Трон Знания. Книга 2

– Теперь скажи, где ты была. У Вилара?

– В архиве.

– Потом?

– Потом… у Иштара.

Пальцы Адэра больно впились в тело Малики:

– Зачем ты к нему бегаешь?

– Через год Иштар станет хазиром Ракшады.

– Ну и что?

Она повернулась к Адэру лицом:

– Как – ну и что? В вашем замке находится будущий законный правитель Ракшады! Я снова перечитала их закон о наследии трона. Если хазир в течение десяти лет не производит потомства, он обязан передать бразды правления следующему за ним брату. Шедар хочет казнить Иштара, чтобы корона ему не досталась.

– Глупость!

– А казнить за то, что попал в плен – это не глупость? Шедар ненавидит Иштара. Он готов убить его и отдать корону чужому человеку, лишь бы не стать ниже брата.

– Не сегодня-завтра он женится, если уже не женился. Жена забеременеет…

– Не забеременеет, – возразила Малика. – Он бесплоден.

– Не говори ерунду.

– У него самый большой за всю историю Ракшады гарем, а детей нет! Он давно узнал о своей болезни. Чтобы не вызывать подозрений, окружил себя мифом о мужской ненасытности, а на самом деле пытается зачать ребёнка со всеми подряд.

– Значит, через девять месяцев на престол должен взойти Иштар. Он попал в плен как нельзя кстати. Ирония судьбы, ей Богу. – Адэр взъерошил влажные волосы, потряс головой. – Что он говорит?

– Спросил, кто за ним приехал, и всё. – Малика посмотрела в окно; небо посерело, через час взойдёт солнце. – Скоро суд.

– Который выдворит Иштара из Грасс-Дэмора.

– Его нельзя отдавать Шедару. Он будущий хазир!

– Ну, а мне-то какое дело?

– Если вы даруете ему жизнь, он никогда этого не забудет.

Адэр сверкнул глазами:

– Когда ты успела забыть, через что мы прошли?

– Вы прослывёте милосердным правителем.

– Плевать я хотел на пустые имена. – Адэр надел туфли, перекинул через плечо рубашку и брюки. – Парень! Идём!

– Прошу вас, подумайте! Вы не из тех, для кого мелкие личные интересы важнее сострадания.

Адэр упёрся пальцем Малике в грудь:

– Я требую, чтобы мелкие личные интересы правителя ты ставила выше безграничной жалости к подлецам и подонкам. На суде ты будешь вести себя как справедливый судья, а не как плаксивая девица. И проголосуешь, как я хочу, а не как хочет твоя сердобольная душонка. Ты поняла? Не слышу ответа.

– Да.

Адэр открыл дверь.

– Каждый раз, когда я говорю вам да, внутри меня кричит нет, – произнесла Малика. – И чем чаще вы требуете от меня да, тем сильнее моё нет. Рано или поздно оно возьмёт реванш. Оно разрушит мое единство и станет моей тёмной частью. Не надо меня ломать!

– Ты сама себя ломаешь.

Безжизненная тишина поглотила звук шагов Адэра и недовольное ворчание Парня.

***

Утро на удивление выдалось солнечным и тёплым. Откуда-то взялись горластые стайки пичуг и тучки назойливой мошкары. Из влажной земли к прозрачному небу потянулись травинки.

Иншвид отказался присутствовать на суде. Его провели в соседнюю с залом Совета комнату. Проверив плотно ли закрыта дверь, он подошёл к окну и, кусая губы, уставился на осыпающийся сад. Словно повинуясь его безжалостному взгляду, вдруг поникли травинки, шар насекомых разорвался в лохмотья, пташки вспорхнули и растворились в промозглом небе. Замок овеяло дыханием угасающей осени.

Иншвид посмотрел на часы, уселся в кресло и, вонзив пальцы в подлокотники, закрыл глаза.

Шестнадцать советников, восседая за круглым столом, поглядывали на Орэса Лаела. Маркиз с видимым спокойствием пролистывал бумаги. Отказ Иншвида от участия в судебном спектакле был ему на руку. Не надо ломать комедию, строить из себя грозного судью и растягивать обсуждение проступка Иштара на долгие часы. Достаточно выдвинуть обвинение и выслушать приговор из уст каждого советника.

Малика всматривалась в лица мужей. Никто из них, за исключением Крикса Силара, Анатана Гравеля и маркиза Яриса Ларе, не знал, через какой ад прошли она и Адэр. Пребывая в полном неведении, они собирались судить Иштара за то, что он неоднократно нарушал границу Порубежья, содержал бандитский лагерь и покупал пленников. Этого было достаточно, чтобы приговорить его к смерти… Не здесь – в Ракшаде.

Малика решила выступить в защиту Иштара. На справедливом суде так принято: кто-то обвиняет, кто-то защищает. Против её голоса прозвучат шестнадцать голосов, Иштара выдадут брату.

В сопровождении неизменного красноглазого спутника в зал вошёл Адэр. Без слов приветствия уселся в кресло и окинул советников взглядом. Они собрались судить того, кто уже осуждён собственной страной. Иштар стал изгоем в ту самую секунду, когда к небесам взлетел его младенческий плач – он не был нужен ни Богу, ни родителям, ни братьям, ни людям. Итог его лишённой смысла жизни – два метра под землёй.

Часы пробили девять.

Надзиратели ввели в зал подсудимого. В его мужской красоте не было ничего человеческого: тело и лицо словно выточены из тёмного мрамора. И только мерцающие глаза напоминали, что это нечто – живое.

Иштар расставил ноги, заложил руки за спину, горделиво вскинул голову и… свёл на переносице брови. За круглым столом в окружении мужчин сидела она. Прижимала к подбородку толстый шарф и не сводила с него взгляда.

Орэс Лаел зачитал обвинение. Попытался добиться от Иштара признания вины, но тот молчал. Мужи для проформы посовещались. Под сводчатым потолком шестнадцать раз пролетело: «Выдать хазиру Ракшады Шедару Гарпи!»

Орэс с видом человека, который до конца исполнил свой долг, принялся складывать бумаги в стопку.

– Тайный советник! Ваше слово, – обронил он как бы невзначай.

Малика поднялась. Иштар шевельнул губами – словно переспросил: «Тайный советник?»

– Иштар Гарпи! – прозвучал подрагивающий голос. – Я прощаю тебя! Ты не знал материнской ласки и не ведал любви. Пережив смерть отца и братьев, ты рос в тени безумного правителя. Тебя ослепили ненавистью, оглушили злостью. Ты не познал счастья в жизни, а потому её не ценишь. Ты заблудший человек, и таких, как ты, в твоей стране миллионы. Мне жаль, что не будет в Ракшаде правителя, над которым Всевышний простёр бы длань и благословил на деяния, достойные настоящего мужчины. Мне жаль не тебя, Иштар Гарпи. Я скорблю по твоей отчизне. Сейчас я не здесь, я рядом с несчастной женщиной, которая услышала твой первый крик, но не услышит твоего последнего слова. Которая дала тебе то, что хочет забрать Совет.