Я услышал в трубке ее недовольный голос.
– Где вы пропали? В какой дыре? Три часа не могу до вас дозвониться.
– Мы уехали из города. Не волнуйся все хорошо.
– Почему ты позвонил папе, а не мне? Что за новости? Теперь мы будем общаться через родителей? Ты прям как кот. Нагадил и в кусты!
– А ты бы отпустила ее со мной?
– Нет!
– Вот поэтому я тебе не позвонил, – стараясь, как можно спокойнее ответил я. – Не кричи, Вера. Ничего страшного не произошло. Я только хочу провести два дня со своим ребенком. Я имею на это право?
– Не имеешь. Сначала заплати алименты, а потом качай права.
– Дались тебе эти алименты! – теперь я уже разозлился. – Завтра пришлю. Довольна?
– Как увижу деньги на счету, так и обрадуюсь. А пока мой карман пустой. Завтра привези Карину домой. Понял?
– Понял.
Она отключилась. Пи-пи.
Алчная стерва! Получит она свои деньги.
Я вернулся за стол. Феликс налил себе рюмочку горячительного. Алла заварила зеленый чай.
– С кем разговаривал? – Взглянула она на мое недовольное лицо. – Опять работа?
– Нет, – грубо ответил я. – С одной продажной бабой. Достала!
– Они все такие, – поддержал меня Феликс. – Женщинам нужны только хрустящие купюры. Не ведись на их капризы. Лучше держи этих монстров на расстоянии.
Карина заглянула ему в рот. Голубые глаза стали еще больше.
– У папы есть монстры?
– Нет, принцесса. Это мы так шутим.
– Тут только один монстр! – Алла пихнула жениха в бок. – И он сейчас вылетит на улицу, если не закроет свой хлебальник.
Феликс тут же опрокинул самогон в рот. Не из рюмки, а хлебнул прямо из литровой бутылки.
Я выпил горячий чай и немного успокоился.
– Что-то Серафима к нам не зашла. Неужели не видела мою машину?
– Приболела бабуля. Давление. Вчера вызывали скорую.
То-то я всю ночь не мог сомкнуть глаз. Как будто чувствовал что-то неладное.
– Надо было мне позвонить.
– Да, все в порядке. Павел ее наколол, а потом, ближе к вечеру, приехало все семейство Петровых. Ты же знаешь, как дети и внуки ее любят. Не оставят ни на минуту.
– Серафима молодец. Хороших вырастила сыновей. – Феликс на секунду задумался, а потом снова потянулся за бутылкой. – Не пьющие все.
Алла стукнула его полотенцем по руке.
Десять лет назад сыновья Серафимы построили дом. Скинулись, кто чем мог, и подняли непосильную ношу. Ребята не миллионеры, у каждого жена, дети, кредиты. Когда они привезли мать в деревню, из соседних домов вышли все жильцы, чтобы посмотреть, кто же отгрохал такие хоромы в их поселке.
Дом получился шикарный: два этажа, просторная веранда. Постепенно, с годами, на участке появилась бревенчатая баня, построили гараж, посадили сад.
Бабулю любят все соседи. Дети каждые выходные собираются в ее доме. Внуки выросли, но тоже не забывают старушку. Каждый понемногу помогает.
А я? Бросил своих стариков на произвол судьбы. Дед вложил в меня душу. Бабушка, хоть и была строгой, но всегда относилась ко мне с любовью.
– Чего это ты приуныл? – спросила Алла.
– И глаза на мокром месте, – заметил Феликс. – А губки-то! Губки скривил.
Я опустил голову ниже.
– Ничего.
– Парень, ты плачешь?
Алла долила чай в кружку. Карина прижалась щекой к моему плечу.
– Сынок, что случилось?
Я вытер глаза рукавом кофты.
– Это все вы виноваты. Раньше я вообще никогда не плакал.
– Ты каждую минуту ревешь, – злобно усмехнулся Феликс. – Фильм смотришь – пускаешь слюни. Собака заболела – беда! Волосы не на ту сторону лежат – можно вешаться. Сказал про Серафиму – и опять слезы. Что с тобой, чувак? Ведешь себя хуже бабы. И тут же говоришь о женщинах! Кто тебе даст… – Он осекся, взглянул на ребенка. – Твой папа слишком много плачет. Ты его береги. А то какая-нибудь злая волшебница превратит его в дровосека. Это человек, у которого работают только руки и ноги, а остальные конечности могут заржаветь и отвалиться.
– Я знаю сказку про Элли и Тотошку.
Обрадовалась девочка.
– Хватит приставать к ребенку, – заступилась за меня Алла. – Это его Серафима сделала таким впечатлительным. Она колдовала над его кроватью.
– Что она делала? – переспросил я.
– Шаманила. Поила тебя травами. Ты, наверное, не помнишь, как она читала молитвы над тобой. Каждую субботу топила баню, заваривала веники, заговаривала воду. А потом мыла тебя и постоянно что-то бубнила себе под нос. Она говорила, что в тебе сидит бес.
– Девочка в нем сидит, а не бес. – Вставил гадкое слово Феликс. – Вот он и льет слезки при каждом удобном случае. Бабка его сказками травила.