Апостолы игры

Конечно, простота обманчива. Конечно, за словами Довидаса Каритиса лежит серьезная детальная работа, скрываются рудники перекопанной аналитики. Конечно, чтобы импровизация была успешной – она должна быть подготовленной и контролируемой. Так и было! За контроль в нашей сборной в этом матче отвечали два замечательных разыгрывающих – Огневас и Андрюкенас. Они разные – вода и камень, стихи и проза, лед и пламень… Вот вам кулуарная история, дорогие читатели. Когда одного из членов сборной попросили описать этот тандем разыгрывающих, он в ответ процитировал мне строки классика русской литературы. Кажется, Пушкина – я не очень хорошо разбираюсь в литературе оккупантов. Обратите внимание: наши атлеты – не только замечательные спортсмены, они еще и глубоко эрудированные люди.

Итак, наши разыгрывающие. Они разные, тяготеют к противоположным стилям игры и верный своей установке тренер дал каждому из них возможность играть в свой баскетбол. В результате игра нашей сборной отличалась разнообразием и непредсказуемостью – и венесуэльцы просто не могли найти универсальное оружие против нашей атаки. Его не существует. Каждая атака нашей сборной была новой задачкой как для игроков Венесуэлы, так и для их тренерского штаба. Надо сказать, что в условиях ограниченного времени, с этими задачками наши соперники справились не слишком хорошо.

Отдельно нужно отметить капитана нашей сборной, центрового, Кястутиса Потемкинаса. В те редкие моменты, когда разыгрывающим была нужна помощь, Кястас показал себя достойным продолжателям литовской традиции пойнт-центров. Его видение площадки, умение читать игру, способность вовремя отдать пас партнерам в атаке и подсказать им в защите – всё это вместе напоминает игру великого Сабаса. Может показаться, что это слишком щедрый комплимент, но, поверьте – именно такое впечатление оставляет игра Потемкинаса.

Нельзя не упомянуть еще два имени, еще двух игроков особо отличившихся в этом матче. Два безумно талантливых баскетболиста Михаил Огнев и Пранас Лубинас всего одной игрой продемонстрировали всю беспомощность современной системы скаутинга. Глядя на их игру, любой понимает, что перед ним игроки высочайшего класса, но… Где? Что? Кто слышал эти имена до начала квалификационного турнира? Только самые завзятые любители, настоящие баскетбольные «гики». Пранас несколько лет блистал в студенческих баскетбольных лигах Польши, Огнев-младший еще в подростковом возрасте отыграл несколько месяцев за команду паневежского «Экранаса», где четырежды попадал в основной состав. Все. Куда они пропали потом? Где они были все это время? Куда, вот он, главный вопрос, смотрели скауты? И, наконец, вопрос еще важнее предыдущего: может быть, еще не поздно?

Игра всех участников сборной в этом матче заслуживает самых высоких похвал. Огневы, Потемкинас, Андрюкенас, Лубинас… Кишкис, Балтушайтис… Все! Но нельзя не отметить отдельно еще и восхитительную игру в защите тяжелого форварда сборной Артураса Роматиса. Артурчик был охуенен. Артурчик был пиздец как хорош!..»

Римлянин разогнулся от экрана лэптопа. Протер глаза. Перечитал последний абзац.

– Бля, хорошо, что тут интернета нет.

Прочитал ещё раз.

– Хотя, конечно, в основном всё пиздато, но, пожалуй, хватит на сегодня нетленку ваять. Уж очень штырит.

Он поднялся. Прошёл в ванную, ополоснул лицо, вгляделся в отражении в красные глаза гения спортивной журналистики. Улыбнулся ему с симпатией, симпатяжке, симпапулечке, папулечке! Надо попробовать позвонить Юргите – соскучился. Вроде у кого-то была работающая карта. У Зайца? Или лучше завтра? Завтра – игра, сейчас ещё понюшку – и спать. Бывалый в зеркале саркастически рассмеялся. Ну да, ну да… А красивая девочка на скрипке играла, и у этого точно ещё есть… Интересно, как там наши? Позвонить ему, сказать чтобы с нашими передал… У кого-то была карточка… У Зайца?

* * *

– И что, после университета ты больше и не играл? – Лиздейка, склонив голову набок, смотрел на смакующего кофе Пранаса. Мужчины сидели в ресторане отеля, кофе был отменный. Пранас отставил кружку.

– Ну, как… Понимаешь, это же поляки. У них же комплексы какие-то по поводу спорта – футбол, волейбол, гандбол… Если на площадке есть мяч – поляки будут смотреть и участвовать. Но баскетболом как-то меньше увлекаются…

– Это у них имперское, с Речи Посполитой. Литовцы играют в баскетбол, значит баскетбол для лохов, – вставил Каролис. Лубинас рассеянно пожал плечами, не желая развивать конфликтную тему.

– Не знаю. В общем, у меня в отделе мужики регулярно собирались в футбол погонять, ну и теннисом побаловаться. Футбол, ты помнишь, не моё, а ракеткой помахать я с ними иногда ходил: в целях создания теплой рабочей атмосферы и укрепления отношений внутри коллектива. Но это не то – теннис, как ты ни крути, всё-таки одиночная игра, даже если он парный. А они меня постоянно ещё спрашивали, почему я на футбол с ними не хожу… Знаешь, «Пан начальник, ты нас вообще уважаешь?» с такой подколочкой… Вот я и сказал как-то, что вообще-то я больше по баскетболу…

– Мужики, вы Зайца не видели? Или Ужа? – Над столиком друзей завис и пристально впялился в кофейное блюдце Римлянин. Вытаращенные его глаза, казалось, должны вот-вот выскочить из орбит и в то самое блюдце переместиться. Или в кружку – Пранас поставил свой кофе и освободившейся рукой указал в сторону буфета. В ресторан они спустились вчетвером, но если Пранас с Лиздейкой достаточно быстро обошли буфетные полки и обосновались за столом, то пара «Королей» основательно застряла у отдела с десертами и фруктами. Артур перефокусировался, кивнул и, тяжело шагая, направился к друзьям.

– Уж, Заяц… – вздохнул менеджер сборной, глядя вслед одному из своих подопечных. – Белочка по нему плачает.

Пранас продолжил:

– Так вот, выяснилось, что у меня в отделе никто в баскетбол играть не умеет. Но, раз там есть мяч и раз в этом могу хорошо играть я, литовец, – Внук улыбнулся, всё-таки соглашаясь, что есть трение в польско-литовских отношениях, – то и они не прочь научиться. Стали мы с ними поигрывать, ещё выяснилось, что у нас в корпорации трунир между отделами по всей Польше проходит регулярно…

Пранас потянулся за кофе. Лиздейка, предчувствуя концовку, поторопил:

– Ну и что?

– И что? – Внук лукаво улыбнулся. – Ты смотришь на играющего тренера чемпионской династии отдела маркетинга, что…

К смеющимся друзьям подсели наконец-то Андрей с Жильвинасом.

– И этими фруктами они кормят иностранных спортсменов! – Андрей шумно поставил свой поднос на стол. На подносе перекатывались два коричневатых апельсина. – Я кивею с них, граждане!

– А что не так с фруктами? – спросил Пранас, а Лиздейка добавил. – И что не так с Роматисом, кстати?

– Что-что… Нас бы выяблили, если бы мы такие фрукты на первый класс послали. Это даже на сок идти не должно, сразу свиньям… Я, что, свинья, по их мнению, да? – голос Кишкиса дрожал от возмущения.

– Нет, Заяц, ты не свинья, – терпеливо ответил Жильвинас. – И я – не свинья, и Римлянин, хотя я иногда понимаю тех, кто думает иначе, тоже не свинья.

– Ну так, а что они… – обиженно всхлипнул Заяц, вонзая зубы в толстую кожуру апельсина. Уж, повернулся к Каролису.

– У Артурчика стресс после игры, а так – всё в порядке.

Не давая Лиздейке возразить на это утверждение, Заяц, сплюнул кусок кожуры и добавил:

– Я Саулюса попросил присмотреть, помочь, если что, уложить…

– А что от вас хотел человек в стрессе? – Лиздейка решил не комментировать размер зрачков Роматиса.

– Телефон взял, очень ему позвонить приспичило… – Заяц поднял откушенный кусок кожуры, рассмотрел его, вздохнул. – Юргите, видимо. От Потёмкинаса пока ничего?

Лиздейка покачал головой. Ничего.

* * *

Оскар вёз их по Каракасу в служебном неприметно-сером, но по его заверениям отменно бронированном микроавтобусе. В первом месте Шмеля не оказалось. По дороге Оскар с помощью Мигеля рассказал литовцам, что Дельгадо – «худой», одновременно и прозвище, и фамилия человека с фотографии, авторитетный бандит, в свое время вышел из подростковой банды «Три ножа», полностью контролировавшей и до сих пор контролирующей южные кварталы города. Теперь он использует «ножевиков» для оборота наркотиков, вылавливания детей на улицах, и прочих рутинных операций. Власти города к нему относятся настороженно-нейтрально: после того как Дельгадо вошел в силу, уровень насилия в южных районах заметно спал, «Три ножа» из бесчисленной толпы увлеченных бессмысленной жесткостью подростков превратились в организованную, и потому – терпимую силу. Кроме того, если кто из родителей украденных детей поднимает шум – Дельгадо предпочитает договариваться полюбовно, возвращает, а чаще просто выкупает детей. Кроме того, он открыл и финансирует ряд школ-интернатов, понятно, для каких целей, но всё равно… Резюмируя, фигура известная, безусловно криминальная, хорошо разработанная, но, подобно многим, вписывающаяся в городской баланс в качестве зла, с которым можно мириться.

– Отец-благодетель… – только и сказал в ответ на эту сводку Демон. Забравшись в машину, Огнев занял место в заднем ряду, уперся локтями в колени и, положив подбородок на ладони, замер. Внимательно наблюдающему за ним Кястасу казалось, что тот даже не моргает.

Автобус остановился у здания складского типа. Оскар сказал:

– Это ближайшая к стадиону одна из крупных баз Дельгадо. Тут всегда есть люди и в каких-то непредвиденных случаях именно сюда обычно отправляются… – Оскар тяжело выдохнул, посмотрел на Мигеля, оглядел пассажиров автобуса. – Давайте обсудим наши действия, коллеги.

Демон распрямил спину. Повернулся к сидящему справа от него Вайдасу:

– Стволы? – и когда Балу кивнул, коротко скомандовал. – Идём.

Встал, и удивительным образом просочившись мимо рук пытавшегося остановить его Потёмкинаса, вышел из автобуса. Следом за ним выпрыгнул Микщис. Балу, замыкая отряд, перед тем как закрыть дверь подмигнул Кости:

– Всё путём, начальник. Дайте нам две минуты, обсудите свои действия – и приходите. Будем ждать.

– Борзые всё-таки мальчики, – с плохо скрываемым одобрением прокомментировал AWP, когда дверь захлопнулась и троица паневежцев, не скрываясь, пошла к основным дверям склада. – Что делать будем?

То же самое спросил, обращаясь к Потёмкинасу, заметно растерявшийся Оскар. Кястас потёр лицо. Достал телефон, включил секундомер:

– Отсчитываем сорок пять секунд, идём следом. Действуем по обстоятельствам.

На двадцать седьмой секунде со стороны склада раздались два выстрела. Потёмкинас поморщился, но дисциплинированно выждал до конца отведенного времени.

– Идём.

Вошли. Первым – Оскар с пистолетом в руке, за ним хмурый Кястас, третьим – заметно трясущийся, но без колебаний вышедший вместе со всеми из автобуса Мигель. Ромас закрывает. К услышанному ещё на подход истошному визгу прибавились запах гари, вонь свежего дерьма и застоявшийся аромат табака и марихуаны. Вдоль стен стояли разнокалиберные ящики. Двое мужчин валялись без сознания в шаге от порога, вокруг головы одного из них расползалась красная лужа. У дальней стены под дулом пистолета Микщиса лежали на спинах, вытянув руки вперёд, ещё четверо. Последний, визжащий, лежал на полу возле заваленного пакетиками с белым порошком, разноцветными таблетками и бурой крошкой сухих листьев письменного стола. Наступив одной ногой на пах жертве, в центре помещения высился Балу, рядом с ним сидел на корточках Демон и сосредоточенно выдавливал глаз венесуэльцу. Внимание обоих экзекуторов было полностью отдано заходящемуся в оре объекту пыток, поэтому первым новоприбывших заметил Микщис.

– О, а вы вовремя! Мигель, поговори, пожалуйста, с клиентом, а то лапочет непонятное…