Самовар над бездной

– Это я так, к слову, – быстро поправился тот. – А вообще, насчёт книг, это универсальный источник информации. Никакого интернета не надо, если ты знаешь, где достать хорошую книгу. Особенно, если ты хоть в другую реальность за ней съездить можешь.

Вольф усмехнулся и сказал вроде как сам себе:

– Так вот вроде расскажешь в хорошем настроении о своей жизни – одни преимущества получаются.

– Всё-таки не всё можно узнать из книг…

– Ты мне тут не это! Читал бы побольше, понял бы, о чём я.

Иван отчётливо ощутил запах раскуриваемой марихуаны. Он обернулся на Вольфа (сидели они оба лицом к окну). Тот невозмутимо попыхивал трубкой с коноплёй прямо в зале ресторана!

– Боже мой, неужели тут легалайз? – проныл Иван, сожалея об ущербности мира, где ему довелось родиться.

– Будешь?

Иван затянулся из предложенной ему трубки. Мягкий травянистый дым охватил его изнутри, и он сразу почувствовал приятную приподнятость над окружающим.

– Какое слово ты сказал? Лига – кого?

– Легалайз. Отсутствие запрета на коноплю.

– А, это… Нет, это, конечно, незаконно, но в «Блюзе Диканьки» к курению относятся хорошо. Даже наклейка в виде листа конопли на входе висит.

Иван опешил.

– И что, полиция не устраивает никаких облав?

– Частная собственность неприкосновенна, – ответил Вольф, пуская кольца. – Они бы с радостью забрали меня, но для этого им нужна видеозапись того, как я продаю или покупаю большой объём вещества, которое экспертиза признала наркотическим. А так они меня даже обыскать не могут, если, конечно, мне не предъявлено обвинение в терроризме. А устроить задержание в частном заведении – ну это совсем не в их силах… Вон они, кстати, сидят.

Иван последовал взглядом за указующим перстом Вольфа: действительно, в метрах пяти от них за столом мирно сидели несколько оранжевых мундиров. Один из них тоже что-то курил.

– Это ещё что! В прошлом году одного мента поймали на том, что он прямо на работе грибы выращивал – ну, грибы, понимаешь. В шкафу с формой, что ли. Его даже с должности не сняли. Плантацию, конечно, домой перенёс.

Может, и не так всё плохо, подумал Иван. Прекрасное будущее-настоящее с канатными дорогами и свободным курением травы в общественных местах.

Возможность, может быть, начать свою жизнь заново и провести её в совершенно другом ключе.

– После смерти Ленина большевики потеряли сильного лидера, и больше грызлись между собой, чем удерживали власть, – объяснял Вольф. – Если вкратце, то их движение затухло практически само собой, Сталин с Троцким бежали в Америку и что-то там пытались разрулить… А у нас здесь всё пошло по классическому сценарию. Липовая «национал-социалистическая» республика, эсеры, которых празднично переизбирали на каждых выборах, диктатор Савинков, перевороты, хунты, голод…

– А Вторая Мировая была? – удивлённо спросил Иван.

– Сначала долго пытались союзничать с Гитлером, даже воевали с кем-то при его поддержке. Потом – власть в очередной раз захватили военные, сбросив отца нации уже насовсем, долго бодались, пока Гитлер не открыл второй фронт и не напал на нас, оккупировав полстраны. Отбились в крайней степени героически, но не без помощи союзников. Знакомо?

– А потом?

– Ну а что потом? Всё скучно и цивилизованно. Парламентская республика. Буржуазные ценности. Большой бизнес. Во второй половине века сильно разбогатели, так что даже в таких условиях чуть не начали свою Холодную войну. Вроде пронесло. Живут тут вроде прилично.

– Трудно поверить, честно говоря, – сказал Иван. – Господи, да тут хоть какие-нибудь проблемы есть? По сравнению с «нашим» вариантом это просто курорт какой-то, а не двадцатый век.

– Гегемония консерваторов у власти длится уже слишком долго. Либералы и социалисты почти что загнаны в подполье, причём весьма корректными методами. Ну и будучи одними из лидеров, мы огребаем за всех. Полмира живут на одолженные у нас деньги. И если случается какая-нибудь херня, русские, конечно, виноваты.

Иван ещё покурил – мир приобрёл совсем уж радостные очертания.

В мыслях он парил на канатной дороге (но без каната), над чистой и светлой, Свободной Россией.

– Ну и терроризм, конечно, да. Все сходят по нему с ума, не доверяют друг другу. Но это пустяки.

Иван прислушался: по радио играла знакомая песня. Однако он заметил в ней незнакомые слова:

Пьяным был и тверёзым
Дубом был и был берёзой,
Вежливым и непристойным
Заключённым и конвойным
Спать ложился как обычно,
Только утром выпивал прилично.

Это получается, тут у всех песен другие слова! А каких-то песен и вовсе нет. И все книги, фильмы – насколько иными они могли здесь выйти! Каких-то нескольких дней ну уж никак не хватит на то, чтобы всё это изучить… Его мысли понеслись по бесконечной спирали, подбирая всевозможные варианты того, как здесь всё могло сложиться. Голова шла кругом.

Из «Блюза Диканьки», они поднялись на смотровую площадку бывшей «Ленинградской» (Каланчёвский бизнес-центр, в просторечье Каланча).

Оказалось, что самые высокие небоскрёбы загадочным образом оказались ровно на тех местах, в которых Иван привык видеть сталинские высотки. Некоторые из небоскрёбов – на Воробьёвых, на Котельнической – ещё и повторяли их зиккуратические очертания.

На вопрос, почему так вышло, Вольф пожал плечами и сказал что-то о свойствах грунтов.

История застройки города повторяла известную Ивану: конструктивизм, размашистый языческий классицизм, дешевые и удобные дома, неомодернизм и, наконец, просто стеклобетон.

– Вань, пора спускаться, – вырвал его из размышлений Вольф. – Времени особенно нет, поезд через полчаса?

– Какой поезд?

– В Петроград.

Иван смутился, вспомнив, что днём они всё это уже обговорили. Нужная для перемещения назад чага должна открыться в Питере.

***

Ленинградский – то есть, Николаевский – вокзал совсем не изменился. Вместо бюста Ленина, впрочем, в зале ожидания возвышался памятник Савинкову – забавному лысому усачу в глухом френче.

– А вы часто бываете в этой, ну, в нашем мире? – спросил Иван, толком не освоившись с нужными формулировками.

– Нередко. Служебная необходимость, видишь ли.

– И как вам все эти… Различия, мягко говоря?

– Забавно, не более того. В глубинном смысле наши земли во всех мирах схожи.

– Но здесь у меня возникает неподдельное ощущение того, что тут нет никаких, извините, вечных русских бед. Никто не пьянствует, никого особенно не бьют, дороги ровные, везде чисто, цивилизация.

– Если ты считаешь, что вечные русские беды именно в этом, то…