Герой на героине

Герой на героине
Светлана Термер

История зависимости юного сироты с большим сердцем и наивным рассудком.Он от первого лица поведает любопытному читателю свою биографию, и никого не оставит равнодушным.

Герой на героине

Светлана Термер

Данная книга является художественным произведением, не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет и не пропагандирует их. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

© Светлана Термер, 2023

ISBN 978-5-0060-3250-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Глава 1.

Доброй ночи, ибо пишу перед рассветом.

Представлюсь. Родион, к счастью не Раскольников. Но мое преступление понесет не меньшее наказание, чем мой тезка с роковой судьбой.

Теперь мне почти 40, но начну эту повесть с моих семнадцати.

У меня не было отца. Меня воспитывала милосердная мать с печальными глазами и добрым сердцем. Она отдавала мне свою Любовь и жизнь, взамен получая грозный взгляд исподлобья. В школе я вечно сидел за последней партой и рисовал карикатуры на одноклассников и преподавателей. Учился отвратно. Едва сдал экзамены и выпустился в неизвестность. Не поступал более никуда, и решил отгулять свою молодость.

Одним из теплых, летних вечеров я забрел в казино и просадил там все карманные деньги, но обрел хорошего друга. Он был из обеспеченной семьи, и мог позволить себе делать высокие ставки. Получал ли что-либо? Едва. Ему было по духу лишь пафосно курить сигару и просаживать кровные его семьи. Однако он был хорошим человеком, и мы скоро сошлись взглядами.

Его звали Анатолием, и он обладал ораторским искусством, от чего имел много друзей и женщин.

Анатолий стал водить меня по различным заведениям и без жадности тратил на меня крупные суммы. И он знакомил меня с людьми, которые отнеслись бы ко мне с меньшей толерантностью, не будь я в тесной дружбе с Анатолием.

И в один из вечеров, сидя в просторном, мраморном зале с компанией молодых людей, приятелей Анатолия и самим Анатолием я заметил что двое выходили в уборную и возвращались с другим взглядом. Глаза их были красными, дыхание прерывистым. Сперва их возбужденность вызвала развратную мысль, не мужеложники ли они, но тут же я понял что это не так и постыдился своей духовной нескромности. Я обратился к другу и спросил напрямую. В ответ он посмотрел мне в глаза и предложил выйти, обозначив что в присутствии других не положено.

Мы вышли в уборную, Анатолий запер дверь изнутри и достал покерную карту, кажется джокера, и зеркало. Из внутреннего кармана своего пиджака он вынул прозрачный, измятый пакет с белым порошком и сделал две дороги на зеркале. Я знал о кокаине, и знал о рисках, но с жадностью вдохнул ве предложенное, будто нашел панацею от любой боли и грусти. И что же я ощутил?

Сперва холод в носу и горле, а затем сердце мое забилось быстрее, и стук его уже был похож на барабанную дробь ритмичной мелодии. Я ощутил как возбуждается тело и мысль. Я ощущал способность сигануть с карниза и взлететь над землей. Я ощутил бесстрашие перед смертью и Адом.

Войдя в мраморный зал я обратил взор на четверых молодых людей, молча сидящих по углам комнаты в просторных креслах и глядящих в пустоту, словно в ней и заключается смысл их пребывания здесь. И я тоже в этой пустоте видел больше, чем заметил бы будь я трезв.

Я заметил в себе, что я силен. Чертовски силен. Я ощутил силу духовную и физическую. Я набил бы морду любому, и пережил бы смерть не проронив слезы по усопшему. Я не боялся крови, трупных червей и смертной казни. Я не боялся ни Дьявола ни Бога. Я был бесстрашен и зол, но нечто химическое, давшее мне силу в тот же миг меня успокаивало.

И я никогда не забуду свою первую женщину, первую трагедию и первую дорогу кокаина. Ведь именно с этого началась моя история и жизнь. И наверное с этого началась моя духовная и физическая смерть. Смерть, которую я, умирая, не заметил. Но понял я это гораздо позже. Быть может с долгим опозданием.

Часть 1. Глава 2.

Все те же семнадцать, но несколькими месяцами ранее.

Моя мать, женщина, подарившая мне жизнь стала тяжело болеть. Ее сердце было очень хрупким, и его могла ранить самая ничтожная царапина грубости или неполноценной Любви.

Моя мать была Ангелом. У нее были крылья, которыми она обнимала меня, укрывая от суровых ветров. У нее был самый светлый и добрый взгляд. Она боялась крови и безразличия. Она не выносила одиночества, потому что привыкла Любить и отдавать свою жизнь тем, кто окружает ее. У нее были две ласковые кошки, которых Любили гораздо больше, чем Любят своих кошек иные хозяева. Она Любила меня. Меня она Любила чуть меньше чем Бога, и в тысячу раз сильнее чем саму себя.

Она видела во мне то дитя, что минуту назад вышло из ее чрева, хоть и был я уже почти полноценным мужчиной.

И настал тот день, когда доброе её сердце стало болеть с раннего утра, а к вечеру она схватила одной рукой левую грудь, а второй горло. Приехавшие через 20 минут врачи скорой лишь зафиксировали ее смерть, и направили в морг. Ей было почти шестьдесят. Она была еще довольно молодой и хотела жить, но не успела.

Это было в 19 часов 17 минут, осенью, 22 октября 1993 года.

***

Я опустил голову на ее холодеющую ладонь. Я прощался с теплом, что уже покидало ее тело. Наверное ее дух уже покинул не только бренный сосуд, но и нашу уютную комнату, наш промерзший осенний город, нашу смертную землю. Наверное она уже говорит с Богом о своей посмертной судьбе и отмаливает у его ног мои грехи. Грехи, которые я еще не успел совершить, но совершенно точно совершу.

Пятая минута. Она не дышит, и я знаю это.

Десятая минута. Ее тело остывает и твердеет.

Пятнадцатая минута. Она совершенно точно мертва. Она труп.

Двадцатая минута. Заберите же наконец это пристанище смерти! Оставьте меня одного! Погасите свет и остановите время! Я в страшном страдании, в невыносимой тоске и неутолимой боли!

***

Похоронная процессия из меня, брата и тетушки. Гроб из черного дерева с выбитым с внешней и внутренней стороны крышки православным крестом. Венки, земля, крест с табличкой и фотографией. На фото она молодая, еще только родившая меня, свое долгожданное дитя. Еще не вдова. Еще не старуха. Но она никогда и не была старухой. Ее лицо лишь только покрылось сеткой морщин, а волосы не успели поседеть. Она ушла слишком рано.

Комья земли падали на крышку гроба. Она погружена в землю на два метра глубины. Через неделю в ее бренном теле зародится новая жизнь, – личинки. Они примут ее как пищу, обратят в прах и удобрят землю. Совсем скоро она станет частью природы и сквозь ее сухие кости прорастут цветы и травы. Это единственное, что останется после нее. Кроме нас, двух ее сыновей.

***

Я был несовершеннолетним, и мой старший брат оформил формальную опеку, но позволил мне жить самому и уехал к семье. Я остался один.

Я знал, что-то непременно погубит меня. Я еще не знал что. Теперь понял. Это был кокаин. Кокаин, которым я вместо водки и хлеба поминал свою мать. Кокаин, который подарил мне сон. Сон, в котором я забыл о смерти. О смерти, что была почти моей. О сердце, разорвавшемся в груди моей матери, что разрывалось и во мне всякий раз, когда я вспоминал ее объятия и улыбку.

Эта женщина подарила мне жизнь и душу, но я погубил жизнь и себя потерял.

Такова участь тех, кто Любит и теряет. Такова участь тех, кто при жизни, а может еще ребенком познал жестокость и безвозвратность смерти.

Часть 1. Глава 3.

И раз уж я начал свою исповедь, то расскажу о своей первой Любви. В моей трагедии был луч света. Луч большого, горячего солнца, которое согревало меня издалека, боясь приблизиться, чтобы не обжечь моей кожи.

Ее звали Милена. Она старше меня на десять лет. Мне было 17, а ей 27. Она не была старой, скорее слишком молодой, но взгляд у нее был мудрый и грустный.

Я встретил ее в одном из заведений, куда приглашал меня Анатолий. Она сидела за столиком одна, рядом с ней дымилась чашка горячего кофе, в одной руке она держала книгу Набокова “Лолита”, а в другой сигарету. Увлекшись чтением она не заметила как сигарета догорела, и слегка обожгла пальцы. Она резко бросила догоревший фильтр с отпечатком помады в пепельницу и взяла в рот обожженные пальцы, и стала остужать их языком. Я испытал эрекцию.

Вышел в уборную, и умылся холодной водой. Решился подойти. Анатолий одобрительно кивнул головой.

– Позволите составить Вам компанию? Родион.

– Милена. А вы слишком молоды. Вам нет и двадцати. Еще слишком девственное у Вас лицо, Родион.