Оценить:
 Рейтинг: 0

Страницы минувшего будущего

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 48 >>
На страницу:
27 из 48
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Агате казалось, что, переступив порог кабинета, она оказалась вдруг в какой-то параллельной действительности, и вихрь эмоций, бушевавший в глубине души, никак не поддавался осознанию. Совсем некстати всплыл в памяти отрывками разговор с Вовкой о работе в прямом подчинении, о разнарядках…

Ручка лежала слишком близко. И размашистая подпись вышла немного кривой.

Тишина звенела, прерываемая лишь тиканьем настенных часов, и тихие щелчки казались грохотом набата.

Медленно Агата обернулась.

Денис показался неживым – столь отрешённо смотрел на неё, как будто бы не видя.

Не видя.

Не веря.

В тёмных глазах – искры и целая палитра эмоций, каждая из которых больно под ребро колола. И почему-то не находилось сил отвернуться или хотя бы отвести собственный взгляд. Казалось, от чего-то катастрофического отделяла пара шагов. Не молчавший ошарашенно Гончаров, а именно то жалкое расстояние, преодолеть которое, по-видимому, просто не хватало сил. Какие-то десятки сантиметров, служившие, возможно, спасением…

Прикрыв на мгновения глаза, Денис дёрнул шеей. И голос его, такой тихий и вкрадчивый, ядом отравил витавшую в кабинете тишину.

– Пошла вон отсюда.

– Сядь, – Егор Викторович словно очнулся и поспешил вернуть упущенную ситуацию под контроль. И Агата буквально рухнула на дерматиновый диван, стоявший у стены. – Ты же не хуже моего правила знаешь.

Последнее уже к Кравцову относилось, и тот осклабился вдруг – совсем страшно, совсем не по-человечески. Фыркнул как-то странно и указал на злосчастные листки.

– Я это не подпишу.

– Денис! А кто поедет? Кто ещё? Анисимов, у которого сын месяц назад родился? Терентьев? Он десять дней назад вернулся. Ну, кто, скажи мне, кто? Мы с Борей и так до последнего тянули с тобой, и, сам же видишь, всего шесть дней, меньшего не бывает.

Кравцов медленно кивнул, словно бы соглашаясь с услышанным. Но отчего-то обхватившей себя за колени Агате совсем не поверилось в этот жест, и она боялась даже вздохнуть, чтобы, не дай бог, не привлечь к себе совершенно неуместного внимания. И не зря не верилось.

– Сын родился… десять дней назад вернулся. А вот эта, эта соплячка, там будет к месту. В этом месиве, в этом дерьме.

Каждое слово обжигало, жалило, оставляя где-то на подкорке незримые рубцы. Денис говорил так тихо, так вкрадчиво и ядовито, что лучше бы срывался на крик и брань. По крайней мере, так было бы намного легче и даже в чём-то понятнее. Но вместо этого – лишь невероятная злоба, клокотавшая и проявлявшаяся в тишине голоса, в сжатых в кулаки руках, в не поддававшемся описанию взгляде забитого в угол зверя…

Сказанное повисло в воздухе, погибло тяжким эхом, не получив ответа. Агате очень хотелось бежать, бежать подальше, спрятаться и не чувствовать липкой паники, что ледяными волнами осознания начинала набегать на неё. В груди становилось всё теснее с каждым мгновением, а страх, так плотно сковавший внутренности, никак не отступал.

Слишком поздно пришло понимание.

Денис называл её «эта». Называл специально, показывая, что она – никто, что место её примерно на уровне какого-нибудь микроба.

Но ты, Волкова, конечно, не согласна?

Руки откровенно ходуном ходили, но – странное дело! – это оставалось совершенно незамеченным. Все ошмётки того, что можно было бы с натяжкой назвать сосредоточенностью, лишь на одно направлялись: держаться. Хоть как-то. Рано или поздно всё бы закончилось.

Егор Викторович взял очки и, достав из кармана пиджака платок, наспех протёр стёкла.

– Подписывай.

Но в ответ – тишина. Кравцов не пошевелился даже, глазом, казалось, не моргнул; так и остался стоять неподвижно, словно в одночасье перестав происходившее воспринимать. И его глаза… стеклянные, какие-то неживые, слишком быстро потерявшие эмоциональность и так сильно напоминавшие тёмную бездну…

Он как будто что-то вспоминал.

Почему Агата подумала так, отвернуться поспешив? Почему вдруг именно эта мысль оказалась самой чёткой из всех, что метались в сознании? Почему именно она выстрелила в такой неподходящий момент? Все вопросы, хаотичные, которые то и дело вспыхивали на мгновения как-то незаметно, оставались, конечно же, без ответов, так и исчезая, растворяясь без следа, словно и не бывало их никогда.

– Денис. Подписывай.

Спокойно. Давая понять, что выбора не существовало. Так повторил своё распоряжение Егор Викторович, по-прежнему крутивший меж пальцев дужку очков. Каждая секунда длилась так невыносимо долго, что в такой обстановке, наверное, можно было бы сойти с ума раз и навсегда с удивительной лёгкостью!

От взгляда, устремлённого аккурат в макушку, захотелось умереть прямо здесь и сейчас. Но, собрав всё, что оставалось от сил, в кулак, Агата смогла поднять голову и распрямить плечи.

Кравцов стоял, казалось, даже перестав дышать. И взгляд его, в первые мгновения показавшийся совершенно пустым и остекленевшим, в самой своей глубине таил то, что, должно быть, не под силу различить никому. Никому, кроме неё.

«Денис боится, что разнарядка придёт и на тебя».

Ручка лежала на самом краю.

* * *

Слёзы текли нескончаемым потоком, никак заканчиваться не желая. На коленках уже давно образовались два мокрых пятна, но благодаря царившему в уголке коридора глубокому полумраку заметить их крайне сложно оказывалось. Да и не до того приходилось, потому как с каждым всхлипыванием риск начать задыхаться всё возрастал и возрастал.

Плакать было не свойственно совершенно. Даже в детстве, когда удавалось увязаться за Марком и его друзьями на стройку, а очередное падение оказывалось неудачным, она лишь упрямо зубы стискивала и забивала отчаянное желание пустить девчачьи слёзы куда подальше. И даже зелёнку с мамиными причитаниями терпела с завидной сдержанностью.

Но что разбитые коленки в сравнении с тем, что случилось сегодня?

«Заткнись. Я не хочу тебя ни слышать, ни видеть».

Слова упрямо в памяти вспыхивали, больно опаляя и без того совершенно разнузданное сознание. Сказанные нарочито ровным голосом, так, словно бы речь шла о погоде или чём-то до отвратительного будничном. Слишком просто, чтобы оказаться неправдой.

«Я не хочу тебя видеть».

Удивлена?

Слеза сорвалась с кончика носа и тут же разбилась о застиранную ткань джинсов. Дышать становилось всё сложнее, но долгожданного облегчения так и не наступало, и хотелось выть. Просто выть в отчаянной надежде, что хотя бы так стало бы легче.

Трясшиеся ладони к ушам – слишком инстинктивно, слишком по-детски. Словно это имело хоть какой-нибудь смысл. И лоб плотнее к коленям, чтобы сжаться ещё сильнее в желании исчезнуть, сровняться со стеной и полом.

Кравцов выходил из кабинета совершенно отрешённым, словно не документ подписал, а… убил кого-то собственноручно. И, когда Агата, идя рядом, открыла было рот, развернулся и совершенно спокойно, равнодушно и даже устало велел замолчать, припечатав требование словами о нежелании её слышать.

«Заткнись».

Знал. Наверняка знал, что это подействует. И не прогадал.

Сколько уже прошло с той минуты? Сколько она сидела здесь, вжимаясь в угол и рыдая так отчаянно, как обычно рыдали только дети?

В душе боролось слишком много эмоций для одного человека. Они разрывали на части, словно стремясь переломать рёбра, вырывались наружу бессвязными рыданиями и рваными всхлипами, но никак не желали уступать своих мест чему-то другому.

Страх. Неизвестность. Боль. Обида. И сотни, тысячи их оттенков переплетались меж собой, безо всякого сожаления отравляя и словно бы измываясь в стремлении проверить на прочность, от которой уже практически ничего не осталось.

– А я тебя нашёл.
<< 1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 48 >>
На страницу:
27 из 48