Кровавый след

– Нет, согласно древнейшей из их легенд, они прямые потомки волчицы и древнего бога охоты. – Генри поджал губы. – В легенду верят почти все стаи, хотя имя бога варьируется в зависимости от места обитания вервольфов. Когда начали распространяться древнегреческие и римские религии, оборотни стали называть себя избранниками Дианы, охотничьей сворой этой богини. Христианство добавило историю о Лилит, первой жене Адама, которая, покинув сад, легла с волком, созданным богом на пятый день, и родила ему детей.

– А ты во что веришь?

– Что много есть на небесах и на земле такого, что и не снилось вашим мудрецам.

Вики фыркнула.

– Отговорка, – пробормотала она. – И ты переврал цитату.

– Откуда тебе знать? Вспомни – я слышал первоначальную версию «Гамлета». Труднее всего было убедить Шекспира не называть бедного парня Йолафом. – Генри говорил совершенно серьезно, но, должно быть, разыгрывал ее. – Йолаф, принц Датский. Можешь себе такое представить?

– Не могу. И меня не волнует мифология вервольфов. Я хочу знать, чего ожидать сегодня вечером.

– Что ты знаешь о волках?

– Только то, что узнала из выпусков «National Geographic» на канале PBS. Наверное, злостная клевета на волка, сочиненная братьями Гримм, не в счет?

– Хорошо, оставим в стороне братьев Гримм. Вервольфы в социальном плане мало чем отличаются от волков. Каждая стая состоит из членов семьи разного возраста, ее возглавляют доминирующий самец и доминирующая самка.

– Как именно они доминируют?

– Управляют стаей. Семьей. Фермой. Они занимаются скотоводством.

– Это Стюарт и Надин, о которых упоминалось прошлой ночью?

– Верно.

Вики задумчиво потянула себя за нижнюю губу.

– Ради такого важного дела они могли бы лично прийти и поговорить со мной.

– Доминирующая пара почти никогда не покидает свою территорию. Они привязаны к земле так, что нам просто трудно это понять.

– Ты имеешь в виду – мне трудно понять, – раздраженно сказала Вики.

– Да. – Генри вздохнул. – Именно это я и имею в виду. Но прежде чем ты обвинишь меня в… Ну, в том, в чем собиралась обвинить, лучше подумай, что четыреста пятьдесят с лишним лет опыта кое-что значат.

Он был прав. И имел перед ней несправедливое преимущество.

– Извини. Продолжай.

– Дональд, отец Розы и Питера, раньше был альфа-самцом, поэтому, наверное, до сих пор сильно привязан к своей территории. Сильвия и Джейсон мертвы, а Колин работает по ночам, поэтому ему трудно было бы обратиться ко мне как к посреднику. Значит, оставались только Роза и Питер, хоть они по меркам вервольфов еще не совсем взрослые.

– И, в конце концов, они всего лишь глазурь на торте, который ты вполне мог бы испечь самостоятельно.

Генри нахмурился, затем улыбнулся, когда до него дошел смысл метафоры.

– Я не думал, что ты сможешь им отказать, – мягко сказал он. – После того, как их увидишь.

«А с чего ты решил, что я смогу отказать тебе?» – удивилась она, но вслух сказала только:

– Ты рассказывал о структуре стаи.

– Да. Ну вот, около тринадцати лет назад, когда умерла мать Розы и Питера, их дядя Стюарт и тетя Надин взяли управление на себя. Стюарт родом из Вермонта, некоторое время он в своей стае был бета-самцом.

– И просто сюда забрел?

– Молодые самцы часто покидают дом. Это дает им больше шансов найти пару и позволяет расширить родословные. Как бы то ни было, Дональд уступил свое место альфы без боя. Смерть Марджори очень сильно по нему ударила.

– Без боя? – спросила Вики, вспомнив белый блеск зубов Питера. – Надеюсь, ты говоришь в переносном смысле слова?

– Обычно бои случаются в буквальном смысле. Очень немногие доминирующие самцы просто лягут лапами вверх и покажут горло, а Стюарт уже несколько раз пытался стать альфой.

Вики издала какой-то сдавленный звук, и Генри похлопал ее по плечу.

– Пусть это тебя не беспокоит. По существу, вервольфы – просто хорошие, нормальные люди.

– Которые превращаются в волков.

Вики воспитывали в другом представлении о «нормальности». Однако она сидела в BMW с вампиром – вряд ли все может стать еще более странным.

– Вы, мм… сверхъестественные существа… тусуетесь вместе или что?

– В смысле? – озадаченно спросил Генри.

Вики поправила очки. В темноте они не помогали, но все равно привычный жест ее ободрял.

– Просто скажи мне, что твоего доктора зовут не Франкенштейн.

Генри рассмеялся.

– Его зовут не Франкенштейн. И я познакомился с Перкином Хиркенсом, дедушкой Розы и Питера, при совершенно нормальных обстоятельствах.

День терял свою власть над миром, и к Генри постепенно возвращалось сознание. Сперва он уловил свое сердцебиение, набирающее силу в темноте, медленный и устойчивый ритм, говорящий о том, что он выжил. Затем – дыхание, все еще слабое из-за недостатка кислорода на такой глубине. Наконец, он прислушался, не обращая внимания на шорох маленьких ползучих существ, стараясь понять, что творится на поверхности земли.

Только убедившись, что поблизости нет людей, которые смогут его увидеть, Генри начал прорываться наружу.

Его укрытие скорее походило на осыпавшийся окоп, хотя нацисты могли бы принять его за неглубокую могилу. Пробиваясь сквозь рыхлую землю, Генри решил, что укрытие и стало бы его могилой, если бы нацисты на него наткнулись. А если его накроют при свете дня, это убьет его вернее, чем вражеский огонь.

– Как же я все это ненавижу, – пробормотал он, освободив голову и сняв маленькую перфорированную маску, мешавшую земле попадать в нос и рот.

Он закапывался в землю только в крайнем случае, когда рассвет заставал его вдали от любого другого укрытия. Пару раз он слишком промедлил, и ему пришлось копать землю руками, пока жар солнца плясал огнем у него на спине. Закапываясь, он слишком ярко вспоминал ужас своего первого пробуждения, когда вдруг оказался заперт в обычном гробу, бессмертный и одинокий, терзаемый голодом.

Генри успел вытащить из земли только одну ногу, когда увидел животное, неподвижно лежащее в тени под елью, и замер.

«Волк в Нидерландах?» – удивился он. Нет, это был не волк – красновато-коричневый окрас совсем не волчий, и все же среди не столь далеких предков зверя явно имелись волки.

Зверь начал настороженно подкрадываться с подветренной стороны, прижав уши, опустив пышный хвост: уловив запах другого охотника, он приготовился атаковать, чтобы защитить свою территорию. Белые зубы блеснули в темноте, раздалось низкое рычание.