Целую тебя, мой Пьер

А ведь прав, паршивец, такой исход был более чем вероятен. Здравое рассуждение денщика положило конец сомнениям Ланского.

– Фёдор, – начал он не торопясь, – сядь-ка рядом.

Если бы Федька кому-нибудь рассказал, что он сидит с барином за одним столом, а тот ещё с ним советуется, сочли бы его трепачом и наглецом. Но хитроватый мужик знал, что такого барина он больше не сыщет в Петербурге, а потому, при всей своей наглости, держал язык за зубами.

– Слухаю, барин, – с готовностью оживился мужик, прямо как Ланской перед царём.

Пётр Петрович достал из папки злосчастный диплом и без лишних объяснений показал денщику. Тот внимательно прочитал и присвистнул.

– И что, Пётр Петрович, требуется от вас?

– Должен я найти автора сего пасквиля. А как искать? С чего начинать? Я же не сыщик, сам понимаешь, братец. Не буду же я ходить по части и показывать кому ни попадя сей гадкий документ. Поэтому прошу тебя, Фёдор, поспрошай денщиков, лакеев, да прочих дворовых при несчастном графе N. Может, кто что видел. Кто принёс письмо, кто приметил посыльного… Ну сам понимаешь… А я попробую почерки наших полковых офицеров сверить. Так, с двух сторон, глядишь, быстрее выясним.

Федька почесал затылок и ещё раз посмотрел на документ, потом перевёл глаза на барина. Ланской заметил едва заметную усмешку и подсунул ему под нос кулак.

– Только скажи лишнее слово – получишь у меня розог, – грозно раздувая ноздри, предупредил Ланской.

– Что вы, Пётр Петрович, – притворно испугался денщик, – я молчу. Кто же бы не влюбился в такую… "подобна ветреной надежде, резва, беспечна, весела…"

– Ты Идалию с Ольгой Лариной, что ли, сравниваешь? – удивился Ланской.

– Так похожа, ваша милость, – нагло ухмыльнулся Федька.

Ланской не знал, что и ответить. Действительно, похожа…

Цепкий ум мужика уже не раз изумлял Петра. Сам он не запоминал стихи так быстро, хотя и любил их. Зато Федька не только помнил наизусть, но ещё и умудрялся вставлять вовремя нужную цитату. И переспорить его, порой, было очень трудно. Среди денщиков офицерского корпуса про него и пословицу сложили: Федьку поносить, что редьку укусить…

– А ну, марш отсюда! – скомандовал Ланской.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – вскочил с места денщик.

– Разрешите идтить?

– Ступай на конюшню, а оттуда прямиком по моему поручению. Всё ясно?

– Так точно, – рявкнул Федька, и, нарочито печатая шаг, вышел из комнаты.

– Построже с ним надо, ваша милость, – подала голос Агафья, входя в комнату, чтобы налить чай Ланскому, – совсем распоясался, бездельник.

– Молчи, старая хрычовка, – донеслось из коридора.

– Шут гороховый, – проворчал Ланской.

Отдохнув после сытного обеда, Пётр отправился в штаб полка. Звание флигель-адьютанта его величества открывало все двери и избавляло от лишних вопросов. Штабисты выложили перед ним все необходимые документы, и Ланской, заперевшись в кабинете, начал сверять почерки офицеров с шутовским дипломом. От напряжённого внимания заслезились глаза – почерк большинства офицеров был мелким, плохо читаемым, а на "дипломе" – почти каллиграфический…Наконец, Пётр нашёл более-менее пару похожих документов. Один из них принадлежал капитану Нефёдову, а второй поручику Воронцову. Ланской знал этих офицеров. Нрав у них был весёлый, а уж у Нефёдова репутация была заядлого скандалиста… Эти язвительные господа вполне могли быть замешаны в гнусную историю…

– Подпоручик, а где обедают офицеры Нефёдов и Воронцов? – спросил Ланской у секретаря.

– Так в Бражницкой, ваше высокоблагородие. Они завсегда засиживаются допоздна. Думаю, там и найдёте их.

Оседлав Каурку, Ланской поскакал на Шпалерную, но сначала решил заехать домой – вдруг Федька что-то разузнал? Однако, уже подъезжая к дому, он издалека заприметил высокую фигуру своего денщика. Тот шагал с довольным видом, лихо маша руками, что свидетельствовало о его хорошем настроении. Значит, есть сведения – обрадовался Ланской. И действительно, пронырливый денщик выяснил, что к несчастному графу приходил денщик капитана Нефёдова.

– Ну конечно, он не лично его сиятельству вручал пакет, а его лакею. А тот возьми и спроси: кому ответ-то присылать, если что… Дурак-денщик и проболтался.

– Что ж… Теперь всё сошлось, – пробормотал Ланской, – поеду искать этого Нефёдова. А ты ступай домой, да сам не проболтайся про всё это, – строго повелел он Федьке.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – опять вытянулся тот, громко отрапортовав на всю улицу. И почему Ланскому всё время казалось, что его денщик не тот, за кого себя выдаёт?

Глава шестая

Ланской не любил обязательные кутежи и забавы, которые были приняты в Кавалергардскому полку. Для молодых офицеров устраивался негласный экзамен – выпить десяток стопок и постараться не опьянеть. Пётр с усмешкой вспомнил и себя. Испытание он прошёл в своё время успешно, не опьянеть ему помогли высокий рост и крепкое телосложение, и больше проверять его никто не решился. Даже самые разудалые гуляки сообразили, что перепить Ланского не удастся. Сейчас и возраст не тот, да и охота кутить пропала…

Его отец, Пётр Сергеевич Ланской, был сподвижником Михаила Илларионовича Кутузова, а потому в их семье к военной карьере относились серьёзно. Может, поэтому Петра и выделил император за его усердную службу и честность.

Но как бы ни относился к нему Николай, для Ланского высшим мерилом была его совесть. Вот и сейчас, хотя он должен был выполнить поручение Его величества, его душа искала выход, как не подставить товарищей. То, что они были виновны, он был почти уверен. Уж столько легенд ходило по столице про их проказы. Взять хотя бы последнюю…

Минувшим летом по ночам на Чёрной речке стал разъезжать катер с гробом, обитым тёмным бархатом. Гребцы и факельщики возле него тоже были одеты в чёрные плащи и большие чёрные шляпы. Все заунывно пели "Со святыми упокой". И дачницы, и крестьяне окрестных деревень просыпались и с мистическим ужасом взирали на сие мрачное зрелище. Конец безобразию положил полковой командир, случайно узнавший в гребцах офицеров собственного кавалергардского полка. Как выяснилось, в гробу был не покойник, а шампанское, которое проказники очень почитали.

Чем ближе подъезжал Ланской к Бражницкой, тем больше его охватывала досада, что он заинтересованное лицо в этом щепетильном вопросе. Известно ли Нефёдову с его компанией о его связи с Полетикой? Не заподозрят ли и его в том, что он боится подобного письма несчастному супругу Идалии? На душе было скверно, но ослушаться царя он не мог.

Офицерская столовая изнутри чем-то напоминала царские палаты Московского кремля – густая роспись сводов стен, откосов дверей и окон была выполнена в растительном орнаменте. Отличие было в изображении атрибутов Кавалергардского полка: там кавалергардский шишак, там мальтийский крест, такой же как и на парадной одежде офицеров, там штандарты полка, пожалованные в 1799 и 1810 годах.

То, что это была столовая, выдавали народные пословицы над панелями стен: "Красна ложка едоком, а лошадь – ездоком" и "Голод не тётка, пирожка не подсунет". Со скудным жалованьем полковника, Ланской не раз убеждался в правдивости последнего изречения.

Вечер только начался, поэтому офицеров в Бражницкой было немного. Ланской огляделся – Нефёдов с двумя товарищами что-то весело отмечали в самом дальнем углу столовой.

Капитан Владимир Сергеевич Нефёдов был ещё довольно молодым мужчиной, но уже начал стремительно полнеть. Мундир туго обтягивал его раздавшийся живот. И этому было объяснение – обильные возлияния шампанского и вина всегда сопровождались хорошей закуской. Но самыми несимпатичными, на взгляд Петра, были усы Владимира Сергеевича – они были похожи на его собственные, только мельче, и напоминали раздвоенный хвост скорпиона.

Отношения между ними были прохладными, но всё-таки при виде полковника Ланского Нефёдов и двое других офицеров почтительно привстали и пригласили его к столу. Ланскому это было и надо.

– Благодарю, господа, за приглашение, – без долгих предисловий начал Пётр, – мне как раз нужно с вами поговорить по весьма деликатному поводу.

Офицеры переглянулись.

– Выпьете с нами, полковник? – предложил поручик Воронцов, протягивая ему бокал.

– Нет, благодарствую, я сейчас на службе. Я хотел бы кое-что узнать у вас, господин капитан…

Пьяные ухмылки сползли с лиц офицеров. Ланской медлил, раздумывая, стоит ли задавать вопросы о дипломе мужьям-рогоносцам при всех? Нефёдов словно что-то почувствовал и произнёс:

– Можете свободно спрашивать, Пётр Петрович, у меня от товарищей секретов нет.

– Ну что ж… тогда не знаю, хуже или лучше это для вас, Владимир Сергеевич. Вам знаком этот документ?

Ланской достал "диплом" и показал Нефёдову издалека. Если тот был его автором, то узнает сразу, а нет, то и не стоило давать читать. Бледность капитана и забегавшие глаза при виде злосчастной бумаги всё сказали за него.

– А откуда это у вас?

– Представьте, от государя.