылась ходила)… Придёт: «Ой!», да чего. Всё, она ушла домой, а у меня девка ночь будет реветь. Так спокойнёхонька – не слышим, не видим даже! Тоже положим, она спит, да и всё. А тут всю ночь будет реветь.[44 - ФА СПбГУ, DTxt07-043_Arch-Mez_07-07-26]

А я вообще прикос не видела до тех пор, пока Алёнка маленькая не была… Так вот Анька пришла, с ней поиграла, поиграла, она потом всю ночь ползала.[45 - ФА СПбГУ, DTxt07-055_Arch-Mez_07-07-16]

Можно выделить следующие типы потенциальных исполнителей оприкоса. Во-первых, это нечаянно проходящие мимо или заходящие «кто угодно», а также те из них, кто «с темным взглядом», «жгучим умом». Перечень носителей потенциальной магической агрессии представлен в заговорных текстах. Заговоры должны защитить от троеженого, от двоезубого, от девки простоволоски, от бабы самокрутки, от вдовца и вдовицы, от черного и от белого, от чернеца и от черницы, и так далее. То есть нужно защищаться от любого человека, встретившегося или зашедшего в дом.