Планеты

Расставались, как старые добрые друзья: тепло, сердечно, с надеждой на новую встречу.

Офицеры уже залезли во флайер, а Дели все медлила, думая, что, возможно, больше не увидит Камарлен, ихлаков. Она поймала на себе взгляд Мира-Лора. Он стоял в стороне, смотрел на нее, но не говорил ни слова.

– До свидания, – негромко произнесла девушка и, махнув на прощание рукой, захлопнула дверцу.

– Никогда не думала, что так привяжусь к этим аборигенам, – пробормотала она.

Корабль уже был готов к взлету. Ждали только их.

– Истан! – ахнула Дели. – Я совсем про него забыла! – и помчалась в свою комнату.

Офицеры стояли у трапа с постными лицами. Юл-Кан, решивший проводить их, с трудом скрывал охватившие его чувства.

– Странно, – с грустью в голосе произнес Марион, окидывая прощальным взглядом горизонт. – Мы столько здесь пережили, едва не погибли, но мне Камарлен стал еще ближе, еще дороже, и не хочется расставаться и в то же время тянет на Деллафию.

– Да, тяжело жить на два дома, – вздохнул Джанулория.

Глядя на ихлака, такого потерянного и одинокого среди суматохи космодрома, сердце девушки невольно сжалось, она улыбнулась ему, сказала:

– Все будет хорошо, я уверена.

Он посмотрел на нее странным долгим взглядом, потом сказал:

– Вы, звездные люди, очень могущественные и сильные, у вас есть железные птицы и огненное оружие, вы намного выше и мудрее нас, вы стали нашими друзьями, вы умеете летать между звездами, вы многое видите, можете даже прикоснуться к нашему солнцу. Наверное, вы знаете много таких, как мы, или других. А мы видим только это небо, эту землю, охотимся, поем песни у костра, живем, умираем, но всегда здесь… на этой земле. Ты была здесь, дочь вождя, и что-то стало по-иному во мне, словно у меня появились другие глаза. Так не было, когда приходили одни звездные люди без тебя. Теперь нет моего племени, нет спокойствия. Вы летаете меж звезд, скажи, Шалкай, что ты видишь там, в небе?

Дели растерялась, не зная, что сказать, наконец, произнесла:

– Там… там много-много солнц… – она не могла подобрать нужных слов, чтобы рассказать ему о космосе. Невольно он затронул самую трепетную струну ее души и теперь перед взором проносились мириады звезд, таких одиноких во мгле вселенной. – Там очень необычно и прекрасно. Прекрасней, чем Камарлен, чем Деллафия. Там хочется смеяться и плакать, там забываешь, кто ты… Это нельзя выразить словами, Юл-Кан, это нужно увидеть.

Ихлак вздохнул, посмотрел отрешенно на далекий горизонт, сказал:

– Мы не можем лететь к звездам, мы только смотрим на них с земли. Плохо, что я не увижу Деллафию и золотые леса.

Неожиданно империта вздрогнула, почувствовав странное прикосновение к своей коже. Посмотрела на лонга на своих руках и ахнула: Истан усердно облизывал ее руку своим маленьким шершавым язычком.

– Он лижет мне руку! – воскликнула Дели, не веря. – О Деллафия, Истан лижет мне руку!

– Он признал в тебе достойную хозяйку, Шалкай, – удовлетворенно кивнул ихлак. – Теперь он будет предан тебе до конца жизни. Береги его.

– Поздравляю вас, империта, – усмехнулся трайд. – Теперь у вас есть личный телохранитель, правда еще совсем малыш.

Дели не слушала его, она счастливо обнимала лонга, а тот смотрел на нее своими озорными глазами, словно говоря: «Я доверился тебе, и теперь я от тебя ни на шаг».

– Пора! – крикнули из корабля.

– Что ж, Деллафия ждет, – Марион шагнул к шлюзу, остальные последовали его примеру.

Дели смотрела на Юл-Кана, и вдруг шальная мысль пришла ей в голову.

– Юл-Кан, ты хочешь увидеть золотые леса моей родины? – задорно крикнула она.

– Больше жизни, Шалкай.

– Ты их увидишь! – империта схватила его за руку и потащила за собой внутрь фрегата. Ихлак не успел опомниться, как шлюз закрылся намертво, отрезав ему путь назад.

Неожиданно в уши ударил дружный хохот, и их взору предстали трое офицеров.

– Я же говорил, что империта прихватит с собой Юл-Кана! – торжествующе заявил Марион. – Я был прав!

– Что это значит? – насупилась Дели.

– Мы просто решили проверить вас, империта, – объяснил трайд. – И вы с успехом теперь можете рассчитывать на строгий выговор.

– За что, интересно знать?

– За то, что без разрешения, своевольно провели аборигена на корабль.

– А вы что же собрались оставить его одного? – зло спросила она, приготовившись к очередной перепалке.

Но трайд лишь засмеялся.

– Империта, ради космоса, – произнес он. – Неужели вы могли подумать, что мы можем бросить Юл-Кана в трудную минуту? Мы же не бесчувственные чурбаны, – он хитро посмотрел на империту и, увидев, как она покраснела, залился новым приступом смеха, сказал:

– Не волнуйтесь, с капитаном я все улажу. Честно говоря, я вами доволен, империта. Вы достаточно безумны и у вас есть сердце, и это мне нравится.

Потом повернулся к ихлаку, крепко сжал его запястье:

– Добро пожаловать в новый мир, Юл-Кан. Скоро ты увидишь и звезды, и Деллафию, ведь ты так об этом мечтал.

Корабль стартовал. Они, как зачарованные, смотрели в обзорный экран, где медленно стирались трава, реки, горы, леса, превращаясь в серо-красное неразборчивое пятно.

Странное, смутное чувство переполняло их – смешение грусти, радости, облегчения и неодолимая тоска, что корчилась в их глазах при взгляде на шар Камарлена среди мрака космоса, что уменьшался, уменьшался, пока не стал одной из миллионов далеких звезд.

Их ждал долгий перелет, а впереди – прекрасная Деллафия, что неодолимо тянула их сердца к себе.

Ихлак, широко раскрыв глаза, с немым, неописуемым восторгом, страхом и недоумением впервые смотрел на звезды – такие яркие, чужие, невозможные и по-прежнему далекие. И никто не знал, что чувствует он в эти потрясающие, незабываемые мгновения.

Марион посмотрел на империту, произнес, хитро прищурившись:

– Теперь самое время поговорить о бесчувственном чурбане. Лететь нам далеко, а хорошая ссора хоть немного, но скрасит этот скучный перелет. Это все же лучше, чем бессмыслено спать в анабиозаторе.

– Вы невыносимы, трайд, – вздохнула та. – Дайте отдохнуть хоть немного, а завтра мы обсудим: чурбан вы или нет.

Марион громко захохотал.

– Договорились, – наконец, сказал он. – О Деллафия, если бы вы знали, как меня будоражат эти ссоры, не хуже, чем близкое дыхание смерти. От них я чувствую себя живым человеком, а не машиной.

Дели взглянула в его глаза, услышав в этих словах какую-то странную безысходную тоску, но натолкнулась на привычную непроницаемую синеву.