Храни меня на вираже

– Язык учи, дитя моё! Лучше французский, он тебе больше под стать: приземлённости в тебе нет, этой дурацкой современной напористости. Одним словом, «живое стихотворение»! Молодец, мальчик! – повернула она голову к Натану, делая ему комплимент. – Помнишь хоть, кто автор этой фразы?

– Кажется, Александр Грин… – несмело протянул тот.

– Надо же, не забыл, – обрадовалась Мария Сергеевна. – А из какой книги, помнишь?

Меро напрягся, мучительно пытаясь вспомнить, но не находил ответа.

– Э-э-э…

– Повесть «Алые паруса», – пришла на выручку ему Серафима.

– Браво, деточка! – от души похвалила её седая леди. – Ладно, утомила я вас, пойдёмте за стол.

Натан вдруг взял Серафиму вместо руки за талию и повёл к столу. Арне подал руку бабуле, помогая встать с кресла.

– Ну а ты, балбес, когда девушкой обзаведёшься? – шутливо пеняла она младшему внуку.

После семейного обеда Волчок с ревностью смотрел, как два красавца, Тиль и Гретта, выпущенные на свободу, носились вокруг Натана и Серафимы, игрались и приносили хозяину палки. Он же был привязан к дереву. Серафима заметила отчаянное выражение на морде любимца и, отвязав, подвела его к овчаркам. Знакомство состоялось!

Оставив собак резвиться во дворе, Меро снова повёл девушку в дом.

– Пусть сами, без нас, пообщаются. Что тебе ещё показать? – спросил он, когда они миновали гостиную и шли по коридору.

– Покажи комнату, в которой ты жил.

– Почему жил? – рассмеялся Натан. – Я и сейчас в ней живу, когда приезжаю сюда. Ты же знаешь, у меня то соревнования, то выезды, тренировки должны проходить на разных трассах. Вся моя живность обитает здесь, у родных. Лу ещё беру в поездки, а с собаками, сама понимаешь, одна маета.

– Тогда зачем тебе отдельный дом? – пыталась понять Сима.

– Человеку нужно место, где он может побыть один, поразмышлять, чтобы ему никто не мешал.

Новицкая вздохнула:

– А теперь твоему уединению мешаю я…

Меро резко повернулся к ней, так, что она на него наткнулась.

Взяв девушку за плечи, Натан посмотрел ей в глаза:

– Не говори ерунды!

Жаркая волна, исходящая от Натана, передалась и ей. Его руки скользнули ей за спину, и она почувствовала, что тоже хочет этот поцелуй. И тогда она обвила его шею и прикрыла глаза…

Когда она наконец открыла их, то увидела его внимательные глаза рядом со своими. Он странно на неё смотрел.

– Ты чего? – опешила Серафима, мягко отстраняясь.

– Мне всё труднее сдерживать себя. Особенно сегодня, когда проснулся, а ты спишь на моём плече, – откровенно сознался он и мысленно вернулся в сегодняшнее утро.

Он проснулся, как всегда, рано: его внутренние часы были неумолимы. Левая рука затекла. Меро повернул голову налево, и его губы уткнулись прямо в лоб Симы. Оказалось, она спала на плече Натана, лёжа на животе, прижавшись щекой к его груди, а он её обнимал.

«Мы что, так и заснули в гостиной? Похоже на то…» – сообразил он.

Нужно было вставать. Осторожно, чтобы не разбудить, Натан перевернул спящую девушку на спину, и каштановые волосы мягкой волной рассыпались по диванной подушке. Глаза мужчины невольно скользнули в вырез голубого платья. Она не проснулась, лишь повернула голову набок. Мышцы шеи натянулись, обозначив ямочки над ключицами, и его мозг взорвался. Безудержная волна желания накрыла Натана с головой. Не соображая, что делает, он наклонился, чтобы поцеловать её в шею и в эти самые ямочки, но в сантиметре передумал и остановился. Сделав глубокий выдох, походивший скорее на глухое рычание, Меро накрыл девушку пледом и поскорее убрался из гостиной.

Вот и сейчас их нежный и долгий поцелуй только распалил его: хотелось сгрести её в охапку, прижать к себе и не отпускать… И снова он усилием воли сдержал себя, чтобы не напугать свою гостью неожиданным и неуместным порывом. Вырвался и выдал его только взгляд…

– Мы, кажется, хотели посмотреть мою комнату, – как можно беспечнее произнёс он. – Или ты передумала и посмотрим что-нибудь поинтереснее?

Новицкая улыбнулась и покачала головой.

– Ладно, пошли, – пригласил он свою спутницу и повёл её за руку.

* * *

Уже пять минут Меро сидел на постели и смотрел, как Серафима тщательнейшим образом разглядывает его награды на многочисленных полках: медали, кубки, памятные статуэтки. Их количество впечатляло. Потом она добралась и до фотографий в рамках, что висели на стенах. Долго изучала их, после повернулась, совершенно ошеломлённая.

– А я и не знала, что ты настолько признанный гонщик. Я впечатлена. Даже как-то не по себе…

– Почему?! – искренне удивился Натан. – Я обычный человек, просто давно занимаюсь любимым делом. Постепенно это стало приносить плоды.

– Нет, – возразила Сима. – Ты уникум. Обычные люди так не рисуют. И не побеждают в гонках.

– Уникумом меня ещё никто не называл, – отшутился польщённый Натан.

Похвала именно этой женщины была для него ценна, как приз.

– А, вот вы где! – вошёл в комнату его младший брат. – Там мама спрашивает, вы до завтра останетесь или уедете?

Серафима машинально подошла к Натану и встала за его спиной.

– Скажи маме, мы через часок уже поедем. По Брюгге погуляем, Сима его толком не рассмотрела, когда мимо проезжали. Ну и платье нужно купить: завтра в резиденции правительства важный приём, я и Лукас Харти приглашены.

– Понял, брат. Ну, круто! Будем вас в новостях смотреть.

Когда он вышел, Серафима недоумённо смотрела на Меро.

– Прости, забыл тебе перевести, – извинился он и поведал суть разговора.

У Новицкой расширились глаза:

– Ты мне ничего про приём не говорил…

– Да?! – сделал он невинное лицо. – Разве?! Ну вот, теперь сказал.

– Думаю, такие бравые парни, как вы с Харти, отлично справятся сами, – уверенно отказала она. – Извини, но на приём я не пойду, а вот Брюгге посмотрю с тобой с удовольствием!

Меро с интересом посмотрел на Серафиму: милая домашняя кошечка продемонстрировала свои острые коготки и тут же их втянула…