За свой счет

– Не выдумывай. Хочешь, я скажу, как тебя подставили с книгами?

– Я сама.

– Главное, успокойся. Ты плохо выглядишь.

– Первый раз в жизни ты мне говоришь, что я плохо выгляжу. Я не сплю, понимаешь? Такое отчаяние! Легче всего – выйти из окна и ни за что не отвечать.

– Дурочка.

Двадцать пятого я не смогла больше бороться с собой и набрала этот проклятый номер. По-моему, я забыла сказать «здравствуйте». Вполне возможно.

– Толя? Рэна?

– Светлана, вы невоспитанная женщина, – полетели в меня её согласные, – Толи нет. Я не в курсе дела. Я не знаю, где он и когда вернётся. Вы надоели мне со своими проблемами. У меня больна подруга, и мне не до вас. Не звоните больше. Толя сам позвонит вам, когда вернётся.

– Но у меня… – Она повесила трубку.

– Так, – сказал Витя, – мы же с тобой технари. Это дело надо запараллелить. Что у тебя с рекламным сборником?

– Выйдет в третьем квартале, если опять не отодвинут.

Этот сборник тоже был нежданным подарком судьбы.

Союз писателей затеял выпуск Рекламной библиотечки поэзии ещё весной, и я каким-то чудом оказалась в списке авторов. Дали всего четыреста строк, я выбирала их методом исключения. И не могла поверить в своё счастье. У меня так давно не выходили книги!

Но выход всё откладывался – сначала был четвёртый квартал, потом второй будущего года, потом третий…

– Пойди к редактору, расскажи всё, как есть. И что ЦДЛ, между прочим, тоже подставили.

– Ты думаешь, получится? Я попробую.

Редактор сидел за столом, заваленным тонкими папками. Я положила перед ним пригласительный билет.

– Спасите меня! У меня объявлена презентация, а книг нет. Я просто с ума схожу! Никак нельзя срочно выпустить рекламный сборник? Я попала в такое положение…

– Вы заплатили им все деньги сразу? И до сих пор нет корректур? Почему же вы к нам не пришли, всё давно было бы сделано в лучшем виде. Ну, женщины! Впрочем, вы женщина в квадрате, вы же поэтесса! Так. Так-так. Попробуем позвонить в типографию. – Он набрал номер: – Наталья Дмитриевна, у нас вечер в ЦДЛ срывается. У Светланы Гершановой. Тридцатого. Издатели взяли все деньги ещё в прошлом году и кормят обещаниями. Да, понимаю, всё отложим. Светлана, сможете сейчас отвезти рукопись?

– Конечно! Спасибо вам!

– Потом скажете спасибо. На вечер пригласите?

– Ещё бы! И скажу со сцены, как вы меня выручили.

Моя рукопись была на подоконнике, я легко нашла её в стопке одинаковых папок.

Из типографии я поехала к Валере в Большое издательство.

– Валера, что это делается! Аннотация ещё у меня, корректур нет, вечер через четыре дня, и Рэна говорит, что я надоела ей со своими проблемами.

Валера набрал тот же номер. Ему ответили сразу. Трубка всё говорила и говорила, он тщетно пытался вставить хотя бы слово:

– Но он… но она… ты можешь мне сказать… – У него было такое терпеливое выражение лица, одна боль и терпение…

И я вдруг подумала: Толя тут ни при чем, он загнал меня в эту петлю для неё, Рэны. И может, сейчас на мои деньги выходит её книжка…

– Она плачет, у неё действительно больна подруга, а ты звонишь беспрерывно.

– Я не звонила три дня. А у меня через четыре дня вечер, ты видел пригласительный? Я просто схожу с ума! И все встречи на гастролях расписаны. Они ещё не знают, что я еду без книг!

Вечером позвонил Толя.

– Слава Богу, разве так можно?

– Вы можете утром отдать мне аннотации?

– Конечно. Я и сейчас могу их вам привезти.

– Нет, утром. Я еду за корректурой, они позвонили, что всё готово. Встретимся по дороге.

– Я вычитаю за ночь, но успеют они к тридцатому с тиражом?

– Будем стараться. До завтра.

Мы с Витей сидим в машине у метро «Краснопресненская», как договорились, и ждём издателя. Я вздрагиваю от каждой дублёнки, выходящей из метро. Очень холодно. Не хватает мне разболеться за три дня до вечера и четыре – до гастролей.

– Он не придёт. Полчаса прошло.

– Как это не придёт? Это всё твои фантазии.

– Он не придёт.

Через час мы уехали от метро, я просто закоченела.

Двадцать восьмого ночью он пришел без звонка и принёс корректуру.

Я даже не спросила его, отчего он не пришел на «Краснопресненскую».

Я смотрела на эту синьку где странички были с ладонь, как в железнодорожном справочнике, полей не было, строчки то сбегались в одну линию, то расходились веером…

– Толя, почему такой формат? Это просто никуда не годится. Посмотрите, какой набор! А какой шрифт! И обложку я подписала – смотрите, вы привезли мне оттиск обложки одного формата, а текст – другого!

– Обложку можно уменьшить.

– Зачем? Кому нужно такое уродство?

– Ну, ошиблись они с форматом. Сами ошиблись, сами пусть и поправляют. Но если оставить всё, как есть, дней через пять тираж будет готов.

– Через пять дней у меня уже будут идти гастроли. Вы меня очень подвели, у меня просто слов нет. И где корректура второй книги? Вы что, так и не запустили её в производство?