Ромео для балерины

– Передай Роме, что видеорегистратор на лобовом стекле не оставляет ему ни малейшего шанса выиграть суд, а вот я могу сейчас обратиться в государственную клинику к психотерапевту, что у меня стресс и я не смогу месяц водить машину, и он мне месяц будет оплачивать такси, а также вмятину на бампере, – сказал Саша как можно громче, чтобы скаредный супруг призадумался.

Так оно и вышло. Он только буркнул: "Спроси, куда он вас везёт?" Байер услышал и ответил:

– В НИИ неотложной детской хирургии и травматологии, улица Большая полянка, 22. Пусть прихватит полис.

Алина продиктовала адрес и отключила телефон.

– Простите нас, – подавленно еле вымолвила она.

Байер видел, как ей неловко и стыдно. Он посмотрел в зеркало, встретился с ней глазами и тепло улыбнулся.

– Вы ни в чём не виноваты: виновата пушистая негодница. Надо обязательно найти её и отшлёпать тапком по попе.

Алина улыбнулась, и Байер чуть не въехал в зад впереди идущей машины – до чего просветлело и засияло внутренним светом её лицо. Несколько минут они ехали молча, потом Саша поинтересовался:

– Алина, а почему Ваш муж про сына ничего не спросил?

– У меня нет папы, – вдруг доверительно выдал Лёва. – Рома – это мамин муж, но не мой папа.

– Лёва, необязательно об этом всем рассказывать, людям это может быть неинтересно, – потупилась Алина и радостное сияние исчезло с её лица. – Рома о нас заботится, он по-своему тебя любит…

– Никого он не любит: пинает Нору, а меня называет выродком, – грустно возразил матери Лёвка.

Саша почувствовал, как стало всем неловко: Алине – за то, что её сыну приходится терпеть, Лёвке – что пожаловался другому мужчине, Байеру – что случайно узнал чужие секреты. Надо было разруливать тягостную ситуацию, и Саша сказал:

– У меня дома, не в Москве, живёт золотистый ретривер, девочка, а раньше была хаски Айна. Так вот, когда я был мальчишкой и учился в школе, ко мне пришли приятели и стали дразнить мою сестрёнку Лею. Я их, конечно, приструнил, но самое интересное было, когда они домой засобирались. Главному обидчику Айна нагадила в кроссовок, да так, что шарики закатились к носкам, и их не было видно. А как мальчишки надевают кроссовки? Быстро и рывком. Как он орал! А кроссовки пришлось выбросить. Отец, когда узнал, даже деньги не стал отдавать из принципа: "Собака – член семьи, а семья своих в обиду не даёт!"

Лёвка уже смеялся. Алина опять расцвела: золотистые глаза горели тёплыми искорками, от улыбки проступили ямочки на щеках. У Байера зашлось сердце: "Да она же сама, как ребёнок!"

– Ну, Лев, как тебя по отчеству?

– Юрьевич, у него отчество моего отца.

– Ну, Лев Юрьевич, говори свой полный адрес.

– А зачем? Ты к нам в гости собираешься?

– Не, – засмеялся Байер. – Но за приглашение спасибо! Нора может к дому вернуться.

– И ты что, будешь искать нашу собаку?! – не верил своему счастью ребёнок.

– Ну, искать не обещаю, но посмотреть – посмотрю.

Наградой Байеру были удивлённо-благодарные глаза Алины. Он сглотнул и понял, что готов всю ночь искать эту чёртову собаку, лишь бы вновь засветились радостью глаза Алины и Лёвки.

В больнице Байер сам поговорил с врачом в приёмном покое. Лёву осмотрели, Алине принесли тапочки. Когда мать позвали заполнять документы, Саша подошёл к Лёве и спросил:

– Как у Вас с мамой фамилия?

– У меня – Ярцев, а у мамы – Можарова.

– Запоминай мой номер телефона, он лёгкий, – и Саша продиктовал свой телефон. – Если что, звони, не стесняйся, обещаешь?

– Обещаю. А у тебя как фамилия?

– Байер. Александр Даниилович Байер.

– Красиво, – уважительно протянул Лёва.

– Ну, бывай, Лев Юрьевич.

– А ты ещё к нам приедешь? – с надеждой спросил он.

– Думаю, да, – улыбнулся Саша и взлохматил Лёвкину голову. – Береги маму, она у тебя хорошая.

– И красивая… – гордо добавил сын.

Вдруг он кивнул на коренастого мужчину лет 35, вошедшего в приёмный покой, и с досадой бросил:

– Припёрся!

– Ну, ты, царь зверей, полегче на поворотах! Не огорчай маму: вы нужны ей оба!

Лёвка только вздохнул. Не простившись с Алиной, Байер вышел из больницы: она о чём-то разговаривала с мужем, кивая на Лёвку.

* * *

Сашка посмотрел по навигатору, где находится улица Заморёнова, дом 41, и поехал. Было уже почти девять вечера. Кто-то ещё гулял, кто-то торопился домой: завтра на работу. Только беззаботные подростки, у которых были каникулы, у подъезда гоняли футбол каким-то предметом. Байер присмотрелся: женская туфелька, и подошёл к пацанам. Поднял бежевую лодочку на каблуке и рассмотрел.

– Ого, а если в глаз каблуком: острый!

– Не, мы аккуратно.

– Вот что, мужики. Моя знакомая здесь туфли потеряла, когда за ребёнком бежала. По-моему, одну вы нашли. Где-то ещё одна должна быть. Если найдёте – 100 рублей каждому, идёт?!

Парней как ветром сдуло. Минут через десять тот, что помладше, приволок вторую туфельку.

– В кустах валялась, – победно произнёс он.

– Повезло Костяну, – с завистью вздохнули остальные. – Сто рублей заработал!

– Почему только он?! Вы все искали, и любой мог найти, – справедливо заметил Байер и каждому протянул по бумажке.

Ребята просияли:

– Может, ещё что нужно найти?

– Нужно, – улыбнулся Саша. – Собака с поводка сорвалась и убежала: шелти, рыженькая, кличка Нора. Не появлялась здесь, пока вы играли?