Лукич

– Представляешь, Галюня, все хвалят мои работы, – с удовлетворённой улыбкой уселся за кухонный стол. – Сейчас мы с Колькой поедем ещё снимать.

– Куда? – накладывая в тарелку плов, заволновалась я.

– Колька сказал: искать натуру.

– Ничего не понимаю. Сеня, можешь по-человечески рассказать?

И муж рассказал, как утром в кабинет влетел Колька, раскидав перед ним газеты веером: «Лукич, это успех!» Он цитировал приведенные оценки профессионалов, которые отмечали «удачные ракурсы, смелое кадрирование и необычные фокусировки», «мастерскую работу со светом», как журналисты восхищались подачей работ и автором. И даже не обошли вниманием друга – то есть Николая.

Колька кипел восторгом, мечтая, как про выставку напечатают в «Советском фото». «А там и до „Нэшнл Географик“ докатимся», – засмеялся Сеня, процитировав слова друга.

С заграничным журналом получилась целая история.

В прошлом году начальник отдела на заводе, где работал Сеня, вернувшись из командировки, принёс американский журнал. Народ равнодушно полистал, вскользь отметив высокое качество бумаги и её непривычный запах. Но Сеня заинтересовался изданием настолько, что несколько месяцев на его столе поверх всех документов, проектов и отчётов красовалась обложка с белохвостым оленем, пьющим из зеленовато-серой лужи.

Сеня так много времени проводил с журналом, что коллеги начали отпускать разнообразные шуточки по этому поводу. Впрочем, муж не обижался на них, наоборот поддерживал: «Мы с оленем одобряем».

Начальник отдела фотографией не увлекался, да и всегда мог привезти новый, поэтому в конце концов подарил Сене журнал.

Дома муж несколько вечеров подряд показывал мне, объясняя по ходу, чем отличаются зарубежные снимки от наших, советских. Меня удивляло и качество печати, и сами снимки, и главное – он весь был цветным.

Я знала, что для наших сограждан, обычных фотолюбителей, идеалом служил журнал «Советское фото», попасть в который удавалось далеко не всем, даже талантливым ребятам. Сеня «Советское фото» уважал, но публикации там не жаждал.

С «Нэшнл Географик» он сидел часами, по сотому разу рассматривал фотографии, гладил страницы. Читать по-английски, конечно, он не умел, но я видела, как этот журнал вдохновлял его, манил и дарил мечты. Именно после того, как журнал обосновался у нас на книжной полке за стеклом, Сеня решился на эту выставку, которую мы так долго готовили, и про которую сейчас рассказывал, уплетая ужин.

Я старалась не перебивать, потому что обычно он не стремился к подробностям. Видимо, на самом деле разговор проходил ещё эмоциональнее. Я так и видела, как Колька размахивает руками, снуёт по кабинету и с восторгом сыплет идеями.

– В общем, я сказал, что вряд ли мои снимки окажутся в забугорном журнале. Потому что им нужна натура, а у меня преимущественно фактура. На что Колька, ну, ты же знаешь его энтузиазм, заявил, что сейчас нельзя сдаваться и нужно готовиться ко второй выставке.

Сеня сделал паузу, собрал тарелки со стола и поставил их в раковину.

– Я ему даже в шутку сказал: «Ты так радеешь, словно сам хочешь в тот журнал попасть». А он так сразу потух, будто я в самое больное место попал. Знаешь, что ответил?

Я покачала головой, достала из шкафчика чашки для чая.

«Если б я умел делать такие фотографии, как ты, я б носом землю рыл, но добился бы успеха, признания, славы».

– Это похоже на него, – я хотела поставить перед мужем кружку с дочерна заваренным чаем, но засмотрелась в её глубину и продолжала держать на весу.

Сеня посмотрел на меня и взял кружку. Опомнившись, спросила:

– А для тебя самого это важно?

– В том-то и дело, – Сеня пригубил «чифир», – сам пока не знаю. Вот его спросил: «Что с той славой делать?» Но ты же знаешь Кольку – ему главное делать, а зачем и для чего, это дело десятое. В общем, поедем искать натуру.

– Так темно уже будет, – взмахом показала на сереющее небо за окном.

– Кольку это когда-нибудь останавливало? – засмеялся Сеня. – Я, кстати, ему точно так же сказал. А он напомнил про фары: «Они не хуже солнца светят».

– Сень, так это его затея. А ты сам-то этого хочешь?

Муж задумался, а потом посмотрел сквозь меня:

– Знаешь, о чём мечтаю вот уже несколько месяцев? Даже во сне видел. Обложка «Нэшнл Географик» с моей фотографией пшеничного поля. И буквы их, английские, видел, представляешь? Не знаю, что они там приписали, – вроде, что-то про необычность взгляда и русскую душу…

Я составила посуду в раковину. Намылив губку, возила по тарелкам и кружкам мыльной пеной. Казалось, понимаю его желание, а он продолжил:

– Славы мне не надо. Хотя в журнале такого уровня оказаться – это почётно. Зато деньги за такую фотографию были бы хорошие…

– Разве мы мало зарабатываем? – с недоверием приподняла брови и через плечо глянула на мужа. Качнула головой. Вот уж не думала, что его волнует именно это.

– Галюня, ну ты же понимаешь, что сейчас только на троих хватает. Да и ремонт можно было бы сделать…

– Ой, Сень, какой ремонт! – вытерев кружку полотенцем, брякнула ее в шкафчик. – Мы в позапрошлом году закончили. С меня пока хватит.

Неустроенность в быту меня выводила из себя, а торчащие в коридоре разного размера банки и склянки, то с краской, то с растворителем, то с отмокающими кистями так мешали мыть полы, что с трудом дождалась, когда доделаем последние работы. Поэтому на ближайшие несколько лет даже думать не могла о ремонте, не то чтоб его начинать.

– На машину бы записались, пока очередь дойдёт, как раз подкопили бы…

Я уловила неуверенные интонации в голосе мужа, потому поняла: надо докопаться до истины. Сжав полотенце в ладони, повернулась к нему, упёрла руку в бок:

– Ты водить не умеешь.

– Научился бы. Колька вон как лихачит и меня научит.

– Вот именно. Лихачит! – взмахнула полотенцем и повесила на ручку духовки.

– Ладно, – Сеня пошевелил щеками, словно перекатывал за ними воду. – Ничего от тебя не скроешь. А деньги кстати пришлись бы, если б дочка родилась.

Я закусила уголок губ, поехавших вниз. Подошла к мужу со спины, обняла:

– Сеня, милый, дочки в магазинах не продаются…

– Так, может, обследоваться? – наклонив голову, снизу вверх заглянул мне в глаза. – Может, в столицу поедешь?

С улицы донеслось два коротких гудка.

– Иди. Колька приехал, – поцеловала его в щёку, потрепала тёмно-русую кучерявую шевелюру.

Уже на выходе сунула кулёк с пирогом: «Перекусите на вашей натуре». Муж чмокнул меня в лоб: «Ложитесь спать без меня».

***

Слова Сени звучали в голове, не давая уснуть. «Может, обследоваться…» Да, я давно подозревала, что неспроста у нас не получается зачать второго ребёнка. А в последние пару лет появились боли внизу живота. Возникали они редко, по вечерам, потому мужу я о них ничего не говорила.

Первое время думала, что это просто от усталости, накопленной за день. Тем более, наутро ничего не беспокоило. Потом решила: так напоминают о себе годы. Хотя для неполных тридцати говорить о возрасте смешно. Потому посчитала, что мужу не стоит об этом знать.

А вскоре наблюдение за своим здоровьем отошло в сторону. Даже не на второй план, а, наверное, на двадцатый. Началась подготовка к выставке Сени – такое важное мероприятие требовало много времени и сил от всех. Работа, готовка, уборка, а по вечерам посиделки на кухне – отбирали лучшие снимки, обсуждали, как назвать, как подать их.