Живая ракушка

Ночь. В тесной комнате темно и тихо. Слышалось только размеренное движение секундной стрелки часов на стене. Тик. Тик. Тик. Тик.

Вдруг малышка начала кряхтеть, попискивать, словно котенок. Женщина открыла глаза, поднялась, включила торшер. Перепеленала, покачала. Спустя пятнадцать минут Галя разразилась плачем. Проснулся Паша. И отчим тоже.

? Закрой ей рот, ? рявкнул тот несвязно.

Младенец не успокаивался. Мужчина сполз с дивана и, шатаясь, побрел в кухню. Было слышно, как открылся холодильник. Там стояла дежурная бутылка. Когда отчим вернулся, в комнате запахло перегаром.

Мать трясла сестренку-дюймовочку на руках. В тишине ночи детский плач надрывно разносился по квартире. Валентина Андреевна присела на диван, пытаясь дать ребенку грудь.

? Заткни ее или я сам заткну, ? заорал сожитель и со всей силы замахнулся.

Прикрывая собой малышку, женщина приняла удар. Тяжелый кулак попал в ухо.

Паша соскочил с кровати, подбежал и резко толкнул дебошира.

? Не тронь мать, гад!

Тот не ожидал нападения и свалился на пол. Разъярился еще больше.

? На меня? Ты, недоносок! Да я тебя… ? качаясь, поднялся. – Да как ты смеешь, ублюдок?

Женщина приложила одну руку к уху, другой держала плачущую дочку.

? Коля, не надо! – закричала она.

Паша встал между матерью и отчимом. Сжал кулаки. Крикнул:

? Не подходи!

Отчим с глазами, налитыми кровью, как у быка, шагнул вперед, схватил мальчика за шею. Паша отбивался, но сил не хватало.

? А-а-а, ? завопила мать, ? убивают!

Валентина Андреевна положила орущую дочку в кроватку, подбежала к входной двери, открыла ее и на весь подъезд закричала:

? Помогите! Милиция!

Оставила дверь нараспашку, метнулась в комнату.

Сожитель жестоко избивал сына. Она орлицей налетела и стала отдирать железные мужские руки от одиннадцатилетнего подростка.

К счастью, соседи оказались расторопными. Кто-то вызвал милицию, кто-то – скорую, кто-то отправил своего мужа на подмогу. Жители дома запомнили эту ночь надолго.

Когда дежурный наряд увел отчима, а фельдшер, убедившись, что переломов у мальчика нет, дал рекомендации по носовому кровотечению и уехал, все стихло. Будто ничего и не было.

Сестренка успокоилась и мирно посапывала. Лишь Паша сидел на кровати в разорванной майке, с синяком под глазом, опухшей нижней губой и засохшей кровью под носом. Мать подошла к сыну, пристроилась рядом и, крепко обняв, прошептала:

? Пашенька, сынок, прости меня.

Он не отстранился, хотя внутри кипело. Отчаяние. Злость. Но обида была уже не на мать. На себя. Мальчик повернулся, уткнулся ей в плечо, обнял в ответ и заплакал.

? Мама, и ты прости.

Это были слезы очищения. Сбросив тяжелый душевный груз, который носил в себе с момента последней ссоры, Паша почувствовал легкость.

? Я не смог защитить тебя… От него.

? Смог. Ты молодец и…

Паша перебил:

? Мама, неужели ты хочешь, чтобы он вернулся? – вытирая щеку кулаком, мальчик посмотрел на мать.

Та молчала.

? Мы проживем и без него, вот увидишь, ? взял ее за руку.

Женщина перевела взгляд с сына на маленькую дочку. Паша поймал движение маминых глаз.

? Не волнуйся. Я буду тебе помогать с Галей. Только не пускай сюда этого гада. Я ведь взрослый. Все понимаю. Я буду мужчиной в доме.

Валентина Андреевна не ответила. Видимо, о чем-то думала.

? Давай ложиться спать, ? устало сказала она и поцеловала сына. Переодела ему майку, аккуратно вытерла кровь, укрыла одеялом и выключила свет.

Паша уснул не сразу – вспоминались сцены ужасной ночи.

«Когда вырасту, я не стану ни как отец, ни как отчим, ? словно давая себе клятву, тихо шептал мальчик. – У меня будет другая жизнь, и я никогда не обижу жену».

Веки становились тяжелыми, а мысли туманными.

Спустя десять минут Паша спал. А Валентина Андреевна снова плакала в подушку. Она тоже приняла решение.

Через неделю жили втроем: мать, сын и дочь.

Глава 15. Новенькая

В начале октября стояла теплая солнечная погода. Будто золотая осень, заблудившаяся в сентябре, купила билет и запрыгнула в последний вагон. На переменах школьников тянуло на улицу: играли в классики и выше ноги от земли. Но строгий звонок вновь собирал за парты, и ребята окунались в древний мир и множества натуральных чисел.

В пятом «Б» шел урок литературы. Вела его классная руководительница Ольга Васильевна.

Это была немного чудаковатая женщина. Постоянно читала стихи великих русских поэтов и придерживалась мнения, что «не любить Пушкина и Толстого равносильно предательству Родины». Не имея собственных детей, учительница всю себя отдавала школе и литературе. Вот и сегодня ее слегка выпученные, почти прозрачные глаза смотрели на портреты поэтов и писателей, которые были расставлены на полках шкафов позади парт, а Ольга Васильевна нараспев декламировала:

Подруга дней моих суровых,

Голубка дряхлая моя! 

Одна в глуши лесов сосновых