Планеты

– ИР-45, зайдешь вместе с трайдом, – приказал ИР-25.

Марион не стал возражать.

Двери открылись, обнажив еще одни – такие же толстые и крепкие, которые пропустили их, повинуясь манипуляциям сопровождающего ИРа.

Эрго лежал на кровати под неусыпным наблюдением ЛОУ, которое при попытке бежать или других непредвиденных действий арестанта моментально обездвиживало его или било небольшим зарядом, лишая сознания, а в особо тяжких, опасных случаях стреляло на поражение, и тут же подавало сигнал на главный модуль и на датчики ИРов. Вдобавок ко всему, конечности пирата были скованны силовыми наручниками.

Глаза его, широко открытые, смотрели бесцельно в потолок, неподвижно, немигающе.

Глядя на это скованное вытянутое тело, Мариону даже стало немного жаль его. Но вот пират повернул голову, зеленые глаза знакомо ярко и насмешливо вспыхнули.

– А-а! – хрипло воскликнул он. – Кээсец! Давненько я тебя не видел! Ну, проходи, проходи, не дрейфь, – он говорил на деллафийском. – Свернуть тебе шею я не смогу, видишь, как скрутили проклятые роботы, чтоб им заржаветь насквозь.

Марион сел на стул, не спуская глаз с пирата. ИР-45 пристроился у кровати, застыл неподвижно. А Эрго продолжал:

– Хорошо, что ты заглянул, кээсец. В этой дыре даже поговорить не с кем. Хоть ты и не лучший собеседник, но все же лучше, чем эти консервные банки, что шмыгают здесь, словно крысы. Терпеть не могу роботов! Ну, как поживаешь, кээсец, рассказывай. Все ловишь нашего брата? Я тут краем уха услышал, что Деллафия вовсю веселится и гуляет, отмечает какой-то цветочный праздник? Небось, и ты не отставал, лапая голубоглазых красоток? Ха-ха! Вы, деллафийцы просто жить не можете без всяких праздников и гулянок. Да-а, я бы сейчас тоже не отказался от какой-нибудь фиолетововолосой лапочки, – мечтательно протянул он. – Жаль, что в этой дыре нет такой услуги, ведь это первая необходимость, а перед смертью и подавно. Не предусмотрели, – укоризненно покачал головой пират.

Марион посмотрел на его голый живот, где белел, похожий на многолучевую звезду, шрам, видимо, от лазерного луча, отчетливо проступавший на темной коже, спросил:

– Тебя недостаточно держали в регенерационной камере?

– Скажешь! Я плавал там, – Эрго кивнул на большую округлую капсулу, наполненную вязкой субстанцией бледно-голубого, почти прозрачного цвета, – как кусок дерьма, три даальса! Да меня передержали, черт подери!

– Почему так долго, а шрам остался?

– А я почем знаю? – попытался пожать плечами тот. – Видимо, такие у меня плохозаживающие кишки.

– Зачем же ты кинулся на робота? – полюбопытствовал офицер.

– Каррамба! – прорычал тот, сверкая глазами. – Я же говорю, что ненавижу эти говорящие железяки! А здесь их столько, что нормальному пирату впору ошалеть! Наверняка этот придурочный Начальник тюрьмы расписал меня, как монстра, облил грязью и жаловался, что я не даю никому покоя, верно? Ха-ха! Он мечтает поскорее избавиться от меня, старая ржавая банка!

ИР-45 стоял невозмутимо, молчаливо и по-прежнему неподвижно, но все его датчики были в полной готовности, начеку. Роботы не обращали внимания на оскорбления в свой адрес и не умели оскорбляться и обижаться, хотя могли удивляться, печалиться, сочувствовать, радоваться и даже смеяться и веселиться. Поэтому пират мог проклинать и обзывать их, сколько вздумается без вреда для своего здоровья.

– Эх, кээсец, – вздохнул Эрго и его глаза утратили блеск. – Угораздило же тебя поймать меня, как муху в паутину! И ведь, что самое обидное, не могу я тебе по морде твоей холеной даже вмазать, а так хочется, клянусь космосом! А ты, небось, и рад, что меня распылят к чертовой бабушке? Тоскливое здесь место, меня просто воротит от него. Кто ж это такую мрачную нору построил на Деллафии? Ни окошка, ни щелочки, – не поймешь, то ли день, то ли ночь, эти стены голые, тишина, тут любой свихнется и озвереет. Слышь, кээсец, когда мой срок? Ты, поди, только для этого и пришел сюда?

– Через 11-ть даальсов, – не стал скрывать тот.

Глаза Эрго вдруг снова насмешливо вспыхнули, и он неожиданно расхохотался, громко и хрипло.

– Дери меня Звездный Призрак! – воскликнул он. – 11-ть даальсов! Да за это время я успею сгнить заживо, прежде, чем меня отведут в камеру распыла! Нельзя ли перенести эту дату? – прищурившись, спросил арестант. – Допустим, на сегодня. Лучше немедленно разлететься на миллион атомов, чем гнить 11-ть даальсов, подыхая от тоски и одиночества. Или вам доставляет удовольствие то, что жертва мучается и бесится, ожидая ступень за ступенью[69 - Ступень за ступенью – час за часом (делл.)] приближение своей смерти? Если это так, то вы превосходите по жестокости и изощренности самих гениев войны – таллассцев.

– Думай, как хочешь, – отрезал Марион. – Умрешь ты от распыла или от тоски – мне все равно, судьба убийц меня не интересует.

Эрго зло посмотрел на него, процедил:

– Что же вы, кээсцы, не можете никак поймать главную фигуру – Калахаса? Вот кто поистине отъявленный убийца и негодяй, но почему-то он на свободе. Может, вы боитесь талласского царька и не хотите развязывать войну? Закрыли глаза на его преступления, да?

Марион спокойно дождался, когда пират замолкнет, произнес:

– Придет и его черед – рано или поздно. Слушай, Эрго, меня сейчас интересует, куда Калахас подевался? Тебе все равно терять нечего, поэтому…

– Да не знаю я ни черта! – яростно перебил его пират, пытаясь подняться с кровати и дергаясь, как червь. – Не знаю, куда пропал этот ублюдок Калахас, и что он задумал! Я лишь знаю, что торчу в этой вонючей дыре в компании роботов и таких же бедолаг, как и я, и, что через 11-ть даальсов я сдохну!

Да, видимо, пират, действительно, ничего не знал, и Марион это чувствовал. Поднявшись со стула, промолвил:

– Хорошо, Эрго, я поверю тебе, – после чего повернулся и зашагал к двери, ИР-45 был уже рядом.

– Эй, парасконец! – окликнул его пират. – У меня есть последнее желание!

– Говори.

– Через 11-ть даальсов пусть сюда прибудет империта деллафийская, – увидев, как гневно сверкнули глаза офицера, Эрго захохотал во все горло: – Да не дрейфь, кээсец, я не трону девчонку, она слишком хороша для меня. Просто хочу полюбоваться, она напоминает мне звезды. Эх, красивая чертовка!

Марион удивленно посмотрел на странного серебряноволосого заключенного, столкнулся с насмешливыми зелеными глазами.

– Если империта согласится прилететь в Рокландор, – твое желание исполнится.

– Скажи, что я очень прошу, – она согласится, – усмехнулся пират. – И передай ей пламенный тюремный привет.

– Заткнись, Эрго, – жестко отрезал офицер.

Первая дверь распахнулась, и уже выходя в коридор, Марион услышал из медотсека:

– Да не оскудеет цветущая земля Деллафии! И да будет легкой моя смерть!

– Да будет так, Эрго, – пробормотал трайд, вдруг почувствовав к арестанту острую жалость. – Да будет так.

Когда за ним захлопнулись крепкие ворота тюрьмы, Марион вздохнул с облегчением, ощущая терпкий свежий воздух и струи ветра, бьющие в лицо. Не оглядываясь, быстрыми шагами пересек расстояние до риогана и взмыл в ясное безоблачное небо. Набрав высоту, бросил взгляд вниз. Аркон представлялся отсюда большой светло-коричневой, почти песочной фасолиной с яркими желтыми пятнышками – деревьями, а сам Рокландор – лишь темной массой на светлом фоне. А вокруг – огромная бесконечная скатерть моря Сильвиа, нежно-голубая, с барашками пены на ленивых волнах, от горизонта до горизонта, такая прозрачная, что даже с высоты можно было разглядеть тиссоновы острова[70 - Тиссоновы острова – скопления водорослей и моллюсков-тиссов. Могут быть не только изумрудными, но и алыми, реже – песочного цвета (делл.)], виднеющиеся под водой шарообразными изумрудными скоплениями, или длинную серебристую спину руна[71 - Рун – морской хищник длиной до 3-х фионов. Мясо съедобно, а кожа используется в портняжном, обувном, декоративном, мебельном деле (делл.)], быстрой стрелой прорезающего волны, в поисках поживы. Далеко на востоке – ловец, промышляющий рыбу, а прямо внизу – белоснежный корабль, направляющийся, судя по всему, в какой-то эллимский порт. И больше никто и ничто не тревожило этого безбрежного спокойного простора.

Марион направил свой риоган на северо-восток в оронский город Нурамиаль, его ждал Онсин Ригель.

Разговор вышел долгий и тяжелый. Трайд получил задание продолжать поиски Калахаса. Онсин Ригель, Онсин Т, ахьяна Бридангалия и Онсин Имберии Аоби собрали большую флотилию кораблей дальней и ближней разведки. Под ведомство и начало трайда переходило пять кораблей, которым предстояло лететь в систему Илоу в созвездии Серебряных Ножей. С планеты Аваш поступил сигнал об участившихся набегах пиратов, и трайду было поручено разобраться в ситуации, заодно и проверить, не связаны ли эти набеги с талласским Королем.

Марион вместе со своим маршем-5[72 - Марш – группа космических кораблей. Марш-5 – группа из пяти кораблей, марш-10 – группа из десяти кораблей и т.д.] должен вылететь в четвертой ступени пополуночи[73 - Четыре часа ночи (делл.)]. Остальные корабли – уже через две ступени.

В экипаж своего корабля решил взять, как обычно, Джанулорию и Тасури – своих вечных проверенных спутников. Но, кроме них, будет еще несколько десятков офицеров КС.

Система Илоу находилась далеко и путь туда обещал занять много времени, но офицеры были привычны к этому. Сам же Онсин Ригель, Онсин Бридангалия и Онсин Аоби летели на Таллассу в город Десс к Королеве Веспер, как выразился Ригель, чтобы «хорошенько потрясти ее силами трех планет».

Разговор продолжался до тех пор, пока не перевалила шестая ступень дневного солнца. Марион вернулся домой, чтобы немного отдохнуть перед полетом. И застал в кресле Джанулорию.

– Приветствую, трайд, – пропел он.

– Приветствую, – отозвался тот, садясь в другое кресло. – Ты, как всегда вовремя, энод-арон. А где Тасури?

– Будет с минуты на минуту.

– Тогда подождем.