Души моей тень

– Возможно, он откусил себе язык во время вашего обращения.

– Фред.

Звук собственного голоса подействовал на меня как отрезвляющая пощёчина, и я повторил, словно пытаясь убедить самого себя:

– Я – Фред.

– Второе имя?

– Прозвище.

Из-за маски послышалось не то фырканье, не то хмыканье, но этим вся реакция Вождя и ограничилась. Объявив, что ему нужно посовещаться со Старейшинами (те самые типы с рогами), они отошли в сторону, сразу утонув в темноте. Я же, за неимением лучшего варианта, начал разглядывать лица остальных. Неужели, все они такие же чудовища, как и их Вождь? Только теперь я начал понимать, что придавало им эффект однородной массы, эдакой массовки, задача которой не отвлекать зрителя своими рожами. Все они как на подбор были худощавыми на грани с измождённостью, что заостряло не только их плечи и колени, но и лица, резкими, уверенными росчерками обозначая выпирающие скулы и нависающие надбровные дуги. Конечно, и здесь не обходилось без исключений. Так, например, моё внимание сразу привлекла одна девушка, отчасти тем, что её внешность отличалась от прочих, отчасти оттого, что и сама она смотрела на меня не менее пристально. Рассыпанные по плечам волосы были интересного бежевого оттенка, напоминая мне о тех временах, когда мы всей командой собирались в офисной столовой, попивая латте из местной кафешки – кофе был примерно такого же цвета. Сами черты лица оказались далеки до той красотки из «Ливерпуля» (тебе мало что ли?!), но своей неправильностью привлекали даже больше внимания, вызывая желание изучить их более пристально. У девушки были по-восточному раскосые глаза с лукавым прищуром, словно у человека, которому всё известно на несколько ходов вперёд. Нос был излишне маленьким, да ещё и лишённый перепада от лба к переносице, из-за чего создавалось впечатление приплюснутости лица, прямо как у персидской кошки. То и дело обмениваясь короткими репликами со своим соседом, она раз за разом вскидывала на меня взгляд из-под опущенных ресниц.

Нет уж, второй раз за вечер я не поведусь ни на какие томные взгляды. Теперь при виде очередной красотки я сто раз подумаю, не собирается ли она меня сожрать!

В тот самый момент, когда я особенно увлёкся рассуждениями о женском коварстве, на поляне вновь показались Старейшины во главе с Вождём. Не знаю уж, в стрессе ли дело или в том, что я в кого-то там обратился, но даже не видя их лиц, по одним только шагам я ощутил, что ничего хорошего они не решили. По крайней мере для меня. Мозг с каким-то практичным равнодушием отметил, что мой крик никто не услышит: из-за этой громкой музыки в парке не слышен был бы даже вой пожарной сирены.

– Решение было принять нелегко, подобных случаев с чужаками на наших землях не случалось много лет. Тем не менее, решение принято и поддержано большинством. За исключением лишь одного из нас.

Вождь на секунду развернул голову в сторону Старейшин, но никто из них не подал виду, что говорят именно о нём.

– Странствующий дух будет заключён под стражу, пока мы не разберёмся в его истинной природе и цели.

– Слушайте, делайте со своим духом, что хотите, – раздражённо вклинился я, начиная уставать от всего этого напускного пафоса, – а мне тут надоело торчать, я к вашим шаманским штукам никаким боком!

Я попятился и, к собственному удивлению, даже не встретил никакого сопротивления. Харон было сделал один угрожающий шаг в мою сторону, но Вождь остановился его жестом, как бы безмолвно говоря: «пусть дитё перебесится». Всё это только лишний раз подтвердило мою догадку – я идиот, но и останавливаться на полпути было как-то несолидно. Я уже добрался до самой кромки, когда меня вдруг с силой ударило между лопаток. Поляна мгновенно озарилась по контуру тусклым тёмно-зелёным светом, исходящим от чего-то наподобие крупных камней. Таким же цветом загорелся символ между глазниц на масках старейшин.

– Я вам ничего не сделал и вообще вы не имеете права меня куда-то сажать! – крикнул я, с тоской оглянувшись в сторону леса. Сейчас тонкая стена света была видна даже невооружённым глазом, словно стеклянным колпаком накрывая всю поляну.

Прямо как крышка накрывает тарелку в микроволновке. Не хватает только характерного «дзинь!», мол, готово угощение.

– Если ты не представляешь угрозы, заточение долго не продлится, – ровным голосом сообщил Вождь.

– Да какая к чёрту угроза?! Слушайте, меня даже стажёры не боятся!

– Иного выхода нет. Разве что кто-то захочет взять тебя под свою опеку, ставя на кон собственную репутацию.

– Значит пусть возьмёт!

На этот раз мне не показалось: хмыканье из-под маски прозвучало очень отчётливо. Так же отчётливо, как и женский голос со стороны искусственного пламени.

– Я готова взять его под своё покровительство.

Та самая «персидская кошка» с бежевыми волосами поднялась со своего места, но, вопреки явному вызову в голосе, она растянула губы в обворожительной улыбке. На сей раз обстрелу раскосыми глазками подвергся сам Вождь.

– Венди?

Судя по всему, инициативность девушки вызвала у него раздражение, зато остальные, кажется, заметно оживились. Видно, все их предыдущие сходки имели однотипный характер, и они были рады хоть какому-то разнообразию. Уловил это и сам Вождь, мигом сменив гнев на милость:

– Надеюсь, ты понимаешь всю ответственность? За его провинность головы вы лишитесь вдвоём.

– Я понимаю. – Венди потупила взор, но тут же заговорила вновь, с воодушевлением человека, увлечённого какой-то сумасбродной, но многообещающей идеей: – я помогу ему войти в наше общество, объясню правила. Если он в самом деле странствующий, поддержка такого рода духа будет на руку для всех нас. Разумеется, я бы хотела получить от вас и право на его убийство на случай неповиновения или угрозы для племени.

Опешив от такого завершения, я уставился на Венди, мгновенно утратившую в моих глазах все заработанные очки зрительских симпатий. Однозначно, этим вечером от девушек у меня одни проблемы: несмотря на вдохновляющее начало, каждая в итоге так и мечтает меня грохнуть!

– Хорошо, новообращённый переходит под твоё покровительство. И да, я разрешаю тебе распоряжаться его жизнью так, как того потребуют обстоятельства, – великодушно разрешил Вождь, до обидного быстро согласившись на такие варварские условия сделки.

Склонив голову в почтительном поклоне, девушка бросила в мою сторону острый взгляд. А ведь Харон был ещё весьма душевным парнем…

Для справки

Про отношение к именам в Мальпре, при желании можно было бы издать отдельный справочник, который проклинал бы каждый библиотекарь, пока с кряхтением снимал его с полки. Вы уже наверняка догадались, что всё это опять тесно повязано с индейцами и тотемами. Если да – похвалите себя, если нет – ни за что не поверю, здесь же всё про это! Так уж сложилось, что каждый здесь имеет как минимум два имени: первое, чаще именуемое «истинным» и второе, которое нередко заменяют прозвища. Истинное имя дают при рождении, но больше оно нигде не фигурирует и используется исключительно в кругу семьи, дабы оградить человека из злых духов. Эдакий смайлик от сглаза на фотографии, если угодно. Второе имя, которое «для всех», также дают родители, а ребёнок по мере взросления может либо оставить его, либо выбрать новое.

У меня тоже имеется и одно, и другое, но по-настоящему прижилось прозвище, которое я получил на своей первой работе, а истоком послужила моя недолгая учёба на художника. Во время изучения пластической анатомии я прикупил скелет для практики в набросках. После отчисления я со злости выбросил все эти листы ватмана и кисти, но с костлявым натурщиком расставаться не стал, вместо этого приспособив его в качестве вешалки. Дальше был мой день рождения, толпа коллег и какой-то фанат «Короля и Шута», который в виде тоста процитировал строку из песни:

«…Пред скелетом Фред сидит,

С ним общается, дурной,

Будто он живой…»[1 - Король и Шут – Фред.]

С того самого вечера моё второе имя, благодаря этой группе, кануло в лету и это меня полностью устраивало.

С сегодняшнего же вечера вся моя жизнь тоже канула в лету, став походить на сюжет из песен «Короля и Шута», но это меня совсем не устраивало.

Глава 4

Третий раз за вечер я ехал в машине, неизвестно куда и неизвестно с кем, гадая с какой стати вокруг меня сегодня такой неутихающий ажиотаж. Пока ярко-красный форд катил вперёд по опустевшей ночной трассе, я занялся своим любимым хобби: наблюдением. Стёкла здесь также были наглухо затонированы, так что всё своё внимание я сосредоточил на личном водителе Венди: благообразном мужчине лет эдак от сорока до пятидесяти на вид. Судя по расслабленному выражению лица, ночные прогулки давно перестали его удивлять. Сама же девушка сидела в кресле по правую руку от него, увлечённо стуча ноготками по экрану смартфона. Судя по характерному звяканью, она играла во что-то типа «три в ряд». В такой непринуждённой атмосфере мы ехали несколько томительных минут, миновав четыре светофора, прежде чем, наконец, нажав кнопку питания, Венди вспомнила о моём существовании.

– В лесу ты показался мне более разговорчивым. Неужели не хочешь ничего у меня спросить?

Я неопределённо хмыкнул, сам не понимая, чего больше вкладываю в этот звук: язвительности или растерянности. Алкоголь и адреналин потихоньку утихали и вместе с этим на меня навалилась нечеловеческая усталость. Да и человек ли я теперь вообще? О том, как будет складываться моя жизнь не хотелось думать вообще, тут бы с настоящим разобраться!..

– Кто я такой?

– Ты и правда ничего не помнишь, надо же…

Венди заёрзала на месте, разворачиваясь ко мне всем корпусом.

– Ты что-нибудь знаешь о вендиго?

– Злые духи-людоеды? Я не силён в религии кровообрядцев.

– Такое определение очень примитивно, – капризно сморщила свой маленький носик Венди, – но, в целом, суть верна. Этой ночью ты стал вендиго, как бы нереалистично это не звучало.

Тут она сделала эффектную паузу, вероятно, ожидая от меня какой-то реакции. Я же в ответ уставился на неё. После того, как я едва не оттяпал руку официанту, а потом меня обнюхивала трёхметровая костлявая махина, глупо полагать, что я теперь лесная фея. Вновь развернувшись в сторону дороги, Венди сказала:

– Как правило, рассказывать подобные вещи не приходится, так что мне трудно собраться с мыслями. Как ты верно подметил, вендиго – это дух. Со времён первых поселенцев они вселяются в тела, живут в них какое-то время, а затем находят новое пристанище, так как смертные оболочки имеют свойство изнашиваться. Вместе с самим духом, перемещаются и его воспоминания о всех предыдущих воплощениях. Это что-то типа специфического механизма эволюции, который позволяет не тратить время на получение одного и того же опыта вновь и вновь.