Убийство в Café de flore

Выждав паузу, Алекс начал издалека:

– Не припомните ли Николя, каких-нибудь странных событий, связанных с Мадлен и ее окружением? Возможно, кто-нибудь был зол на нее или мог ей желать смерти?

– Нет и еще раз – нет! Мадлен всегда – обаятельная и общительная. Ее все любят. Кто мог ей чего-нибудь желать? Ерунда какая-то! – Парень явно нервничал. Только какая была этому причина?

– Николя, а где Вы сами находились в четверг семнадцатого августа в двадцать два тридцать?

– Вы серьезно подозреваете меня? Да, мы расстались. Но до встречи с Мадлен я еще раз двадцать, образно выражаясь, расставался с девушками. И что же, я пойду их всех убивать? Проверьте. Они все живы здоровы. Извините, но по какому праву Вы мне задаете все эти вопросы? Вы что – полицейский? Вы ведь даже не парижанин! – Голос Николя срывался на крик. Вмешалась Мадлен:

– Прекрати, Николя! Этот месье – нанятый мной детектив, знающий толк в расследовании. Он специально приехал из Украины, бросив свою паству, чтобы помочь мне.

– Так, обожди. Этот русский – священник, который живет в Украине… – Увидев сдвинутые к переносице брови Мадлен, он понял свою ошибку. – Разве это не одно и то же? Украина – это ведь Россия? А тебя хотят убить? Кто?

– Это мы и пытаемся выяснить. И мм-да,.. Украина – это не Россия. – Разобравшись кое-как с Николя, в голове которого на миг все перепуталось, она извинилась за своего «бывшего» перед Алексом. Тот в свою очередь, повторил вопрос, на который Николя уже отреагировал спокойнее. А когда ему принесли любимый куриный бульон, за счет Мадлен, он и вовсе успокоился.

– Семнадцатого августа у моего друга было День рождение, и мы с компанией зависали в ночном клубе. Проверьте. Я могу дать телефоны друзей и клуба. Мы там изрядно шумели, поэтому официанты нас запомнили.

Возвращаясь по вечернему бульвару Сен-Жермен, они шли медленно, вдыхая вечерний воздух, настоянный на неповторимых ароматах этой улицы. Мадлен молчала, сосредоточившись на своих мыслях:

– Он не врет, – произнесла, наконец, она. Я знаю Николя, как мне кажется, хорошо. Он импульсивный и может сделать какую-нибудь глупость, но он не убийца.

– И часто он ходит в рестораны за счет девушек? – Алекс хотел разрядить напряженную обстановку. Мадлен усмехнулась.

– Он не считает это чем-то плохим. Современные люди, увы, не джентльмены прошлого, а девушки оплачивают свои счета в ресторане сами. Для Парижа – это нормально. А в Украине женщины еще зависимы от мужчин?

– Скорее всего, мужчины, ухаживая за женщинами, стараются быть джентльменами. Украинским женщинам нравится, когда за ними ухаживают – подают руку, при выходе из автомобиля, помогают снять или надеть пальто и оплачивают счет в ресторане. – Он вспомнил, как Мадлен категорически отвергла его желание заплатить за всех.

– Извините. – Девушка остановилась, словно пытаясь что-то вспомнить. – Вы напомнили мне, что Николя как-то сказал, что он не сноб, но не потерпел бы рядом с собой женщину, которая больше его зарабатывает. Он просто бы от нее избавился. Уверена, что это была лишь случайно сказанная им глупая фраза.

– А как, простите, вы расстались? Какая была причина?

– Думаю, что причина была в том, что я стала подрабатывать моделью и стала зарабатывать больше. Когда мы познакомились, я была всего лишь фотографом, который перебивается от проекта к проекту. Теперь я понимаю, почему ссоры участились.

– Вероятно, он скрывал свои истинные чувства. Мадлен, позвоните его друзьям, немедленно. Прямо сейчас. Узнайте о Дне рождении, а Кэтти завтра подъедет в ночной клуб. К сожалению, я буду занят делами своего бизнеса. Да, от меня привет Маше. Ведь завтра с утра вы ее забираете?

Они остановились возле дверей в его Hotel De Suez. Мадлен пошла дальше, по плавно изгибающейся улице Сен-Бенуа к себе в дом номер шесть, а Алекс, постояв с минуту возле входа в отель, неожиданно для себя вернулся на бульвар Сен Жермен. Ему хотелось в этот теплый августовский вечер прогуляться. Побыть с Парижем.

Не спеша он шел по бульвару. Алекс смотрел на гуляющих людей и впервые, они показались ему не настоящими. Словно призраки, прохожие ходили, общались, сидели в кафе за уличными столиками, что-то ели, пили, говорили по телефону, знакомились, расставались, встречались… «Все – суета сует, – подумал он. – Все – кроме этой вечерней зари, зеленоватого неба – осколка Вселенной и этого города. Он, как древний хранитель печати на своем посту недоступен, но верен королеве Истории. Впрочем, этот город, как и все остальное – лишь иллюзия. Все – набор атомов. Даже люди, праздное отношение к жизни которых мимолетно. Все мы – туристы, гостящие в этом мире. Мы восхищаемся мыльными радужными пузырями в этой глобальной голограмме, забыв о настоящем доме – источнике своего существования».

Алекс присел за столик на террасе старинной закусочной Lipp и заказал кружку пива, предаваясь своим мыслям. Неожиданно маленькая беленькая собачонка в забавном платьице в розовый горошек едва не описала его ноги. Хозяйка успела ее, к счастью, оттащить. «А вот и Знак Господа Бога – усмехнулся он, вспомнив о своем сане священника. – Завтра Воскресенье – нужно немедленно пойти в Дом Отца».

Отец Алексий вспомнил, что на rua Daru находится маленький, но милый Собор Александра Невского, где собираются потомки еще первой волны русских эмигрантов. Там чувствуется Дух Святой и очень теплая, почти домашняя обстановка. «Действительно, – «Дарю» – улыбнулся он, проговорив про себя еще раз название улицы.

4

Николя действительно был в клубе на дне рождении, у одного из друзей. Его алиби подтвердилось. Кэтти разговаривала с двумя официантами, и они так же вспомнили шумную компанию молодых парижан и высокого юношу с пышной шевелюрой и татуировками. С алиби Вивьен дела обстояли сложнее. Определить, была ли она на самом деле в своей квартире – было невозможно. Кэтти по просьбе Алекса подъехала к ее дому и спросила у консьержки, когда возвращается с работы Вивьен, но у той сохранились записи лишь приходящих гостей во время отсутствия хозяев. Однако она подтвердила, что мадмуазель Вивьен часто приходит домой в восемь, девять вечера и очень редко позже.

– Ах, не могу застать подругу, а телефон ее потеряла. Хотела сделать ей сюрприз, но видимо, он не удастся. Мерси, мадам! – И Кэтти упорхнула, как птичка.

Парикмахерша утвердительно кивнула, встряхнув модной стрижкой на голове. Да, Виви была у нее 17 августа и делала покраску и укладку волос.

– Она вас так расхваливала! – Улыбнулась Кэтти. – Теперь вижу, что не зря. Вы прекрасный мастер. – Кэтти смотрела на себя в зеркале, оценивая новую стильную прическу.

– Кстати, если вы увидите свою подругу, передайте ей этот буклет. Я забыла ей отдать. Мы вместе ходим в воскресную школу при нашем храме. – Объяснила мастер и всунула в руки Кэтти протестантский буклет «Ежедневное исповедание».

Получив от Кэтти подробное изложение выполненного задания, Алекс размышлял. Итак, Вивьен при всей ее набожности и подтвержденных фактов оставалась под подозрением. Машина у протестантки-модели была серебристого цвета, но автомобиль можно взять в аренду или одолжить. Улика в виде каштанового волоса, похожего на цвет волос Мадлен и Вивьен все так же тяжелым камнем лежала во внутреннем кармане его пиджака.

Маша выздоравливала уже дома, и билеты в Ришелье были взяты на вторник. Кэтти была вне себя от радости. Ведь фотосессия в провинциальном старинном городке, в усадьбе дома семнадцатого века не входила в ее планы и была подарком судьбы.

– Как тебе досталось это имение? – Спросила она Мадлен, когда вся суета, связанная с поездкой к вокзалу, посадкой в вагон поезда уже была позади.

– Все просто. – Мадлен пожала плечами. – Этот дом был наш всегда. Вернее, он достался моему прадеду виконту де Росьеру от его родственников. От каких – след теряется в истории. Потом им владела бабушка – де Буа-Росьер. Теперь – я.

Эта истории заинтересовала Алекса, как звено, связанное с историей Мадлен. Он спросил, интересовался ли кто-нибудь ее поместьем? Возможно, все дело в доме и наследстве?

– Дом старый. Отреставрировать его – было бы очень невыгодно. – Вздохнув, ответила Мадлен.

Из ее рассказа следовало, что реставрация заняла бы много времени, сил, денег, а так же это бумажная волокита. Земли осталось немного – всего лишь гектар, с которым она и так не знает, что делать. Есть еще дополнительные постройки. Родственников ближайших нет и, навряд ли, кто-то будет ее убивать ради кусочка земли и дома, где больше проблем, чем прибыли.

– Это еще как сказать – задумчиво произнес Алекс. Кто-то, возможно, смог бы отремонтировать дом и наладить бизнес. Например, сделать небольшой отель.

– Ришелье – сонный городок, – хмыкнула Мадлен. – Туристов не так уж много, хотя он находится недалеко от Парижа. Впрочем, сами увидите.

Въезжая в город на такси, друзья проехали мимо указателя Pays de Richelieu, что означало «Земля Ришелье», как перевела Кэтти. Городок был разделен на две ровные части широкой центральной улицей. Именно она, по плану знаменитого архитектора Жака Лемерсье, соединила между собой два одинаковых квадрата земли, застроенных зданиями с величественными фасадами. Дома все были двух или трех этажные, с мезонинами, похожие друг на друга. Кое-где попадались остатки былой крепостной стены, когда-то опоясывавшей город по периметру.

Свернув с главной улицы, такси скоро остановилось возле большого двухэтажного особняка с великолепными коваными воротами.

– Приехали! – сказала Мадлен, и улыбка осветила ее лицо. Без лишних слов была видна ее любовь к своему дому.

Высокие окна были оформлены белой каменной окантовкой с прямоугольными выступами. Стены кремового цвета хорошо сочетались на контрасте с «замковым» цветом крыши, покрытой темно-серой черепицей. Мезонины и слуховые окна с белыми мраморными валютами были украшением дома. От высокого мезонина с треугольным оформлением, симметрично располагались два овальных пониже. Все – элегантно и сдержанно, и только широкие и длинные каминные трубы из темно-красного огнеупорного кирпича, вносили нотку веселого задора в этот выверенный стиль.

Семнадцатый век, вдохновивший столько последующих поколений художников и архитекторов, звучал в Ришелье мелодиями Жан Батист Люлли, Джованни Габриелли, Робер Камбер, начиная от Гранд рю и заканчивая этим домом.

Главная аллея вела к крыльцу с белой балюстрадой, с двух сторон к которому поднимались мраморные ступени. Небольшой огородик с отдельным входом начинался сразу за углом дома. Перед фасадом был разбит элегантный сад, состоящий из вечнозеленых растений, газонов, деревьев в серых деревянных кадках и небольшого фруктового садика с правой стороны от главного входа.

Все это великолепие с восторгом оценила Кэтти. Она уже на ходу присматривала уголки для фотосессии. Алекс лишь мысленно задал себе вопрос о том, кто ухаживает за этим садом, и сколько здесь стоит подстричь самшитовую изгородь. Словно читая его мысли, Мадлен произнесла, остановившись перед дверью и, поставив на крыльцо свой саквояж:

– Когда-то здесь было много слуг, и ухаживали за домом и садом гораздо лучше. Я же, как фотограф-художник, ценитель красоты, всеми силами стараюсь по возможности поддерживать престиж дома эпохи короля-Солнца. Ухаживать за садом мне помогает местный садовник со своим сыном – это их бизнес, а внутри дома приходит убирать два раза в неделю женщина с дочерями, так же из местных. Я счастлива, что могу дать работу людям. Ну что ж, добро пожаловать!

Интерьер внутри дома был раритетным: сохранившиеся обои восемнадцатого и девятнадцатого века украшали стены со старинными картинами. Мебель была так же антикварной, за исключением стильных предметов, приобретенных Мадлен. Из гостиной, где салатовые обои с изящными деревьями и яркими птицами превращали ее в райский сад – анфилада двух небольших комнат вела в овальную столовую с огромной хрустальной люстрой над длинным столом.

– Это ведь целое состояние! И такое прекрасное! Мадлен, тебе нужно пойти на курсы реставраторов мебели. Этим ты сэкономишь целую кучу денег. – Посоветовала практичная Кэтти.

– Мне хотелось бы осмотреть сарай, где произошел пожар – по-деловому произнес Алекс.

– А мне – обсудить с тобой нашу завтрашнюю фотосессию. – Обратилась к подруге с горящими глазами Кэтти, дух творчества которой уже завладел.

– Может быть, я покажу вам главную площадь с памятником Ришелье и его дворец? Но сначала проведу в ваши комнаты на втором этаже и, пожалуйста, не сопротивляйтесь. Никаких отелей. Вы – мои гости. – Сразу четко выразила свою мысль Мадлен.