Актуальные проблемы Европы №4 / 2010

При поисках информации автору, например, довелось найти страницу Берлинского союза предпринимателей из числа российских немцев[18 - Mode of access: http://var1.wahl-kanzlei.de/], однако раскрутка положительного имиджа этих предпринимателей на общегерманском уровне пока еще не может идти ни в какое сравнение с турецкой. Предпринимательству русскоязычной иммиграции не хватает своих интеллектуалов и журналистов, имеющих выход в центральные немецкие СМИ, а также исследовательских центров, подобных тем, которыми располагает турецкая диаспора. В немецких СМИ, да и в статистических сводках репортеры и исследователи из числа коренного немецкого населения предпочитают акцентировать «криминальные» моменты русскоязычного предпринимательства, считая, что именно в этом-то и заключается его основное влияние на немецкое общество. Что-де еще может прийти из России, кроме опасности? Уж если не пресловутый КГБ, так русская мафия в компании со своими жертвами, например, «нелегальными проститутками». Целенаправленно исследовались именно те аспекты, в которых русскоязычное предпринимательство пересекалось с уголовным миром. В середине 90-х годов часто сообщалось о конфликтах русскоязычных сутенеров с немецким уголовным миром и с набирающей силу албанской мафией, а судьбы попавших в Германию «русских проституток» (чаще всего украинок) давали популярным журналам повод для обильных слез и во многом формировали образ «русской женщины» в фильмах и книгах того периода. Еще одной любимой темой кинематографа стала «русская мафия». «Отдуваться» за всю криминальную часть русскоязычной иммиграции, независимо от ее национального происхождения, пришлось по большей части российским немцам. Сыграла свою роль и господствующая в ФРГ «политкорректность». Попытка журнала «Штерн» в июле 2003 г. со ссылкой на берлинскую прокуратуру раскрутить тему криминогенности другой части русскоязычной иммиграции не имела ни успеха, ни продолжения.

Рынок труда

При исследовании влияния иммиграции на структуру и характер современного немецкого рынка труда не следует забывать, что истоки проблем, которые постаралось решить немецкое государство, принимая в 2005 г. новый закон об иммиграции, лежат во временах «экономического чуда» конца 1950-х – начала 1960-х годов, т.е. в период прибытия в Германию первых гастарбайтеров. Именно в те годы была заложена порочная практика импорта физического труда, положившая начало малоквалифицированной трудовой иммиграции. В то время как более дальновидные государства привлекали «мозги», Германия импортировала «рабочие руки», да к тому же не разработав законодательства, которое позволило бы выдворить эти «руки», как только они перестанут работать.

На сегодняшний день иммигранты не оказывают существенного влияния на структуру немецкого рынка труда – по крайней мере, если сравнивать нынешнюю ситуацию со временами гастарбайтеров. Каких-то особых профессиональных ниш, которые занимали бы представители определенной этнической диаспоры (как, например, среднеазиатские дворники в Москве), в Германии не существует.

Современная трудовая миграция отличается от иммиграции 50–60-х годов прежде всего тем, что мигранты, даже при наличии длительных трудовых соглашений, не стремятся обязательно остаться на постоянное жительство в Германии. А нередко речь идет просто о сезонных (сельскохозяйственных) или же так называемых «приграничных» рабочих. Значительное число мигрантов нанимается в строительные фирмы, в гостиничный бизнес, работает по уходу за пожилыми людьми в домах для престарелых.

Однако со стороны консерваторов просматривается тенденция ограничить трудовую иммиграцию. Так, они постоянно высказывались против введения «системы пунктов», за которую выступали СвДП, Зеленые и профсоюзы. По их мнению, страна с 5 млн. безработных не нуждается в рабочих руках из-за рубежа – преодолеть нехватку определенных специальностей можно на путях переквалификации.

В то же время в последние годы немецкое правительство неоднократно подчеркивало готовность принять в страну высококвалифицированных ученых – специалистов в тех областях, в которых немецкая наука испытывает дефицит кадров. В закон об иммиграции был вставлен параграф 19 о «высококвалифицированных кадрах». Это решение сопровождалось ожесточенными дискуссиями – консервативные и правые силы полагали, что нужно растить собственные научные элиты, а не импортировать «мозги». Мысль вполне здравая. Однако до тех пор, пока свои научные элиты подрастут, такие политики допускали возможность использовать иностранных ученых, но только временно, чтобы они, поработав на благо немецкой науки, оставив этой стране свои научные идеи и силы, и думать не смели остаться жить в «немецком раю». Особенно неприятно протекали эти дискуссии в самом начале, на рубеже 2000-х годов, когда в Германии впервые зародилась идея пригласить в страну компьютерных специалистов из Индии. Специалисты еще не приехали, а немецкое общество уже спорило о том, как их следует выдворять. Поэтому высококвалифицированные ученые из Восточной Европы, Индии, Китая по-прежнему предпочитают США, где импорт нужных стране «мозгов» поставлен на деловые рельсы и не сопровождается такими политическими оговорками, как в Германии. В 2007 г. только 466 высококвалифицированных специалистов подали заявление на работу в Германии [Bundesregierung]. Причем, 80 % из них – вовсе не ученые, а высококвалифицированные (и высокооплачиваемые) менеджеры из США, работающие в ТНК и, разумеется, ни в коем случае не планирующие навсегда оставаться в Германии. Лишь небольшая часть – высококвалифицированные ученые-естественники из постсоветского пространства, Восточной Европы и стран Третьего мира, работающие в Германии на условиях, значительно худших, нежели у немецких ученых [Astheimer].

Образование, наука

Тема высококвалифицированной трудовой иммиграции интересна не только возможным влиянием этих иммигрантов на рынок труда, она неизбежно влечет за собой вопрос и о том, оказывает ли эта иммиграция воздействие на ход научных и образовательных процессов в немецком обществе. Однако Германия лишь недавно открылась для ученых из стран, не принадлежащих к Евросоюзу, поэтому говорить о роли зарубежных ученых-специалистов сравнительно с той ролью, которую они играют, например, в США, пока еще рано. Кроме того, решение принимать высококвалифицированных иностранных специалистов стоило немецким политикам такого неимоверного напряжения, а немецкому обществу – такого психологического насилия над собой, что, возможно, это непопулярное в массах решение будет взято назад, несмотря на попытки Евросоюза ввести общеевропейский эквивалент «грин кард» («блю кард») для высококвалифицированных специалистов. Немецкий обыватель с пониманием отнесется к американскому топ-менеджеру, но высококвалифицированные ученые из «бедных» стран вызывают у него отторжение уже потому, что вся предыдущая история учила его: из этих стран в Германию могут прийти только беженцы. Прийти – и стать обузой для системы социального обеспечения.

В то же время на уровне среднего и младшего научного звена ученые из Китая, Восточной Европы и особенно из постсоветского пространства представлены неплохо. Речь идет об иностранных выпускниках немецких вузов, о молодых ученых и специалистах, приехавших по стипендиям немецких фондов для научных стажировок, по академическому обмену и оставшихся работать в университетах и исследовательских институтах на временных трудовых договорах при немецких профессорах. Они заняли ту незавидную нишу плохо оплачиваемых «интеллектуальных пролетариев», которую освободили молодые немецкие ученые, немалая часть которых после принятия правительством нового, ограничивающего социальные права молодых ученых Закона о высшей школе покинула страну в направлении США.

Поток русскоязычной иммиграции 90-х годов принес Германии немало хороших специалистов и квалифицированных ученых советской школы, однако страна не оценила по достоинству этого подарка. Создавалось впечатление, что, став иммигрантами и адресатами социальных пособий, эти люди в глазах немцев автоматически лишились своих научных регалий. Многим из них была предложена переквалификация на более посредственные специальности. Чтобы понять ситуацию ученых-иммигрантов, согласившихся стать бухгалтерами, техниками и делопроизводителями, следует помнить, что русскоязычная иммиграция начала 90-х годов шла из пространства, где стараниями правящих в те годы клик культура и наука подвергались систематическому развалу, а общество ориентировалось на новые стандарты «эпохи первоначального накопления капитала». Ученые, иммигрировавшие в Германию по национальной линии, будь то немцы или евреи, были, как и большинство интеллигенции бывшего СССР, деморализованы и не ценили своих профессиональных качеств. Немного обжившись в Германии, российские немцы организовали Союз для интеграции ученых и преподавателей[19 - Mode of access: http://www.irwa-v.de/] с отделениями в Северном Рейне-Вестфалии, Бадене-Вюртемберге, Баварии и Гессене. Он насчитывает 220 тыс. членов и прилагает усилия для их профессиональной интеграции.

Академические элиты турецкого происхождения чаще всего вливаются в структуры турецкой диаспоры и объединены в Союз турецких академических организаций в Германии. Влияние на немецкую науку по большей части оказывается в вопросах изучения Турции (пример – фонд исследований Турции). Знаменательно, что все больше молодых ученых турецкого происхождения покидают Германию, выезжая в Турцию или же в США. Тенденция настолько сильна, что в 2008 г. обеспокоила даже немецкие СМИ [Sontheimer], констатировавшие, что образованные турецкие элиты уезжают, а бедная часть общины остается. Впрочем, отток турецких выпускников вузов происходит в рамках общего «оттока мозгов» из Германии, который продолжается уже более десятилетия.

Следующая тема этой главы – среднее школьное образование. Наиболее сильно воздействует на процесс школьного образования в государственных школах мусульманская диаспора, в особенности турецкая община. Учителя в школах, где обучается большое количество турецких детей, уже привыкли к мощному «родительскому сопротивлению» в вопросах совместных занятий физкультурой для мальчиков и девочек или же экскурсий с ночевками. Однако значительно более важный вопрос, занимающий не только школу, но и политику, – преподавание мусульманским (турецким) школьникам ислама в рамках предмета «Религия»[20 - Предмет «Религия» – составная часть школьной программы, однако его значимость варьируется от одной федеральной земли к другой. В Баварии, например, это – обязательный предмет, отказаться от которого самостоятельно школьники до своего 18-летия не имеют права.В ряде же школ в новых федеральных землях это – факультатив.]. Подавляющее большинство (97 %) мусульманских родителей хотят, чтобы в школах, где этот предмет входит в учебный план, для их детей было введено преподавание ислама, причем 86 % из них предпочитают, чтобы к разработке планов этих занятий были подключены мечети и исламские культурные объединения. Поскольку исламская диаспора не имеет единой головной организации, которая, являясь субъектом гражданского права, могла бы решить с правительством этот вопрос так, как это сделали в свое время обе христианские церкви, единые правила еще не разработаны.

Немецкие университеты, следуя рекомендации «Исламской конференции» от июня 2009 г. [Deutsche Islam Konferenz, 2009], планируют готовить немецкоязычных учителей ислама. Студенты получат степень бакалавров, которая одновременно будет давать им квалификацию имамов. Однако, как заявляют университеты, такой курс возможен лишь в сотрудничестве с головной религиозной организацией, являющейся субъектом гражданского права, которая гарантирует последующую занятость новоиспеченных имамов. Так что и здесь – та же проблема, что и в вопросе о преподавании ислама в государственных школах.

Одно из условий введения этого предмета в школах – преподавание на немецком, в том случае, разумеется, если правительство и головные организации исламской общины в принципе придут к консенсусу. До сих пор в Германии в школах при мечетях коран преподавали имамы из исламских стран, причем лишь малое количество этих имамов изучало исламскую теологию в университетах. Большая часть закончила медресе или же имам-хатип-школы. Имамы союза DITIB являются к тому же турецкими государственными служащими и меняются каждые четыре года, как дипломатический корпус. Немецкая политика и без того уже недовольна демонстративным вниманием турецкого правительства к жизни турецкой общины в Германии, так что, готовя имамов в Германии, политики надеются хотя бы частично вывести преподавание ислама из-под контроля мусульманских союзов и унифицировать его. Если «мусульмане в Германии – немецкие мусульмане», то и исламу, видимо, предназначено стать «немецким исламом».

В настоящее время (июнь 2010 г.) вопрос преподавания ислама в государственных немецких школах является предметом дальнейшего обсуждения на «Исламской конференции».

Весной 2010 г. между Германией и Турцией вновь возникло разногласие: премьер Турции Эрдоган, уже неоднократно старавшийся изобразить себя защитником турецкой общины в Германии, выразил недовольство тем, что в Германии нет турецких школ, в то время как в Турции немецкие школы есть. Ангела Меркель отреагировала сначала негативно: турецкие школы будут препятствовать интеграции школьников турецкого происхождения в немецкое общество. В Германии существует несколько частных немецко-турецких гимназий, где преподавание, впрочем, ведется на немецком языке, а ислам не преподается.

Социальная сфера

Огромное количество иммигрантов являются адресатами социальных пособий. Корни этой ситуации лежат опять же в порочной иммиграционной политике прошедших десятилетий, а вернее, в отсутствии таковой. В 70-е, 80-е да и в 90-е годы Германия официально не считалась «принимающей страной», так что все категории иммигрантов, кроме немецкой иммиграции, считались временным явлением. Официально прекратив в 1973 г. импортировать иностранных рабочих, Германия, принимая иностранцев, руководствовалась в первую очередь гуманитарными причинами. Принимаемые контингенты беженцев отягощали систему социального обеспечения. Среди иммигрантов – беженцев из стран Третьего мира нищета особенно велика, причем дети, не получая качественного образования, как правило, идут по стопам родителей.

Как и другие западные общества, немецкое общество неуклонно «стареет» – в нем все больше пенсионеров и все меньше молодежи. Среди пенсионеров иностранного происхождения на сегодняшний день самую большую группу составляют турки. Бывшие гастарбайтеры не могут навсегда покинуть Германию – иначе пропадет пенсия. Поэтому многие из них, уехав доживать старость в свои анатолийские деревни, официально числятся живущими в Германии.

Немало пожилых людей было и среди въехавших в Германию в 90-е годы русскоязычных иммигрантов, как российских немцев, так и евреев, – они также получают социальное обеспечение.

Культура и религиозная жизнь

Исламская диаспора

До последних лет вряд ли можно было говорить о религиозном или же культурном влиянии мусульманской иммиграции на коренное немецкое население. До приезда гастарбайтеров ислам в Германии был экзотикой. Все прошедшие десятилетия мусульмане варились в своем котле. Радикальные формы ислама оказывают воздействие на мусульманскую молодежь, в особенности на так называемое «третье поколение» гастарбайтеров[21 - См. по этому поводу статью автора «Мусульмане в Германии: Специфика интеграции».], однако эта молодежь, родившаяся и выросшая в Германии, с реальной точки зрения к коренному населению не относится.