Души моей тень

Поначалу я решил, что здесь никого нет и хотел даже разворачиваться назад, но вовремя приметил девушку, собирающую камушки у самой кромки воды. В отличие от остальных, она была одета в точности так, как я представлял себе одежду индейцев: сшитое из шкур платье-куб с прорезями для рук и уже знакомым орнаментом по подолу, да несколько перьев, прикреплённые на концах кос. Пока я гадал, как окликнуть её, девушка сама повернула голову в мою сторону. Затем, всё также не проронив ни слова, она поднялась с колен, держа перед собой горстку собранных камешков.

– Вы искали меня.

Я согласно кивнул, только после этого сообразив, что это и не было вопросом вовсе. Скорее констатацией факта. Почему-то в тот момент в моей голове стало совсем пусто, но в своё оправдание могу сказать, что её необычная внешность завладела бы вниманием совершенно любого человека. Прежде всего, меня удивила её кожа, гораздо менее смуглая, чем у прочих, словно кофе, разбавленное молоком. Иссиня-чёрные, густые волосы, собранные в две тугие косы, оттеняли её глаза: тёмно-карий и серый, который вначале я даже принял за незрячий.

Спохватившись, что пауза слишком уж затянулась, я поспешил представиться:

– Вы, должно быть, Миракла. Моё имя…

– Мне известно ваше имя.

Как и во всех местных, в ней читалась та же настороженность: во взгляде исподлобья, в плотно сомкнутых тонких губах, налитых багрянцем.

– Раз уж вам известно всё на свете, тогда, наверняка, известно и про тотемы? – поинтересовался я, тут же удивившись собственной язвительности.

В лице Мираклы что-то неуловимо поменялось. Серый глаз излучал ту же настороженность, что и прежде, в то время как в карем словно заплясал смешливый огонёк. Плотно сомкнутые губы изогнулись в кривой ухмылке, окончательно поделив лицо, как театральную маску, на две части: весёлую и грустную.

– Некоторые вещи невозможно понять, пока не прочувствуешь на своей шкуре.

Раздавшийся за моей спиной оклик заставил меня обернуться, но вместо глинобитных домов я увидел одну только черноту.

Глава 5

Я распахнул глаза, словно кто-то нажал кнопку «Вкл.» в моей голове. Я спал? Определённо, хотя голова неправдоподобно ясная. Ни тебе сонных потягиваний в кровати, ни «ещё пять минуточек», прямо киборг какой-то!

Мне потребовалось меньше минуты, чтобы понять где я, почему так темно и вспомнить весь прошлый вечер, теперь кажущийся ещё более диким и нереалистичным, чем вчера. Куда больше времени у меня ушло на поиск причины, по которой я теперь должен жить. Предшествующие годы я преследовал цель взобраться по этой треклятой карьерной лестнице, затем, добившись этого, не утратить дружеские связи, с момента моего повышения либо распавшиеся, либо обретшие заискивающий характер.

Да, весь последний месяц я ненавидел свою работу, извечные пробки по дороге в офис, переработки, ставшие нормой, но теперь, лишившись этого, я понял, что именно эти раздражающие мелочи и были тем каркасом, на котором держалось желание встречать новый день.

«Ещё два дня и выходные», «ещё три месяца и отпуск», «ещё пятнадцать минут и буду дома» – ежедневная морковка перед носом, заставляющая делать шаг за шагом. А что теперь займёт их места? «Ещё пара часов и можно будет пойти кого-нибудь загрызть»? Какие бы мотивы не преследовала Венди, вчера я был рад её вмешательству, но теперь до меня запоздало дошло, что я всего лишь променял одну клетку на другую.

Для начала просто встань и сделай хоть что-нибудь!

Отличный план. Щёлкнув переключателем у изголовья, я скользнул взглядом по псевдо-кирпичной стене и красочным постерам. Вопреки всем стараниям неизвестного дизайнера, на ум упорно приходила ассоциация с одиночной камерой.

По моим прикидкам я проспал часов до одиннадцати, но, увидев на подоконнике ярко-алый свет, какой бывает только на закате, сдвинул воображаемые стрелки часов до шести вечера. Я проспал пятнадцать часов?! Я потянул было за шнур, чтобы поднять жалюзи, но, стоило солнечным лучам забраться в комнату, как я непроизвольно ринулся вбок, едва не опрокинув по пути журнальный столик. Пожалуй, последний раз такой ужас я испытывал ещё в детстве, когда смотрел ту серию с роботом из «Ну, погоди!».

Красный! Красный! Красный!..

Одна единственная мысль застучала в висках, поднимая откуда-то из глубин первобытный страх. Свет, солнце, огонь – воспоминания о них всполохами возникали перед глазами, заставляя метаться из угла в угол. Я даже не зафиксировал тот миг, когда всё же опустил злополучные жалюзи, а затем опрокинул многострадальный столик. Лишь когда я забился в самый тёмный угол квартиры ко мне начало возвращаться самообладание.

Лучше бы я стал вампиром! Нечеловеческое обаяние, ореол загадочности, вечная молодость и никакого каннибализма – за это я готов был бы даже светиться и переливаться на солнце, аки сказочная фея!

Зайдя в ванную и стянув с себя всю одежду, я с удовольствием стал под поток горячей воды, прикосновение которой вызвало волну мурашек по всему телу. Я и не заметил, что успел замёрзнуть. С другой стороны, учитывая то, что моё сердце так и не начало биться, теперь мне всегда будет холодно.

Всегда.

От этого слова я похолодел вопреки всем стараниям горячей воды, от которой уже начал подниматься невесомый пар. Интересно, как должен ощущать себя человек с многовековым злым духом внутри? Я прислушался к себе, но не заметил никаких изменений, разве что есть хотелось больше обычного. В памяти тут же воскресла раскромсанная рука официанта и то, с каким упоением я вонзил зубы в его кожу. От этих воспоминаний рот наполнился слюной, как если бы раньше я подумал о каких-нибудь куриных крылышках в соусе терияки. Ухватившись за эту мысль, я попытался вспомнить вкус последнего, но на сей раз мои рецепторы остались совершенно равнодушны.

Я – людоед. Чудовище. Монстр.

Я выключил воду, убрав со лба прилившие пряди. Всё это не могло со мной случиться. Чёрт, я ведь даже толком не разбираюсь во всей этой исторической фигне с кровообрядцами и индейцами, почему же этот треклятый дух выбрал именно меня?!

Выйдя из душевой кабины, я потянулся было к стопке полотенец на тумбе, но моя рука так и замерла на полпути. Даже помутневшее от обилия пара отражение красноречивее любых слов и логических доводов показывало, как сильно я изменился за одну только ночь. Роняя на пол капли воды, я приблизился к зеркалу. Теперь мне можно было подрабатывать скелетом на уроках анатомии: казалось, я начисто лишился жировой прослойки и теперь кожа плотно обтягивала кости. Конечно, до анорексии мне по-прежнему далеко, но уже не так, как день назад. Изменилось даже лицо, заострившись в районе скул и очертив глазницы так, что глаза теперь казались глубоко запавшими. Да уж, в таком виде днём не стоило бы показываться даже без всякой боязни солнца.

Выйдя из ванной, я первым делом приметил цифровую панель в стене прямо напротив двери. Похоже, вчера я был совсем не в себе, раз не заметил её.

«Не в себе». Очень иронично.

– Умный дом? А я-то как простолюдин сам свет гасил, – пробубнил себе под нос я, вглядываясь в нагромождение неизвестных мне значков. Подобные штуковины уже успели наскучить и приестся в крупных городах, но в Мальпре это всё ещё вызывало благоговейный трепет. Вот только как ей управлять? Может, голосом?

– Эй!

Никакой реакции.

– Послушай?..

Тишина.

Зло выругавшись, я наугад ткнул в одну из кнопок. Не взорвётся же здесь всё в конце концов!

«Мне больно видеть белый свет,

Мне лучше в полной темноте,

Я очень много-много лет

Мечтаю только о еде»[2 - Король и Шут – Проклятый старый дом.].

Неизвестно где размещённые динамики заорали с такой силой, что я обратился в паническое бегство дважды за последний час. Наконец, с помощью мата, угроз и тыканья во все кнопки подряд мне удалось с грехом пополам выключить музыку. Лишь оказавшись в тишине у меня вдруг помимо воли вырвался смешок. Случайно или намеренно, но текст песни как нельзя более злободневен. И, кстати, о еде…

Новенький холодильник тихонько загудел, осветив жёлтым светом чистые и совершенно пустые полки. Лишь в выдвижной ячейке чернел какой-то свёрток. Похоже. предполагалось, что я всё-таки стал феей и теперь должен питаться цветочной пыльцой!

Уже без всякой надежды я достал свёрток, оказавшийся куском сырого мяса в вакуумной упаковке без каких-либо обозначений. Я озадаченно повертел его в руках. Свинина? Телятина?

Носа коснулся острый запах парфюмерной воды и еловых иголок. Энергия, сила… Спортсмен? Даже страха нет. Да, страх всё портит и невыносимо кислит.

Откуда эти мысли?

Я сглотнул слюну, чувствуя, как она мгновенно образуется вновь. Несмотря на то, что вдох я делать так и не научился, запахи словно стали острее в сотню раз, позволяя уловить даже тончайшие, практически неуловимые оттенки. Я не чувствовал их, просто знал. Наверное, также, как вчера от входной двери уловил запах лаванды.

Слабо отдавая себе отчёт, я легко разорвал упаковку. Запах усилился. Хвоя, прелая листва… Совсем свежее. Убит во время пробежки в лесу?

Не буду же я жрать сырое мясо! Надо хотя бы как-то… приготовить…

Слабый, возмущённый голос рассудка истаял вместе с тем, как мои зубы вонзились в мясо. В глазах потемнело от приятной волны удовольствия, прокатившейся от вкусовых сосочков на языке и дальше по всему телу.

Вкуснятина.