Души моей тень

– Идём, мы и так опаздываем.

Пристроившись рядом с широкоплечим верзилой, я исподволь окинул взглядом галдящую толпу. Вообще-то, очень неосторожно вот так запросто мне доверять: один шаг в сторону и…

– Давай я сейчас скажу о чём ты думаешь, – с мрачной ухмылкой заговорил он, даже не взглянув при этом в мою сторону, – ты сейчас думаешь нечто вроде: «хм, здесь так много людей, я легко могу сбежать от этого типа». Предвосхищаю итог твоей идиотской затеи: не сможешь. На самом деле повезло, что звёзды сошлись в твою сторону: у меня относительно хорошее настроение и меня убедительно просили доставить тебя целым.

Помолчав, он добавил, словно за счёт этой паузы увеличивая вескость следующей фразы:

– Но удача изменчива. Не советую её испытывать.

– Да ты что, если я сбегу – не узнаю развязки всей этой истории, а я до жути любопытный, – съязвил я. – А если ты мне ещё и сладкой ваты купишь, то после этого от меня вообще не отвяжешься.

Запнувшись на мгновение, Харон окинул меня взглядом с ног до головы, словно только сейчас вообще заметил. Явно оставшись недовольным итогом увиденного, он зашагал вновь, уверенно рассекая толпу мощным корпусом.

– Ты вообще ничего не помнишь? Я имею в виду предыдущее тело.

– Я думал, что та красотка только меня подпоила, но, гляжу, ты тоже чем-то закинулся.

– Что за красотка?

– Не знаю, я не спросил имени.

С тревогой отметив, что толпа, вместе с её криками и грохотом музыки осталась далеко позади, а лесополоса, напротив, всё ближе, я попытался сфокусироваться на недавнем прошлом.

– Она подсела ко мне в кафешке. «Ливерпуль», слышал, наверное? Потом эта красотка предложила прокатиться до ресторана, а дальше темнота. Помню только, как она потом говорила с кем-то по телефону, а затем ушла.

– Ушла?

На этом мой проводник замолк и больше не произнёс ни слова. В полном молчании мы дошли до самого леса. Я ожидал, что он включит какой-нибудь фонарик, но вместо этого он уверенно свернул с проторенной тропы, затерявшись где-то в кустах. Наверное, это было бы отличным шансом сбежать, но вместо этого я следовал за ним, словно мы были скованны невидимой цепью. В тот момент у меня даже мысли не возникло о побеге. Я ожидал, что эта двухметровая махина будет шуршать листвой и хрустеть ветками, как сонный медведь на выходе из берлоги, но он двигался на удивление тихо, с какой-то даже животной пластичностью, словно разгуливать за полночь по каким-то дебрям в костюме стоимостью в три мои зарплаты было для него излюбленным хобби. Я же, напротив, шумел за нас двоих, так что, если Харон рассчитывал на элемент неожиданности, я его благополучно испортил с первого же шага, когда под подошвой смачно захрустела сухая шишка.

– Не думаю, что для тебя всё это закончится чем-то хорошим, – вполголоса заговорил вдруг мой проводник, – но всё же вот тебе совет: держи свой рот и особенно острый язык, на замке, когда будем на месте.

– А куда мы вообще… идём?

Я запоздало замолк, только теперь заметив оранжевый огонёк, едва проглядывающийся между переплетениями ветвей. Затылок тут же закололо с новой силой, волной иголок окатив даже шею. Теперь мысль о побеге не просто возникла, а вспыхнула прямо перед глазами, также, как и другая, не менее отчётливая мысль: бежать уже слишком поздно.

Лесная полянка возникла перед нами как-то внезапно, словно деревья, спохватившись, резко расступились в разные стороны, почтительно склонив к нам поредевшие кроны. Людей здесь оказалось немало, наверное, не меньше тридцати. Все они, рассевшись на брёвнах по кругу, сидели перед водружённой в центре голограммой костра. Судя по тусклому «пламени» и отчётливым в некоторых местах пикселям, они явно поскупились скинуться на модель подороже. С другой стороны, даже этого жалкого света хватало для того, чтобы осветить отнюдь недружелюбные лица и восьмерых типов в вытянутых ритуальных масках с длинными, ветвистыми рогами.

Кровообрядцы.

Для справки

С религией в Мальпре сложилась своя история, не имеющая аналогов ни в каком другом городе. Вы всё ещё помните про тотемы посреди улиц? Фишка в том, искоренение индейцев шло здесь медленно, рывками, скачками и с садистской жестокостью. Пересказывать все те зверства у меня нет ни малейшего желания, но, как бы то ни было, большинство жителей были детьми и внуками этих самых индейцев, у которых из памяти не успели выветриться традиции, которые им прививали с рождения, а вместе с ними ненависть к новым порядкам. Иная, более гуманная религия, была привита путём угроз и казней, потому вскоре стала чем-то вроде фасада, за которым по-прежнему проводились кровавые жертвоприношения старым богам. Борьба с этим, конечно, велась, но очень скоро приобрела расчётливый характер. Так, например, один из губернаторов устроился на сытное место благодаря ряду крайне удачных обысков, в ходе которых все его наиболее сильные соперники были объявлены кровообрядцами.

Так, стоп, если всё так жёстко, какого чёрта эти самые власти оставили посреди улиц целые тотемы, как бы скалившиеся в молчаливом вопросе: «хочешь я помогу принести в жертву соседа, что мешает спать?». Спасибо, что спросили. Нет, правда, мой любимый вопрос, потому как именно его тут так любят замалчивать. Вся фигня в том, что их невозможно убрать. Точнее можно, но лучше не надо.

Так уж случилось, что вся эта тяга к миру духов, а оттого сильно развитая суеверность впитались в кровь каждого жителя независимо от его желания. Как-то раз, ещё века два назад, когда религиозные фанатики особенно зверствовали, они попытались выкорчевать один тотем и очень даже в этом преуспели. Гордо прошествовав с ним через полгорода, они торжественно его сожгли, закинув в костерок для лучшего горения парочку кровообрядцев, но спустя три дня этих поджигателей не стало. Сгорели заживо, причём в собственных постелях и ни тебе следов на чистых простынях, ни признаков, что тела как-либо перемещали. Сам же тотем снова возвышался на том же самом месте, разве что выражение его многочисленных морд, по мнению некоторых очевидцев, стало каким-то особенно ехидным.

В наше время кровообрядцы исчезли с передовиц и вроде как совсем перестали существовать. Такова была официальная версия властей, такая же реалистичная, как новые детские площадки, которые тоже значились на одних лишь бумажках со штампами и размашистыми подписями. И тем не менее, каждому было известно, что разница лишь в том, что за эти века они научились лучше скрываться.

Глава 3

Итак, пока моё воображение извращалось в плане дальнейшего сценария убийства, Харон со всей церемонией объявил о моём появлении некоему Вождю. Да, снова эта заглавная буква, потому как это слово он произнёс с особым почтением, если не сказать раболепием. Вся эта давно устаревшая терминология только больше укрепила меня в моих опасениях, и я даже начал немного жалеть, что не окочурился ещё там, в Vip-комнате. По крайней мере это было бы быстро и на мягком диванчике.

– Как проявил себя новообращённый? – Голос Вождя был звучным и властным, высекая каждое слово, словно кнутом.

Едва взглянув на меня, точь-в-точь также равнодушно, как та красотка перед тем, как бросить меня в том треклятом ресторане, Харон заговорил с бесстрастностью киборга:

– Новообращённый проявил себя скверно: он отказывался со мной ехать, дерзил и огрызался.

Выдержав паузу, мужчина добавил более снисходительно:

– Но он проявил и благоразумие, так как ни разу не попытался сбежать.

Если они собираются меня принести во славу своих богов, у них какие-то долгие и странные вступления для этого.

Не считая тех «рогатых типов», в числе которых оказался и сам Вождь в самой крупной маске, остальные выглядели вполне обычно. Если так присмотреться, то и угрюмость их рож вполне можно списать на плохую освещённость. Скорее напрягало то, что из еды у них были только крупные куски сырого мяса, горой сваленные на огромное блюдо у ног Вождя. Ни тебе маринада, ни алкоголя, да и много они не приготовят на виртуальном пламени.

– Я также прошу учесть всю необычность его становления, если мне это будет позволено.

– Говори.

– По словам новообращённого, его предок остался жив. При этом он сам не осознаёт свою природу.

Никто не проронил ни слова, но во взглядах собравшихся наконец проступили хоть какие-то эмоции, варьировавшиеся от недоверия до страха и презрения. Мне показалось, что и для самого Вождя эта новость прозвучала, как пыльным мешком по башке, но ручаться за это не могу, «рогатые типы» сидели дальше всех от костра, утопая во тьме, всегда особенно густой в чаще леса.

– Новообращённым завладел странствующий дух.

– Это исключено!

Одновременно выпалив это, мужчины также слажено замолкли. Помедлив с минуту, Вождь поднялся с места с той же пластичностью, которой совсем недавно я удивлялся у своего проводника. Переступив через блюдо, он направился ко мне, с каждым шагом становясь всё выше и выше. Худые руки, словно плети, болтающиеся по обеим сторонам туловища, начали удлиняться, а из-под фальшивых рогов маски показались другие, более мощные и очень даже настоящие.

То ли от того, что это происходило в полной тишине, то ли от ужаса у меня просто язык отнялся и запал куда-то в глотку, но я не смог даже просипеть что-то банальное вроде «стой» или «помогите», вместо этого пятясь назад. Однако уже спустя пару шагов я ощутил, как на плечи опустились тяжёлые ручищи Харона, фиксируя меня на месте.

Неведомая тварь тем временем вытянулась на добрых три метра и похудела ещё килограммов на двадцать, ссутулившись и неслышно ступая на полусогнутых ногах. Длинные, костлявые руки едва касались земли, с тихим шелестом вороша ковёр гниющей листвы. Только в этот момент я по-настоящему обрадовался, что сердце больше не бьётся, иначе оно бы точно сломало мне рёбра, а то и вовсе разорвалось бы к чёртовой матери.

Всё также в полном молчании зверь приблизился ко мне так близко, что мне даже удалось разглядеть в прорезях маски глаза, чёрные, блестящие, но совершенно человеческие. Вождь шумно втянул воздух, словно собака, пытающаяся взять след. Пальцы Харона сильнее сжались на моих плечах.

Резко отпрянув, тварь стремительно начала уменьшаться, на глазах принимая прежнее обличие.

– Ты прав, он не из наших. Как тебя зовут?

Я честно попытался разомкнуть зубы, но не смог, опасаясь, что вместо связной речи вырвется только крик, за что Харон исполнит свою мечту вечера – вырубит меня.

– Я сказал, как твоё имя?

Не дождавшись ответа, Вождь обратился к Харону:

– Он что, ещё и немой?