Рвущийся в небо

– Бажута там? – хрипло спросил он, уставившись туда, где ткань скрывалась под тушей камня.

– Вероятнее всего, – подтвердил чужак. – Мы, конечно, осмотрим здесь всё. Может, она вставала… Отходила куда…

– Бажута там… Там? Там! – покачиваясь из стороны в сторону, стал повторять Литюш.

– Вот вы где! – раздался за спинами голос Сэнежи. – Все собрались? Там Инесь стонать начала. Алкажа с ней осталась. Нужно уже делать что-то, а не разговоры разговаривать. Воду искать. Огонь разводить. А где Бажута? – Сэнежа тараторила быстро, без пауз.

– Бажута? – проревел вскочивший на ноги Литюш. – Там! Там Бажута!

Он стукнул кулаком по камню, затем бросился к Сэнеже. Оттолкнул Кипуна, перепрыгнул через Тужая и вцепился ей в плечи.

– Ты здесь, а она там! – кричал он, тряся её из всех сил. – Ты здесь! Зачем ты? Почему она? Она там!

Голова Сэнежи болталась вперёд-назад. Казалось, ещё чуть-чуть и она отделится от тела и полетит далеко-далеко.

– Остановись, она не виновата ни в чём, – сказал чужак, крепко хватая Литюша за локти.

Тот замер. Разжал руки. Медленно повернул голову к чужаку.

– Не виновата? – прошептал он. – Не виновата. Она не виновата. Это ты виноват! Ты не пустил Бажуту со мной! Если бы она пошла со мной, её бы там не было! Вы все виноваты… Вы… Все! Это вы! Вы её убили!

Взгляд его сделался совсем безумным. Он перебегал с одного на другого, не задерживаясь ни на ком даже на мгновение.

Сэнежа, всхлипывая, отступила и осела на землю. К ней тотчас же бросилась Наруша и стала утешать. Четай встал рядом.

– Убийцы! Вы убийцы, – шептал Литюш. – Вы все убийцы.

– Успокойся. Не делай глупостей, – сказал чужак и медленно отпустил локти Литюша.

Литюш запрокинул голову и зашёлся в безумном хохоте:

– Успокойся! Успокойся! – всхлипывал он, затем развернулся и спотыкаясь побежал с разрушенной площадки, за валуны.

Кипун с сомнением смотрел ему вслед.

– Ему нужно побыть одному, – не слишком уверенно сказал чужак, затем вздохнул и, повернувшись к Сэнеже, спросил: – Ты что-то говорила про Инесь? Она пришла в себя?

– Нет, – тихо ответила та. – Она просто стонет.

– Инесь ранена? – спросил Тужай.

– Да. Ей достался довольно сильный удар по голове, – подтвердил чужак.

Наруша тихонько заплакала.

– Эй, мелкая, – невесело усмехнулся Тужай, – ты-то чего слёзы льёшь? Вы с ненаглядным твоим целы, невредимы! Любите друг друга. Вон, даже Плюющийся старик проникся. Не разлучил вас. Вам день подождать, ночью ты Четаю крылья подаришь, а утром за нами со Срединного придут. Так что не плачь. У сестёр вон всё тоже ладно получается. Эй, Сэнежа! – он продолжал натужно зубоскалить. – А ты чего нос повесила? Не передумала ещё крылья-то брать? Ты смотри! Если сомнения какие, так ещё не поздно передумать и из рвущихся в дарующие перейти. А? Смотри, сколько нас здесь! Все как на подбор, один лучше другого! Ты не гляди, что у этого на роже морщины уже проклюнулись да голова в шрамах, зато у него сердце доброе да и силы не занимать, – Тужай кивнул в сторону чужака, затем ткнул себя в грудь. – Или вот ко мне присмотрись. Я ого-го какой! Ногу мне, правда, скорее всего, отпилят, но крылатым ноги не нужны! Ну, не передумала?

Сэнежа фыркнула и задрала нос.

– А его чего же не расхваливаешь? – спросила она и кивком показала на Кипуна.

– Его? – переспросил Тужай и, хохотнув, пояснил: – А чего его нахваливать? Вы про него лучше меня знаете… Да и не к спеху ему. Он и следующего танца лун легко подождать может. Это нас возраст поджимает… У меня ещё куда ни шло… Пара бескрылых лет ещё есть. А у него всё! – Тужай вновь указал на чужака. – Последние, считай, дни отгуливает. Не радостно, а? Да и ко мне, безногому да бескрылому, жизнь не особо весёлой стороной поворачивается… А слёзы вы льёте!

Наруша стыдливо всхлипнула, уткнувшись в плечо Четая. Сэнежа поджала губы и распрямила плечи.

– Я не лью, – буркнула она. – Некогда лить. Дело делать пора. Воду искать… Припасы остальные.

– Воду – это хорошо, – одобрил Тужай. – Воду – это правильно. Пить страсть как хочется. После ночных плясок в горле дерёт, словно туда морского песка сыпанули! Меня в деле утоления жажды только одно пугает…

Он выразительно провёл рукой по пузу.

– Что, живот болеть начал? – подхватился чужак. – Тот удар сказывается?

Все остальные тоже обеспокоились и стали тревожно переглядываться.

– Да не! – отмахнулся Тужай. – Синяк как синяк! Меня больше беспокоит, что вот нагрянет время отойти по нужде, а куда я отойду-то? И как?

– Тьфу на тебя! – в сердцах сказала Сэнежа. – Тогда и ты делом займись, пока мы припасы ищем!

– Это каким делом? – подозрительно уточнил Тужай.

– Ямку себе выкопай! – фыркнула Сэнежа.

Всем, даже Тужаю, отчего-то эти слова показались жутко смешными. Смех грянул громкий. Закончилось веселье также внезапно и быстро, как и началось. Кипуну стало неловко, как будто его поймали на том, что он из чужой плетюги рыбу таскает. Остальные тоже стыдливо отводили глаза.

За дело взялись дружно, хотя по первости и бестолково. Пытались сдвинуть Палец, раскачать его. Хотели освободить ногу Тужая, да и с участью Бажуты определиться нужно было. Пока оставался крохотный шанс, что она жива, все цеплялись за эту призрачную надежду. Но Палец лежал спокойно и недивижимо, ему плевать было на ту суету, что люди развели вокруг него. Щель, в которой застряла нога Тужая, всё больше напоминала Кипуну насмешку.

Чужак время от времени отлучался посмотреть, как там Инесь, проверить самочувствие Тужая, да и остальных держал под присмотром. Четай и Наруша аккуратно разобрали камни в том месте, где лежали припасы. Им удалось найти немного воды, мешок с высушенными ломтиками куяра и три пустые бутыли. Бутыли были целые. Из одной, правда, разило брагой. Но это было лучше, чем ничего.

Сёстры собрали все уцелевшие одеяла, плащи, треснувший, но вполне уцелевший сундук с ритуальными инструментами. Как смогли, привели их в порядок. Один из плащей, что был почище, пустили на повязки для Инесь. Устроили её со всей возможной осторожностью. В себя она так и не пришла, лишь постанывала время от времени.

Сам Кипун работал у основания упавшего Пальца. Там, где были сложены дрова, там, где ночевала Бажута. Он то и дело натыкался взглядом на торчащий из-под Пальца навес. Ему всё время казалось, что он видит то подрагивающую руку Бажуты, то шевелящуюся на ветру прядь волос. Каждый раз это оказывалось игрой теней. К вони, что так и стояла в воздухе после плевка сальзы, он принюхался, но дышалось тяжело, да и слова Тужая легкости не добавляли. В голове то и дело крутились обрывки фраз: «…нас возраст поджимает… Последние дни… безногому, да бескрылому…»

Уцелевших дров оказалось не так уж и мало. Кипун бережно собирал каждую щепку, относил на ту сторону Пальца, поближе к очагу.

Небо сперва перелиняло из серого в мутно-розовое, а затем и в грязно-синее. Солнце хоть и держалось ещё невысоко, у самого горизонта, но уже заметно припекало.

– Всё же нужно найти родник, – сказал чужак, когда все сделали по глотку. – Этого, – он указал на быстро убывающие запасы, – надолго не хватит. Да и раны промыть следует.

– Мы же уже!.. – возмутился Кипун.

– Мы их не промыли, мы грязь вокруг обтёрли, – сказал чужак и тихо добавил в сторону: – Хорошо, если не втёрли.

– Да, вода не помешает, – поддержала его Наруша. – И поторопиться нужно. Нам ещё следующую часть обряда проводить, когда солнце в зенит поднимется…

– Вы всерьёз всё это продолжать думаете? – возмутился чужак. – После всего, что случилось?

Чужак – он чужак и есть! Кипун едва удержался, чтобы не сплюнуть. Хотел было ответить, но Четай опередил, спросил хмуро: